Аравия. Прошлое и настоящее

Чичеринский период дипломатии Советской России в Аравии. Приступая к анализу так называемого чичеринского периода отечественной дипломатии (1918-1930 гг.) в Аравии, следует, по-видимому, хотя бы в дух словах обмолвиться и о самом Г. В.Чичерине, легендарном «красном наркоме». Архивные документы высвечивают весьма неожиданные для внешней политики «чичеринского периода», времени маниакальной увлеченности большевиков идеей «всемирной революции», грани характера Г. В. Чичерина. Судя по всему, он был убежденным сторонником отделения государственной политики от партийной, и прямо говорил об этом в своих публичных выступлениях (4). За что, по-видимому, и был подвергнут вначале резкой критике со стороны В.Ленина, а потом и в полной мере испытал неприятие к себе И.Сталина. Возмущаясь «дипломатией» Коминтерна [56] , Г.В.Чичерин прямо называл ее «хулиганской» [57] . Некоторые предложения наркома, конструктивные и рациональные по сути своей, но с точки зрения дня сегодняшнего, во времена Советской России были крамольными, так как шли вразрез с политическим мировоззрением большевиков (о демократизации, к примеру, советской системы власти в целом). В.Ленин считал их ничем иным, как проявлением «сумасшествия наркома», и предлагал членам Политбюро «тотчас и насильно» сослать Г. Чичерина в санаторий (4*).

56

В 1924-192.5 гг. полномочный представитель СССР в Афганистане г-н Старк был одновременно и уполномоченным представителем Коминтерна (руководил его нелегальной работой в Афганистане и в северных провинциях в Индии). В Персии представители Коминтерна работали под крышей советской дипломатической миссии.

57

См.: Ю.Черняков. Дипломаты, чиновники и другие: советские министры иностранных дел (1917-1991). — Нью-Йорк, 1996. — С. 30.

Архивные документы советского периода истории России свидетельствуют, что Москва вплотную занималось вопросом «обустройства» на Ближнем Востоке «единого независимого арабского государства», видя в нем «действенный инструмент» по «противостоянию в мусульманском мире» наступательной политике Англии и Франции. Работа велась по линии ОГПУ. Изучалась, в частности, возможность «консолидации арабов» на базе Дамаска. Планировалось расколоть правящую партию Египта и сформировать из ее членов «леворадикальную группировку». По сценарию ОГПУ, она должна была — в коалиции с египетскими коммунистами — сориентировать официальный Каир на объединение с Дамаском. Финансовые дотации на эти цели регулярно поступали агентам Москвы в Сирии и Египте из Берлина - главного в те годы центра ОГПУ по субсидированию операций советской разведки в странах арабского мира.

Одной из ключевых задач резидентов ОГПУ на Ближнем Востоке в период 1920-1930-х годов была разработка и реализация планов по подрыву и дестабилизации внутриполитической обстановки в странах региона. Притом в таких масштабах, чтобы не просто ослабить и пошатнуть, а кардинальным образом изменить позиции в этом районе мира двух ведущих в то время антагонистов Москвы — Англии и Франции (4**).

В русле такой установки ближневосточной политики партии большевиков иностранный отдел ОГПУ проявлял повышенный интерес к Палестине, Йемену и Хиджазу. При этом Палестина представлялась ОГПУ именно тем местом, откуда удобнее всего можно было бы вести и разведывательную, и революционно-подрывную работу на всем Ближнем Востоке, активно используя в этих целях еврейскую коммунистическую партию. Йемен и Хиджаз, в свою очередь, рассматривались Москвой в качестве «опорных пунктов» для аналогичной деятельности ОГПУ в Аравии и Абиссинии. Конкретно на аравийском направлении деятельность ОГПУ была наиболее результативной во время работы в Йемене М.А. Аксельрода и представителя Наркомторга Н.М. Белкина (Аксельрод и Белкин были сотрудниками ОГПУ-НКВД).

Аксельрод Моисей Маркович (1898-1939 гг.) — советский разведчик, ученый-востоковед и дипломат. Закончил юридический факультет Московского университета, а также московский Институт востоковедения. Блестяще говорил на многих европейских языках, в совершенстве знал арабский язык. Находясь на дипломатической работе в Йемене и в Хиджазе (в генеральном консульстве в Джидде), сумел наладить доверительные отношения с лицами из близкого окружения имама Яхьи и шейха Абдель Азиза Аль Сауда, основателя Королевства Саудовская Аравия. По возвращении И. Аксельрода в Москву агентуру, завербованную им в Аравии, принял Наум Маркович Белкин (1927-1931 гг. — резидент ОГПУ в Йемене). При нем работа приобрела чисто разведывательный характер. Донесения агентов передавались в Москву с оказией — через капитанов советских торговых судов.

