"Аратта". Компиляция. Книги 1-7

– Истинная правда, – кивнул Илень, садясь в кресло. – Такого быстрого и изворотливого ума, как у этого парня, я отродясь не встречал. Все свои победы, а их было уже немало, Учай одержал более хитростью, чем силой и доблестью.

– А правда ли, что при Учае состоял жезлоносец по имени Джериш?

– И это правда. Именно Джериш обучал его войско.

– Так и мне рассказали, – пробормотал Станимир. – А еще говорят, будто этот Учай поныне называет себя наместником Затуманного края. И будто бы Джериш был к нему приставлен из столицы, дабы присматривать и наставлять…

– Это уловка, – отмахнулся Илень. – Она помогла нам взять Мравец. Тамошние арьи были уверены, будто мы идем к ним на помощь.

– Хитро… А еще мне поведали, будто жена Учая открыто жила с тем самым Джеришем. А Учай, зная о том, даже вида не подавал…

– Ишь… – буркнул Илень. – И о том прознал!

– Это было несложно. Отвечай, да или нет.

Илень долго мялся, будто думая, говорить или нет. Станимир молча ждал.

– Тут видишь какое дело… Учай, он парень непростой. Слыхал, как его величает Марас? «Учай, сын Шкая». А отца-то его на самом деле звали Толмай.

– Гм… А кто такой Шкай?

– Это у них бог грозы. Стало быть, Учай сам себя зовет сыном бога и другим велит. Оттого земными девками вроде как брезгует. Ходят слухи, что к нему благосклонна некая изорянская богиня. Ясное дело, после богини даже царевна, не говоря уже о жене, соломенным чучелом покажется…

– И что же за богиня? – с любопытством спросил Станимир. – Кто-то видел ее?

– Нет, но он носит ее лик на груди и после всякой битвы жертвует ей кровь врагов… – Илень, невольно оглянувшись, добавил шепотом: – Болтают, он и жену свою той богине отдал… – Он откашлялся и сказал громко: – А может, и ерунда все это. Да уже и не важно. Мина с Джеришем в битве за Мравец оба голову сложили…

– Ну да, конечно, – кивнул вождь лютвягов. – А теперь выслушай меня, друже. И если я вдруг околесицу какую понесу, ты, как в прежние времена, честно о том скажи.

– Давай, – удивленно ответил Илень.

– Стало быть, Учай завоевал для нас с тобой, для всех тех, кого арьяльцы именуют вендами, дривские земли. И теперь желает отдать их под мою руку…

– Верно.

– Погоди, я не закончил. Нынче там у вас, поди, уже снег лежит.

– Да, когда уезжали, вовсю мело.

– Пока холода да метели, арьяльцы к вам не сунутся. Да и не до того им сейчас, на них с юга накхи лезут… А вот представь – снег сойдет, половодье схлынет, дороги высохнут, и придут из столицы войска отбирать Мравец. И кого они там встретят?

Илень почесал в затылке:

– Нас?

– То-то и оно. Учая там уже нет, – рассуждал молодой вождь. – Вместо него – ты. Да может, и я, если соглашусь принять земли. Как дальше дело складываться будет?

– Понятно как – вновь сойдемся в сече.

– Во-от, – протянул Станимир. – Ясное дело, без боя родную землю не отдадим. Но одним управиться будет трудновато.

– Ну так у нас же Учай будет в союзниках, – возразил дривский воевода.

– И то верно. Но если б ты сказал, что союзником будет Изгара, я бы в тот же миг поверил. А Учай, как мы помним, хитрее седого лиса… Как придет с войском под Мравец да как ударит не по арьяльцам, а по нам! Ведь он все еще арьяльский наместник Затуманного края.

– Гм… Как-то оно все…

– А если мы еще и царевну ему отдадим, – продолжал Станимир, – так он явится под стены не один, а с Аюной. И будет рассказывать, как хитростью освободил ее из наших рук.

– Ох ты елки мохнатые, – пробормотал Илень, хватаясь за голову. – Как оно у тебя все скверно складывается! Как рыбья чешуя, одно к одному!

– Вот и мне так представляется. Я бы еще поверил, что Аюна изорянину сама по себе надобна. Может, он видел ее или слышал о ее небесной красоте от Джериша. Но только, как ты сам подтвердил, Учай на девок вовсе не глядит. А раз так – зачем она ему? Тут явно какой-то расчет…

– Расчет тоже имеется, – подумав, ответил воевода. – Учай на царевича Аюра ужас как зол. Тот вроде как его батюшку на охоте загубил. Думаю, месть он задумал.

– Мстить тоже по-всякому можно… Вот что тебе скажу. Как бы то ни было, царевну ему отдавать нельзя. Однако и от его предложения отказываться неразумно. Надо выждать – а тем временем разведать получше, что наш новый союзник затевает на самом деле… – Станимир наклонился в кресле и негромко сказал: – Поступим так. У Аюны есть служанка, смышленая и схожая с ней ликом, с красивой золотистой косой. Она хорошо знает порядки государева двора, сумеет прикинуться царевной…

– Но Марас уже видел царевну!

– Марасу скажем так: мы с радостью готовы выполнить условия Учая, но для столь высокой гостьи нужно устроить должный прием. А пока вперед самой царевны мы посылаем часть ее свиты. И намекни ему, что я пытаюсь одурачить вендских вождей. Марас на это пойдет – куда ему деваться? Сама Аюна до времени поживет у меня, в тайном месте. А мы устроим царевне пышные проводы в изорянские земли. Так мы выиграем время, чтобы разобраться, друг нам Учай или хитрый враг. Заодно успокоим родню Бурмилы.

– Ну а когда Учай узнает, что вместо царевны ему отправили челядинку? – нахмурился Илень. – Ох, не завидую я девке… Что он с ней сделает?

– А нам какое дело? Куда важнее, чтобы он не разгадал нашу игру.

* * *

Власко кипел от ярости и какого-то нового жгучего чувства, которому не мог найти названия. Вот уже несколько лет, как он пошел под руку Станимира и вполне заслуженно считал себя ближником князя. Как же мог Станимир, почитаемый им как отец, так поступить?!

Когда тот призвал Власко к себе, потребовал доставить к нему Суви и объяснил зачем, у толмача аж волосы на загривке зашевелились. Заметив, насколько ошарашен соратник, Станимир удивленно смерил его взглядом:

– Что происходит?

– Не губи, владче!

– Да вроде и не думал.

– Не отдавай в изорянскую землю Суви! Любую другую возьми из свиты. Вон их сколько…

– Ты, Власко, все ж не заговаривайся, – недовольно ответил вождь. – Накх тебя по руке полоснул, а не по голове. Я что, совет с тобой держать буду, как мне надлежит поступить? Если я сказал, что поедет Суви, то перед тем всяко подумал.

– Ясное дело, подумал! Но мне она дороже жизни!

– Похоже, по голове все же прилетело, – вздохнул Станимир. – Власко, ты что, с умом поврозь? Как она может быть тебе дороже жизни? Она пленница. Наша добыча, как и все они. Вот эта золотая пряжка – тоже добыча, пояс твой – добыча… И Суви ничем не лучше.

– Ясное дело, что добыча. Мне ее Шерех еще там, в лесу, отдал. Я иного себе и не спросил…

– Э, нет, так не пойдет, – нахмурился Станимир. – Царевна и все, что при ней – платья, гребни, зеркала или девки, – это моя добыча. Уже я от щедрот могу ими наделять.