Аргонавты вселенной
Шрифт:
— Хоть ты теперь — и святой сын луны — да будет благословенно ее имя, — Чигринос молитвенно склоняется, не выпуская Мукса, — но я все-таки тебе покажу!» Он снова принимается его лупить. Джонни с трудом отнимает Мук-са у рассвирепевшего Чигриноса.
— «Где же остальные?» — спрашивает озабоченный Горянский.
— «Уплыли», — отвечает Джонни со злобой: — бежали захватив «Марию», — они боялись, что я их всех перестреляю!.. Мистер Чемберт… вы знаете…»
Джонни судорожно отворачивается. — «Негодяи!.. Но вы не беспокойтесь!» —
Горянский крепко пожимает руку Джонни.
— «Тамповский сильно болен… Ему плохо…
— Апфель погиб…
— Только мы с ним да Чигринос и остались на острове…
— Туземцы, после исчезновения Мукса и отплытия тех негодяев, бежали, решив, что остров под лунным проклятием, и каждую ночь луна будет похищать кого-нибудь…
— Пойдемте к Тамповскому — ему тоже будет большая радость увидеться с вами…
— Потом я покажу вам могилу Чемберта…» — Грусть снова затемнила открытое лицо Джонни…
Горянский оглянулся — все на острове было разрушено; домиков рабочих, мастерских, эллингов, поселка туземцев не существовало. Дикая трава покрыла необработанные пашни и заполнила опрокинутые башни радио. Каменное здание конторы, где ютились Джонни с Тамповским, одиноко возвышалось на образовавшемся пустыре…
— И потом — Чемберт!.. Чемберт!.. Как бы радостно встретил он их, если б был жив! Какая странная вещь — судьба! Она сильнее смерти!.. Победят ли когда-нибудь ее люди?
— Горянский со своими спутниками остались живы после междупланетного полета, — они невредимы вернулись с луны, а Чемберт лежит здесь, на острове, мертвый!.. В той земле, на которую опустилась победоносная ракета!..
— Да, его смерть — как бы искупление первой победы над космическим пространством!..
Грусть затеняет солнечный свет в сердце Горянского…
— Да, древняя Мойра!.. Вероятно, она довлеет даже над могущественными селенитами, победившими смерть.
— Но довольно о мертвых! Жалкими сожалениями Чемберта не воскресить!
— Работать, действовать, жить, бороться, кинуть тысячи новых ракет на луну и дальше! Поднять башни радио, снова создать мастерские, — оживить остров!..
В их распоряжении Л/З! Через три часа они могут быть в Европе… Но прежде — навестить Тамповского! Измученный голос телеграфиста, едва доносившийся через пространство, еще звучит в ушах Горянского…
Последний берет под руку Елену и они вместе идут к Тамповскому.
Телеграфист бледен, изнеможден и страшно истощен, его замучила малярия… Елена дотрагивается до его лба, — он страшно горяч.
— «У него уже три дня такая температура, — печально сообщает Джонни, — лечу его, как могу, чем придется…»
Тамповский открывает глаза… Слабая улыбка растягивает его губы.
— «Господин Горянский! Мистрисс Елена! Мистер Чемберт… знаете…
— Поздравляю вас с величайшей… величайшей победой для чело…» — у него нет сил
продолжать, истомлено закрываются глаза… он бредит…— «Ничего, милый, выходим вас!.. Выздоровеете!..» — ласково гладит его лоб Елена и посылает Джонни в ракету за аптечкой…
…Отдав последнюю честь могиле Чемберта, Горянский и Джонни направляются к Л/З. Елена остается с больным…
— «Я закажу широкую мраморную доску на могилу Чемберта, — думает Горянский, — с золотой надписью: «Соратнику товарищу, павшему в честном поединке с природой — от победивших».
Шумит мотор… Изящный взлет Л/З подымает с острова Горянского и Джонни… Упруго содрогаются крылья… Земной влажный ветер обдает лица… Поет пропеллер…
Они летят в Европу…
Прошло три месяца…
Поднятые башни радио величественно возвышаются над ожившим островом.
Искрится и звенит антенна…
Тамповский выздоровел и по-прежнему — в аппаратной.
Шумят возрожденные мастерские…
У берега попыхивает трубой новая «Мария»…
Чигринос и Мукс — влиятельные личности у возвратившихся туземцев.
Лунный радий движет машиной.
Растут новые части новых ракет-сестер победоносного «Победителя»…
Ночь мягкая, темно-синяя, земная… такая ласковая… легла и дышет над океаном и островом…
Горянский и Елена — на берегу…
— «Смотри», — говорит Горянский, — луна как бы приветствует их, появляясь над горизонтом… С недоверчивым любопытством смотрят они на нее — неужели они были там?
Но радий в прозрачном яйце, в невероятном количестве, — оживляющий остров, — небывалые образцы пород и минералов, — захваченные Горянским лунные ландшафты — слишком красноречивы… Да, кроме того, слишком свежи еще в памяти воспоминания лунных прогулок, чудеса темно-зеленой пещеры, хрустального прозрачного зала…
Свежо еще впечатление грустной жути от мертвенной безатмосферной лунной поверхности…
— Да, они, действительно, были там!..
Так стоят они рядом, сладостно вдыхая влажный ночной воздух моря под лучами ласковой луны и вкрапленных в синеву звезд, высоких и блестких…
И чудится Горянскому и Елене, что взлетают от земли тысячи ракет, туда, на звезды… за солнце… дальше… дальше!..
И кажется, что кривится обиженная, забытая, превзойденная луна, — с ломким треском рушатся распахнутые в солнце просторы…
И слышится голос, нежный и мудрый, как тогда во сне.
— «Мы ждем вас… Пусть кипит и плавится бокал мировой радости…
— Вперед, аргонавты вселенной!..»
Пенза, Гублит № 10. ТИПО-ЛИТОГРАФИЯ имени Тов. ВОРОВСКОГО. Тираж 4000 экз.
ПОЭМА АНАБИОЗА
Петроград
Комитет поэзии БИОКОСМИСТОВ-ИММОРТАЛИСТОВ (Северная группа)
1922
Вместо эпиграфа