В конце 1928 г. в Йемен для встречи с советским полпредом прибыл шейх одного из южноаравийских княжеств. Суть его просьбы состояла в том, чтобы с помощью СССР попытаться восстановить власть, отобранную у него соперником, поддержанным англичанами. Просьба шейха, по воспоминаниям встречавшегося с ним Н. Белкина, была изложена им в официальном письме на имя советского правительства. Взамен финансовой помощи и предоставления оружия, требовавшихся шейху для возвращения отобранных у него владений, он предлагал Москве «беспрепятственную торговлю в своих землях советскими товарами», обещал сотрудничать впоследствии в военной сфере, в том числе в плане закупок оружия, только с Советским Союзом. Из воспоминаний бывшего сотрудника ОГПУ А. Агабекова явствует, что к просьбе шейха в Москве отнеслись серьезно — ее даже обсуждали на специальном межведомственном совещании в Наркоминделе. Н.Белкин получил указание пригласить шейха в Москву — для предметных переговоров и конфиденциальной беседы (имелось в виду обстоятельно прощупать шейха на предмет его возможного в дальнейшем использования для «развертывания» в Аравии антианглийской деятельности) [58] .

58

Г. Агабеков. Секретный террор. — М„ 1996. — С. 327.

Впоследствии Москва «по достоинству» оценила филигранную работу в Аравии своих дипломатов и разведчиков, прогнав их через расстрельный подвал на Лубянке (были расстреляны и М. Аксельрод, и Н. Белкин). Волна репрессий, накрывшая Наркомат иностранных дел, создала острую нехватку в кадрах. Профессионалов, знавших арабский язык, историю, обычаи и нравы народов и племен Аравии, практически не осталось.

* * *

Советская Россия и «Остров Арабов» (документальные фаты). Отправным моментом российско-аравийских отношений так называемого советского периода можно считать Лозаннскую конференцию (ноябрь 1922-июль 1923 г.). Во время встреч и бесед на ней в декабре 1922 г. комиссара по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичерина с представителем Хиджаза X. Лотфаллой было достигнуто согласие об установлении официальных отношений. Интересна нюансировка в акцентах сторон. Представитель Хиджаза делал упор на том, чтобы при содействии Г.Чичерина убедить правительство РСФСР поддержать планы создания Великой Федерации Аравии во главе с королем Хиджаза Хусейном и предоставить ему в этих целях необходимую финансовую помощь. Г.Чичерин, в свою очередь, акцентировал внимание на том, что первым шагом в направлении налаживания двустороннего сотрудничества должно было стать возобновление деятельности в Джидде российского консульства [59] . «У меня был сирийский князь Хабиб Лотфалла (христианин), — писал Г.В. Чичерин в записке М.М. Литвинову от 17 декабря 1922 г., — советник короля Хиджаза по иностранным делам и в настоящее время полпред Хиджаза в Риме и в Вашингтоне. Хусейн Первый, король Хиджаза, вполне самостоятелен, никакого мандата Лиги наций на его королевство нет. Он участвовал в нескольких больших европейских договорах; не знаю, есть ли это двурушничество, но, во всяком случае,... ведет он политику создания большой независимой Аравии и фрондирует против Англии. Лотфалла изложил мне... план создания Великой Федеративной Аравии, в которой Хусейн Первый был бы Верховным Союзным Правителем» (5). Строил X. Лотфалла, по словам Г.В.Чичерина, «самые фантастические планы»; ратовал за участие Москвы в создании «союза аравийских земель»; говорил о том, что «помощь и поддержку в этом деле обещал ему лично Муссолини», и что такие же «настроения царят и в Америке». Как бы то ни было, но X. Лотфалла уже во время второй встречи с Г.В.Чичериным передал народному комиссару по иностранным делам «текст секретного договора» по данному вопросу и «предложил подписать его».

59

Консульство Российской империи в Джидде проработало с 12 июля 1891 г. по 26 октября 1914 г. и было закрыто в связи с началом военных действий Турции против России и разрывом дипломатических отношений.

Играя на заинтересованности Хиджаза в Москве, Г.В. Чичерин поставил перед Х.Лотфаллой вопрос о «незамедлительном возобновлении деятельности российского консульства в Джидде». Завязалась классическая дипломатическая игра. Г.В.Чичерин руководствовался при этом, как он отмечал в той же записке М.М.Литвинову, задачами «восточной политики Новой России». Для их успешной реализации требовалась компетентная и максимально полная оценка на месте стремительно нараставшего на Арабском Востоке национально-патриотического движения. «При нашей мусульманской политике, — писал Г.В.Чичерин, — нам, по-моему, необходимо иметь человека в самом центре мусульманского мира» — в Хиджазе. Консул в Джидде, являющейся морскими воротами в Мекку, через которые «все паломники проходят», имел бы в таком случае, подчеркивал Г.В.Чичерин, уникальную возможность «держать перед глазами» и анализировать те важные, но «ускользающие из сферы внимания Новой России политические процессы, которые разворачиваются в мусульманстве» (6).

