Арагон

— Вот в этом все и дело, — пристально глядя на него, ответил император, — ваша семья не приняла подданства, вы не связываете свое будущее с империей, поэтому вы не болеете за Арагон.

— А я и не должен болеть за Арагон, — с вызовом ответил Салливан, — я просто хорошо делаю свою работу.

— Арагон не нуждается в наемниках, — отчеканил Арман, — я не понимаю, зачем вы присягали мне. Вероятно, потому что иначе не были бы допущены на государственную службу? Господа, — он обратился к Совету, — я прошу провести служебное расследование в отношении Сенара Салливана и лорда Дилона. Если расследование не выявит нарушений, думаю, у меня нет причин задерживать вас, — он в упор взглянул на Салливана, — на Арагоне.

Он вышвырнет его с планеты, понял Дэн, если конечно на него ничего не накопают. Секретарь вызвал охрану, которая провела обоих к служебному флаеру. Дальше дело за следователями.

— Итак, господа, думаю, никто не будет возражать против того, чтобы отказаться от членства в Галактическом Торговом Альянсе и выйти из состава стран-наблюдателей. Или будем голосовать? — император обвел присутствующих взглядом. Никто не возражал. — Прекрасно. А теперь у нас с министром юстиции господином Акинаром есть для вас хорошая новость, — он откинулся в кресле и кивнул Акинару. Министр встал, почему-то он выглядел очень довольным.

— Господа, как вы знаете, все десять месяцев мы исправно платили членские взносы в Галактический Торговый Альянс. Поскольку это было наше добровольное решение, а в уставе Альянса отсутствует пункт о благотворительных платежах, — он спрятал улыбку, — наши юристы оформили их, как платежи в счет будущих взносов. И теперь, когда мы аннулируем свой статус, Альянсу придется вернуть нам все полученные деньги.

После секундной паузы все разом заговорили, поздравляя Акинара. Император улыбался, Дэн с уважением смотрел на министра. Он прекрасно понимал, что присутствующие радуются не деньгам — неизвестно, вернут ли их, деньги-то уже потрачены. Но как же красиво Арагон ставил на место этих галактических рейдеров!

— Господин Канниган, включите в план премию на отдел юстиции, который занимался платежами для Торгового Альянса. Господин Акинар, согласуете подробности с министром финансов. Сумма — в размере нашего месячного взноса, — император выпрямился в кресле.

Вокруг зааплодировали. Акинар еще раз встал, прижал руку к сердцу, все так же улыбаясь, раскланялся, и уселся на место. На такой же бодрой ноте Совет расправился с Депутатским Корпусом, просто ликвидировав его императорским Указом.

— Сайерсен, протоколы готовы? — спросил Арман, обращаясь к секретарю.

— Одну минуту, ваше величество… Прошу, — Сайерсен вывел документы на экран, чтобы император и все присутствующие могли ознакомиться и внести корректировки. После обсуждения и утверждения документов император поднялся и подошел к Тронной Книге.

Тронная Книга, несмотря на свое древнее помпезное название, на самом деле являла собой современный уникальный банк, в котором хранились биометрические даннные всех прошлых императоров Арагона, правящего императора и кронпринца. Данные, начиная с ДНК и заканчивая венозным рисунком руки и радужной оболочкой глаз, генерировались в ключи биометрической идентификации, которые передавались по всему Арагону, как только на престол восходил новый император. Благодаря этому, правящий император и его кронпринц имели доступ к любой системе или информации независимо от места, времени и уровня защиты. Одним прикосновением руки император или его наследник получали полный доступ к любой государственной системе на планете. Пароли, коды, сложнейшие уровни защиты — все это аннулировалось, лишь только система идентифицировала биометрический код. Совершенно лишним упоминать, что это не касалось личной сферы жителей Арагона.

— Моя универсальная отмычка, — любил повторять Арман, потрясая в воздухе рукой, при этом они с отцом давились от смеха, как мальчишки. Как правило, это начиналось после второго графина коньяка.

Тронную Книгу мог открыть только сам император, кронпринц, либо она вскрывалась по решению Государственного Совета абсолютным большинством при обязательном присутствии всего Совета в полном составе.

