Арфеев

От этого крика хотелось тут же закрыть уши и спрятаться где-нибудь в другом месте, в котором бы царствовала тишина. Рома начал судорожно плыть прочь от кита, ещё глубже на дно. Его тело встретила мгла и приняла в свои объятия, но безумный крик отчаяния всё ещё трезвонил в ушах. Рома поплыл быстрее и уже ничего не видел — просто чувствовал, что идёт ко дну. И сердце его забилось спокойнее только тогда, когда вопль наверху стал утихать.

Он почувствовал, как по коже прошлись мурашки от близкого тепла, и обернулся.

Недалеко от него, сияя, плавала медуза.

Она была прекрасна. Вода вокруг неё отливала мягким голубым цветом, так сильно выделяющимся на фоне глубокого мрака. Её строение напоминало широко раскрытый зонтик, понадобившийся какой-то мадам, чтобы укрыться от дождя. И чем ближе Рома подплывал к медузе, тем яснее он видел, как что-то пульсирует внутри неё. Что-то там билось в определённом ритме, затухало и зажигалось вновь, обдавая всё своим сиянием. Неугомонный огонёк трепетал в медузе, подзывая к себе нежными лучами. И он в самом деле манил. Притягивал Рому подобно жалкой скрепке под действием магнита, но тот даже не сопротивлялся, просто плыла навстречу. Тоненькие щупальца медузы тоже пришли в движение и одним слабым рывком направились к протянутым рукам.

И только когда Рома вплотную приблизился к медузе, он увидел, что сияние её не просто голубое. Он светилось серо-голубым.

Ловкие щупальца мгновенно обвились вокруг шеи и с силой сжали её, натянув себя подобно жёстким струнам. Внезапно вода стала водой и тут же залилась в нос и в открытый рот, но дальше не пробралась. Рома попытался ухватить медузу за что-нибудь, но руки его онемели и перестали слушаться, решив висеть бесполезными кусками мяса. Ноги вдруг потяжелели и прибавили в весе пару тонн, так что теперь они с огромной скоростью тянули тело вниз. А проворливые щупальца продолжали пережимать шею, заставляя кожу рваться и пуская в воду льющуюся кровь. Рома закричал, но не смог произнести ни звука, потому что рот его был забит сотнями червей, что копошились внутри и начинали грызть ещё свежую плоть. И после того, как он ещё раз в ужасе взглянул на медузу, она вогнала в его глаза острия щупалец и услышала, как те лопнули и брызнули на неё, стекая теперь склизкой жижей.

Но Рома всё ещё чувствовал мёртвую хватку на своей шее и проклинал этот мир за то, что он не дал ему умереть.

Медуза в мгновение ока прижалась к лицо и запустила…

— Мужчина! Молодой человек! — Кто-то тряс его за плечо. — Просыпайтесь, конечная!

Веки кое-как поднялись вверх и тут же прогнали мерзкую медузу, кинув Рому в реальный мир. Перед ним стояла пожилая женщина, на лице которой беглой строкой читалась озабоченность. Прямо над головой, подобно нимбу, сияли лампы, и из-за этого чересчур яркого света Рома зажмурил глаза, тихо простонав.

— Мужчина, выходим! Иначе вы уедете в депо. Всё, давайте, выходим, выходим!

Он машинально встал и поплёлся к выходу из вагона, всё ещё потирая глаза. Мир иногда покрывался чёрными точками и начинал уплывать, но после пары пощёчин вновь обрёл свои контуры. Голова была совершенно пуста, и это не могло не радовать. Никаких мыслей, никаких проблем и никаких забот. Только идущие к эскалатору люди и плиты под ногами — больше ничего. Сознание ушло на покой, решившись отдохнуть после небольшого, но крепкого сна.

Сна…

Рома коснулся ленты поручня и ощутил, как маленький червяк укусил его с внутренней стороны щеки. Он невольно сморщился и высунул язык наружу, заставляя исчезнуть фантомные ощущения. Перед глазами мелькало серо-голубое пятно, но и оно уже растворялось в свете настоящих, вполне реальных ламп метрополитена. Мимо по лестнице промчалась куда-то спешащая девушка. Рома инстинктивно засмотрелся на её виляющие, обтянутые лосинами бёдра…

…и вспомнил Настю.