6 января 1923 г. НКИД телеграфировал в Лозанну Г.В.Чичерину, что Политбюро ВКП (б) приняло решение об установлении дипломатических отношений с Хиджазом и командировании туда советского полпреда (7). В тот же день дипломатическому представителю РСФСР в Риме Вацлову Вацловичу Воровскому было дано указание «вступить в переговоры с представителем Хиджаза» (8). После гибели В.В.Воровского диалог по вопросу о российском консульстве в Джидде велся между сторонами через дипломатического представителя СССР в Риме Николая Ивановича Иорданского, а затем полномочного представителя СССР в Италии Константина Константиновича Юренева.

«Решение о вступлении в дипломатические сношения с Хиджазом, — сообщал Г.В.Чичерин в письме К.К. Юреневу, — ...принято еще в бытность мою в Лозанне; причем т. Воровскому поручено было оформить это с имеющим на то мандат представителем Хид-жазского Правительства. Так как в тот момент представитель Хиджаза не находился в Риме, выполнение... решения задержалось. В результате кончины т. Воровского оно задержалось еще более. Это постановление было выполнено уже т. Иорданским» (9).

Ссылаясь на то, что «Хиджаз совершенно задушен и не может действовать вполне открыто» X. Лотфалла, как сообщал в Москву 27 ноября 1923 г. Н.И. Иорданский, предлагал, чтобы Советский Союз направил в Хиджаз не дипломатического представителя, а консула. По его словам, он пользовался бы, однако, всеми правами дипломатического представителя. «Если консул будет мусульманином, — говорил X. Лотфалла, — то он приобретет значительно большее влияние, чем консулы других держав, так как он сможет поселиться в Мекке, в непосредственной близости от короля...» (10).

18 декабря 1923 г. наркоминдел направил письмо в ЦК ВКП (б). В нем он высказывался в том плане, что «проникновение в Мекку» имеет для Москвы «серьезное значение», так как это «чрезвычайно усилило бы ... удельный вес» РСФСР «не в одной только Аравии», но и в мусульманском мире в целом. В письме он просил ЦК ВКП (б) оказать содействие в «подборе на пост консула подходящего представителя-мусульманина» (11).

При посредничестве Хабиба Лотфаллы была достигнута договоренность, что в «Хиджазе СССР, как и все другие государства, будет иметь генерального консула, а Хиджаз в Москве — посланника». Вслед за тем, отмечал Г.В.Чичерин в письме К.К.Юреневу от 3 апреля 1924 г., «т. Иорданский сообщил кому-то о назначении нами на пост генерального консула в Хиджазе т. Хакимова [60] ... Кроме Хакимова, других подходящих мусульман не оказалось, хотя мы искали очень долго. Некоторые дефекты у т. Хакимова есть, но у других возможных кандидатов дефекты несравненно более значительны. Тов. Хакимов уже привык к нашей политике, так как много лет занимал у нас посты. Мы решили, что в ближайшем будущем т. Хакимов выедет отсюда в Хиджаз» (12).

60

Хакимов Карим Абдрауфович (1892-1939) — дипломатический представитель в Королевстве Хиджаз (1924-1925); генконсул СССР в Королевстве Хиджаз, султанате Неджд и присоединенных областях (1926-1928); полномочный представитель СССР в Йеменском Королевстве (1929-1931); полномочный представитель СССР в Королевстве Саудовская Аравия (1936-1937). Репрессирован (расстрелян 10 января 1938 г.).

Давая оценку отношениям правителя Хиджаза с Турцией и Англией и прочерчивая линию поведения в аравийских делах Москвы, нарком в том же письме К.Юреневу отмечал, что «хиджазский король является наиболее крупным и влиятельным из независимых арабских владетельных князей». Он, правда, подчеркивал Г.В.Чичерин, — враг Турции; что, однако, «отнюдь не обязывает» Москву «избегать отношений с враждебными ей государствами». Что касается Англии, писал Г.В.Чичерин, то король Хусейн «отчасти в ней нуждается и сосет ее, но пытается, где это возможно без неприятных последствий, проводить независимую политику. Во всяком случае, его отношения с Англией не являются достаточным основанием для нас, чтобы воздерживаться от посылки генерального консула в Хиджаз и от принятия в Москве хиджазского посланника. Для нас в высшей степени важно попасть в Мекку. Мы именно поэтому назначаем генеральным консулом мусульманина, чтобы он мог находиться в Мекке» (13).