Так было после гибели императора Клермона и его сына Эральда. Арман тогда не был кронпринцем, и Государственный Совет вскрыл Книгу, чтобы внести запись о новом императоре. Своих наследников Арман записывал в Тронную Книгу сам, в этом, собственно, и заключалась процедура посвящения в наследники. А при отречении, которого так страшился государь, ключи идентификации удалялись из банка, и запись в Книге исчезала. Но сделать это мог только лично сам отрекающийся, поэтому на Арагоне умершие кронпринцы все считались императорами, поскольку удалить их ключи из Тронной Книги было невозможно. Это уже объяснил Дэну отец.

Арман открыл книгу, немного поколдовал над ней, и на всех документах появилась его подпись и личная печать: Арман Клермон да Сарна, шестнадцатый император Арагона.

Заседание было окончено. Сандро за все это время не проронил ни слова.

На следующий день в Университете только и разговоров было, что о Торговом Альянсе. Не только студенты, а и преподаватели в перерыве спорили, кто соглашаясь, а кто не соглашаясь с решением Государственного Совета. Все на что-то ссылались: на прессу, на экспертов, на слухи, на обрывочную информацию — самую правдивую, потому что полученную тайно, — на родственников, которые обязательно были знатоками в данной области. Дэн попробовал прислушаться то к одному спору, то к другому, и в результате к концу лекций у него в голове была целая каша самых разнообразных мнений, суждений, экпертных оценок и безапеляционных выводов.

Он слышал те же споры по дороге домой, в новостях по всем каналам выступали политики, эксперты и специалисты. На правительственном канале Бризар доступно разъяснял народу все то, что Дэн слышал на Совете. Но стоило переключиться на другие каналы, оттуда лился поток самой разной, порой весьма противоречивой информации.

— Это миф, современные технологии давно позволяют выкачивать раний без ущерба для окружающей среды, наши министры обленились, нам давно пора перенимать опыт других планет. Криосланцы — это вчерашний день, — горячился какой-то маститый эксперт.

Голос его оппонента, пытающегося донести до аудитории, что на других планетах — той же Земле — раний залегает среди осадочных пород, и поэтому при его добыче криосланцы не применяют, а для глубинных бассейнов Деи это самый щадящий метод тонул среди громогласных спичей и лозунгов.

— Мы окажемся в изоляции от всех прогрессивных миров, это ограничение наших свобод, — вещал на предмет введения кард-допусков один из оставшихся не у дел депутатов.

Опять же, пример Земли, которая преспокойно торговала со всей Галактикой и игнорировала все возможные торговые союзы, почему-то никого не вдохновлял. Параллельно депутаты из упраздненного Корпуса рассказывали, как они преданно служили народу, и как теперь народу будет без них сложно донести свои пожелания императору. Хотя по тому же правительственному каналу подробно разъяснили, что начинается разработка механизма всенародного опроса, и этот вопрос наполовину решен.

Дэн попробовал порыться в Сети, но там ситуация была еще хуже. Оценки давались диаметрально противоположные. Одни кричали: «Это сдача всех отвоеванных позиций, мы с таким трудом добивались права стать равноправным членом Галактического общего рынка, это в чистом виде некомпетентность правительства». Другие отвечали: «Все правильно, надо защищать наши национальные интересы. Государственный Совет решил верно. А депутаты вообще бездельники, давно пора было их разогнать».

К концу дня у Дэна голова шла кругом. Если бы он не присутствовал на Совете, то без труда поверил бы тем, кто обвинял министров в костности, лени, неповоротливости и глупости, а император их слушает и не знает, о чем думает народ. И все в таком духе.

Дэн потер виски, и тут пискнул браслет связи. Дэн развернул на ладони экран, по Сети в их студенческую группу пришло сообщение: «Если ты за правду, если ты за сплоченную Галактику, если ты за свободу мысли — ты уже с нами! Приходи на площадь Благоденствия, мы ждем тебя!»

Дэн посмотрел на часы. Завтра первая лекция — правоведение, пожалуй, впечатлений на сегодня хватит. И пошел спать.

Глава 7

Через несколько дней о площади Благоденствия не говорил только ленивый. Постепенно, как громоздкое дополнение, исчезло слово «Благоденствие», и осталась только площадь. Точнее Площадь. Это такое обыденное и рядовое слово вдруг наполнилось особым, восторженным смыслом и произносилось с обязательным придыханием. Там собралось уже порядка нескольких тысяч человек — в основном студенты — которые объявили, что таким образом они выражают свое отношение к решениям Совета и хотят быть услышаны.