Воспоминания нахлынули на него подобно мощному потоку воды. В память врезался фрагмент, на котором оба они смеются, сидя в небольшом коридоре и отшучиваясь перед прослушиванием. Он помнил, какой красивой была Настя, когда злилась на него из-за выходки с соплёй. Подумав об этом, Рома расплылся в горькой, но тем не менее тёплой улыбке.

Внезапно лента поручня эскалатора превратилась в перекладину невысокого заборчика у самой Невы, а сам он придерживал за талию ту, что смогла покорить его сердце. Она смеялась. Смеялась искренне и непринуждённо, и смех её временами пропадал в сладостных поцелуях. Она улыбалась. Улыбкой своей она грела душу и будто бы обещала, что всё будет хорошо. Ямочки на её щёчках хотелось целовать вечность, а чувствовать тепло дыхания на своём лице — и того дольше.

Рома вспомнил их первый секс, случившийся на даче её мамы. Вспомнил, как долго мучился с застёжками бюстгальтера, уже еле сдерживая бушующую внутри страсть. Вспомнил, каким счастливым себя чувствовал, засыпая рядом с ней и прижимая к себе. Той ночью он поклялся, что никогда не отпустит Настю. Неважно куда и с кем — просто не отпустит.

А что сегодня? Он позволил ей уйти одной. Одной в чёртовом городе, когда половина её груди была выставлена всем на обзор! Да это находка для маньяков! Подойди и возьми, бесплатная акция! Товар сам идёт к тебе без сопровождения мужчины! Всё в исправном состоянии, ещё не поступало ни одной жалобы.

— Твою мать, — Рома сошёл с эскалатора и уже через несколько секунд оказался на улице, задержавшись лишь для того, чтобы подержать дверь еле идущей старушке.

Вдохнув ночной воздух и полностью отойдя от сна, он достал телефон, сразу же нашёл номер Насти в недавно набранных и позвонил.

Поднёс телефон к уху и стал ждать.

Мир вокруг заполнили гудки, будто бы назло так долго тянущиеся. Прошла почти минута, и когда Рома решил сбросить звонок, на другом конце трубки ответили.

— Чего хотел? — Голос был резким и даже слегка пренебрежительным.

— С тобой всё в порядке? Ты дома вообще?

— Я почти у дома. Уже вижу свою парадную. А что?

— Я волнуюсь. Ты всё так же без футболки?

— Ну а как ты хотел? Не надо было её выкидывать. Не понимаю, как ты вообще до этого додумался?

Рома подошёл к пешеходному переходу и, отойдя в сторону, совсем тихо спросил:

— Ты не обижаешься?

Ответом ему послужила тишина — настолько долгая, что создалось впечатление, будто звонок сбросили, но нет, абонент был на связи. Светофор успел поменять мигающий красный на жёлтый, а затем — на зелёный. И только на другой стороне дороги в динамиках телефона раздался ответ.

— Иди в жопу, — после чего связь оборвалась.

Рома приложил все усилия, чтобы сдержаться и не разбить телефон об асфальт. Он сжимал его в руке с такой силой, что мог бы кому-нибудь сломать кисть подобной хваткой. Но прохладный ночной ветер остудил его пыл и прояснил разум, заставив успокоиться.

— Я тоже тебя люблю, зай. — Телефон скрылся в кармане джинсов, и вместе с тем потух внезапно возникший в груди пожар.

Рома зашагал дальше по улице, опустив взгляд вниз и полностью окунувшись в собственные мысли. Пару раз он плечом пихнул нескольких мужчин и молча продолжал идти, когда позади раздавались крики недовольства и фальшивые угрозы. Машины проносились мимо одна за другой. Одна за другой над головой пролетали птицы, обсуждая свои птичьи дела. Хоть в Петербурге и была ночь, а часовая стрелка на циферблате подкрадывалась к двум, всё же город не спал и шумел, но делал это эстетично, даже слегка гармонично.