Арбалетчики князя Всеслава
Шрифт:
Я быстро вытер окровавленный клинок об один из трупов, вкинул его в ножны и выхватил у Нирула свой арбалет. Потянулся за болтом и не нащупал в колчане ни одного. Млять! Так и есть — рассыпал в горячке рукопашной мясорубки!
— Возьми! — болт лёг мне в руку, я машинально уложил его в желобок, прицелился в загривок одного из драпающих, спровадил его к праотцам и только тут вдруг сообразил, что голосок-то…
— Ты?! Млять! Мать твою за ногу!
Велия виновато опустила глазки, в которых плясали весёлые бесенята, но вместо ретирады в тыл протянула мне ещё один болт.
— Мыылять! —
— Мыылять! — буквально перед попаданием на линию выстрела выскочил ошалевший от страха беглец, схлопотав не ему предназначенный гостинец, а тот, в плаще, обернулся, и я увидел смутно знакомую чернобородую рожу. Девчонка протянула мне новый болт, но бородатый, взглянув на убитого, мигом сообразил, что к чему, и скрылся в зарослях…
15. Наши в городе
— Мыылять! — прорычал я снова, после чего вернул не понадобившийся болт в колчан и знаком велел Нирулу собрать остальные.
— У тебя все мысли о продажных женщинах, хи-хи! — заметила Велия, — Ведь «милят» — это продажная женщина?
— А ты откуда…
— Вы так часто выражаетесь между собой, что научили уже этому и наших. А некоторые из них не слишком осторожны, когда делятся новым знанием с другими, хи-хи! Так я права?
— В общем — да, права, — врать — не самый лучший выход, если это потом придётся делать слишком часто, и я решил не лезть в этот капкан, — Но часто мы называем так и какую-нибудь оплошность, неприятность или неожиданность.
— Мне так и показалось, хи-хи! Вряд ли ты думал о женщинах, когда целился и стрелял!
По наивности я решил, что инцидент исчерпан, но не тут-то было!
— А «хриен» — это то, что ублажают с помощью «милят»? — пальчиком она не ткнула, но глазками указала верное направление.
— Так ты что, всё поняла? Ну, когда я облаял тебя…
— Не всё, но достаточно, чтобы догадаться об остальном, хи-хи!
— Ты обиделась на это?
— Ну, ты же говорил на своём языке, которого мне понимать не полагается, хи-хи! Вот если бы на нашем…
— А почему ты здесь, а не там, где тебе положено быть? — следовало всё-же закруглить эту скользкую тему, а нападение — лучшая защита.
— В обществе рабов и мулов?
— И ты страшно оскорблена этим?
— Я так сильно похожа на дурочку?
— Общество похабных солдафонов лучше?
— Ты обиделся?
— Зачем? Ты сказала правду, а на неё обижается только глупец. Я сильно похож на глупца?
— А я сильно похожа на тех, кому интересно с глупцами?
— И всё-таки, Велия, на войне следует выполнять приказы начальников. Ты разве не слыхала приказа Тордула?
— Слыхала, но…
— Но не выполнила его. Воину за невыполнение приказа в бою после боя не сносить головы. Тебе это известно? Следовало бы хорошенько отшлёпать тебя за это…
— Не надо! Ты очень больно шлепаешься, когда не в настроении, хи-хи! У меня и так уже будет синяк на попе! Вот пойду и скажу маме… что упала с мула, и мне было больно идти, хи-хи!
— Впредь всё-таки выполняй приказы!
Мы на войне!— А если бы на нас напали и сзади?
— Тебя захватили бы в плен. А здесь тебя мог убить шальной дротик или камень — ты видела сама, что тут творилось…
— И что дал бы мне плен, если бы вас всех перебили? Нет уж, хватит с меня плена!
— А кстати, почему они в самом деле не напали ещё и сзади? — вмешался подошедший Васкес, — На их месте я бы обязательно послал часть людей в обход!
— А хрен их знает! — я перешёл на русский, — Деревенщина! Ты ведь заметил, что многие были с дрекольем вместо настоящего оружия? Наверное, понадеялись задавить нас числом.
— И понесли лишние потери в лобовой атаке. Этого-то они не могли не понимать! Да ещё и атаковали снизу, вверх по склону — слишком глупо даже для безграмотных крестьян!
— Не успели подготовиться?
— Я тоже так думаю. Ты узнал того, в плаще, которого упустил?
— Вроде, где-то видел, но вот где…
— Дагон, финикиец — командир тех, которых мы тогда преследовали, — мент есть мент, и память на имена и лица «клиентов» у него профессиональная.
— Мыылять! — а что я ещё мог сказать?
— Я тоже стрелял в него, но мой арбалет слабее. Целился в шею, попал в щит. Жаль, что упустили…
— Упёртый тип! Другой бы на его месте вернулся к начальству с докладом о невозможности выполнить задачу, а этот хрен сдаётся! Уважаю!
— Крутой профи. Профессиональная гордость не позволяет ему признать неудачу. Думаю, он не отвяжется.
— Тогда нам остаётся только надеяться, что именно эта профессиональная гордость его и сгубит.
— Да, похоже на то…
— Велия, где ты пропадаешь? Мать обыскалась тебя! — брат девчонки нарисовался неожиданно.
— Уже иду, Велтур! — и, обернувшись ко мне, — Да, это был Дагон, тот финикиец, я расслышала имя в вашем разговоре. Мне пора, но мы ещё поговорим с тобой позже — и не о Дагоне, хи-хи!
По хорошему следовало бы форсированным маршем спешить в город — при должном темпе добрались бы, если и не к обеду, то уж всяко засветло. Но по хорошему не получалось. Мы тоже понесли потери — двоих из нашего отряда и троих из высланного Ремдом эскорта убитыми и семь человек ранеными. Двое из них идти не могли, и их нужно было нести на носилках, да и пятеро остальных не потянули бы настоящий темп. И убитых ведь тоже не оставишь, а здесь мы не имели времени похоронить их достойно — значит, и их нести на носилках в Кордубу. Так или иначе, без привала было не обойтись.
Напавшие на нас потеряли десятка четыре. В основном это были мятежные пейзане, но в троих начальник рудника опознал сбежавших при нападении на рудник рабов, и одного из них, ещё живого, командование теперь допрашивало вместе с остальными тяжелоранеными вражинами. Убиты были — при попытке воспользоваться нападением и взбунтоваться — и двое рабов из числа захваченных нами в походе, что усмирило остальных, и теперь их, поколотив для профилактики, заставили делать носилки, которые они же и понесут. Мы же, кто не был поставлен Тордулом в дозор, приведя себя в порядок и избавив убитых мятежников от ненужных им более земных благ — которых, впрочем, много не набралось — перекусывали и отдыхали.