Арест

Я должна разозлиться. Запротестовать. Вырываться активнее, яростнее, защищаться. Но от кого? От собственного мужа? От мужчины, которого до безумия хочу? Утыкаюсь лбом в матрас. Содрогаюсь, осознавая всю степень своего падения. С ужасом понимаю, что жду следующего шлепка.

— Я просто показал тебе свой член, — ледяным тоном чеканит Адам и это совсем не сочетается с тем, как жадно забираются под корсет его пальцы, как сдавливают грудь, принуждая простонать и выгнуться, податься назад по воле рефлекса и практически самой насадиться на огромный вздыбленный орган.

Дьявол. Когда он успел раздеться? Точнее — расстегнуть брюки и выпустить обжигающую похоть на свободу.

— Ты слюной изошла, — продолжает хлестко, бьет словами. — Так мечтала мне отсосать. Поплыла. Потекла. Ты и сейчас течешь. Заводишься в секунду. Как кошка. Голодная драная кошка.

— Урод! — все-таки сбрасываю морок, начинаю дергаться по-настоящему, царапаюсь, пытаюсь хотя бы его проклятые пальцы от себя отстранить, вонзаюсь в мускулистые руки ногтями, однако потом вдруг снова замираю.

Это игра. Очередная гребаная игра. Плохой полицейский. Злой и опасный тип, обещающий чудовищные пытки в мрачных застенках подвала. Ревнивый муж, оскорбленный распутностью жены.

Но черт побери, каждую игру Адам легко воплотит в реальность. Сомнения исключены.

— Дрянь, — трется щекой о мою шею, а после накрывает кожу губами, втягивает, намеренно оставляя порочную метку. — Ночь будет долгой и горячей. Придется наказать тебя за каждый чужой член внутри.

— Я только с одним парнем спала, — выдыхаю. — И то никогда не…

— Что это меняет? — обрывает Адам.

И я ощущаю, как его гигантский член упирается туда, где другой мужчина еще не бывал.

16

Холод разливается вдоль позвоночника, обрушивается на плечи, оплетает ребра. Такое чувство, будто тело последовательно оборачивают колючей проволокой.

— Ты меня порвешь, — бросаю сдавленно. — Пусти, сволочь.

— Это будет слишком просто, — в его голосе явно звучит насмешка, которую он даже не пытается замаскировать. — И скучно.

Что именно? Порвать меня на крест? Да, точно, это очень просто и скучно, пресно, примитивно. Предлагаю выбрать другой вид казни на вечер. Только не рискую озвучить мысли вслух.

Черт. Гад легко использует каждое слово против меня. Обернет в момент, поглумится, насладится превосходством сполна.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю глухо, стыну изнутри.

— Довести тебя до оргазма, — замечает невозмутимым тоном, прижимается крепче, плотнее, намеренно потирается раздутым от возбуждения органом между ягодицами.

— Бред, — чуть не всхлипываю, судорожно дергаюсь под тяжестью его веса. — Так — не выйдет.

— А ты пробовала? — очередная издевка.

— Нет, конечно! — восклицаю. — Я бы послала куда подальше…

— Пошли, — вдруг понижает голос до шепота. — Я с радостью схожу. Особенно в твою сладкую задницу. Невинную. Никем не тронутую. До одури соблазнительную.

— Нет, — стараюсь прозвучать максимально твердо, хотя это мне дается с огромным трудом, ведь его угрожающие действия странным образом заводят меня, распаляют, воздействуют на скрытые точки. — Я не хочу!

— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала? — резонный вопрос.

И его проклятый голос, словно смягчается, металлические ноты исчезают, теперь рычание хищника скорее похоже на мурлыканье.

Проклятье, он реально думает, подобное придется женщине по вкусу?

Страх вызывает помутнение рассудка. Явное, бесповоротное. И я говорю то, чего определенно говорить не следует.

— А ты пробовал? — бросаю с вызовом. — Тебя в задницу трахали? Может, поменяемся местами? Хоть раз? А что такого? Не спеши отказываться. Властным мужчинам ведь кайфово в постели подчиняться. Дружки моего отца не выкисают из БДСМ-клубов.

Адам отстраняется и поднимается с постели неожиданно резко. Отходит в сторону, раздается странный шорох, а после звук, как будто банку раскручивают. Медленно, методично. Даже страшно обернуться и посмотреть. Больше не ощущаю его безжалостного захвата. Можно вскочить, убежать. Теоретически — можно. А вот осуществить подобное на практике точно не выйдет.

— Что там у тебя? Кнут? Плетка? — продолжаю бравировать на краю пропасти. — Ты помешан на таких вещах. Угадала? Жажда контроля — твой главный фетиш.

— Нет, — ровный ответ. — Это как с деньгами, успехом, удачей. Побочный эффект на пути достижения цели.

— Ты вроде мир хотел вертеть, — заявляю так, точно бояться нечего. — Но решил снизить запросы. Теперь ограничишься моей задницей?

Кровать пружинит под его весом.

— БДСМ — не мое, — ироничный смешок. — Развлечение для недотраханных аутсайдеров. Куча ограничений. Смотри, но не трогай. Трогай, но не смей употреблять. Женщину как жизнь нужно брать по полной или вообще не брать.

— Да ты чертов философ…

Затыкаюсь в один момент. Его палец проскальзывает в меня, не встречая никакого сопротивления. Легко и просто проникает в тело. Холод жалит. Дрожь пробивает разрядом электрического тока.

— Больно? — интересуется с издевкой. — Плохо?

Закусываю губу, чтобы не простонать.

— Ты… ты чем-то смазал меня… ты… ты… это обман! — всхлипываю, извиваюсь, пробую соскользнуть, но тело само подается назад, отказывается подчиняться приказам мозга.

— Кто станет трахать в задницу без смазки? — спрашивает обманчиво нежно, елейным тоном. — Садист? Маньяк? Поверь, довольно затруднительно протолкнуть член в такое узкое отверстие.

— Что, — запинаюсь, искусав губы в кровь. — Что это за смазка?

— Самая обычная, — хмыкает, продолжая разминать и растягивать меня, брать неспешно, подготавливать к основному действу.

— Я… не верю!

Перед моим лицом приземляется вещественное доказательство. Действительно, никакого подвоха. Стандартная смазка для анального секса. С анестетиком. Такие везде можно приобрести.

— Если бы я хотел причинить боль, выбрал другой способ, — замечает мягко, а после вдруг проталкивает внутрь второй палец, вынуждая содрогнуться изнутри, прогнуться и гулко застонать.