Аргумент весомей пули

Какого чёрта?!

Но прозвучавший в голосе фургонщика страх подстегнул почище хлыста, я подпрыгнул и неуклюже перевалился через борт, а только подобрался к уже расчехлённой картечнице, и меня нагнал новый крик:

— Просто крути ручку и целься!

Я в сердцах чертыхнулся и уселся на низенькую скамейку перед многоствольным агрегатом, миг спустя повозка дрогнула и начала сдавать назад. Бывшие соученики задействовали свои магические способности и разогнались даже слишком сильно — при столкновении заднего борта со створкой ворот меня явственно качнуло.

Впрочем, плевать!

Конюшня была выстроена чуть в стороне от палаток и бараков пехотного полка, поэтому верховые, с гиканьем и присвистами нёсшиеся к нам по дороге, оказались у меня как на ладони. Нашивки с такого расстояния разглядеть не получилось, да в этом и не было нужды, поскольку всадники стаптывали и рубили саблями всех попадавшихся им на пути пехотинцев без разбору, а ещё почём зря палили по разбегавшимся стрельцам из револьверов.

Я крутанул ручку, и та неожиданно легко подалась, стволы начали вращаться, загрохотали выстрелы, засверкали дульные вспышки, дрожью отдалась в руки отдача. Пули стеганули по дороге, я приметил фонтанчики грязи и поднял прицел. Свинцовая плеть ударила по кавалеристам и ушла выше, пришлось вновь наваливаться на картечницу, попутно приводя в действие её механизм, что с непривычки было чертовски неудобно.

Выстрелы смолкли, но Огнич уже присоединился ко мне и воткнул взамен опустевшего короба с патронами новый.

— Давай! — завопил он, и я дал!

Совместными усилиями мы взяли точный прицел, и лошади с всадниками закувыркались по земле. В ответ тоже стреляли, но нас прикрыл магическим барьером залёгший на дне повозки Дарьян.

Кавалеристы рассеялись, со стороны бараков по ним ударили винтовки, и уцелевшие наездники погнали скакунов прочь. Мы выпустили вдогонку остаток патронов и замерли ошеломлённые случившимся.

— Берегись!

Через звон в ушах пробился хриплый крик, я обернулся и увидел, как поднимается с земли страшно разбухший стрелец из числа тех, кто умер, так и не дождавшись избавления от порчи.

— Ложись!

Я завалился со скамейки на дощатое днище и дёрнул к себе начавшего было вставать Дарьяна, а Огнича и ронять не пришлось — фургонщик растянулся рядом сам. Миг спустя влажно чавкнуло, и по бортам шибанули осколки костей, нас забрызгало вскипевшей кровью, но не ошпарило и не поразило порчей.

Легко отделались!

Осторожно приподнявшись, я обнаружил, что куча сложенных вповалку тел шевелится, но мертвецы не выползают из неё, наоборот — их словно бы притягивало друг к другу всё сильнее и сильнее. Отравившая тела порча собиралась воедино, изменялась и становилась чем-то несравненно более опасным.

Я знал это наверняка. Не предполагал и не чувствовал, просто знал.

Червень окатил тела струёй белого пламени и конечности мертвецов судорожно задёргались, но особого эффекта чары тайнознатца не произвели.

— В сторону! — крикнул я и потянул в себя энергию, начал формировать огненный шар, напитывая его не воспламенением, но порченым пламенем своего атрибута. То было несравненно плотнее и куда хуже обычного поддавалось приказу сжатия, больше казалось схожим с водой.

Только бы не рвануло! Только бы не рвануло! Только бы не рвануло прямо в руках!

Страх и усталость подтачивали решимость, так что я не стал проверять границы своих способностей и метнул аркан в кучу тел сразу, как только возник риск упустить контроль над взрывными чарами.

Ахнуло! Во все стороны разлетелись ошмётки опалённой плоти, а оставшаяся на их месте лужа порченой крови занялась неровным чёрным огнём.

— Пойдёт! — махнул рукой Червень и вновь закашлялся.

— Наши возвращаются! — крикнул вдруг Огнич.

И точно: чуть погодя в зазор между повозкой и створкой начали протискиваться пластуны. Стоило только появиться Хомуту, и Червень зло оскалился:

— Ты куда запропал, дурень? К стенке надо за такое головотяпство поставить! — Оправданий он слушать не пожелал и скомандовал: — Тащите сюда всех с порчей! Боярин, не спи!

Возвращаться к исцелению стрельцов мне нисколько не хотелось, и без того еле жив был, но взял себя в руки и поплёлся обратно в конюшню.

Поймавший молнию духолов так и валялся на мешках с фуражом. В бледное лицо мало-помалу начали возвращаться краски, но подняться на ноги он даже не попытался и просипел:

— Дарьян, ты за хирурга!

Плётшийся за мной книжник лишь тяжко вздохнул. Я хотел было приободрить его, но замер как вкопанный при виде второго мастера мёртвых дел. Тот встал на четвереньки и закашлялся, выплюнул на залитую кровью землю две пули, а третью извлёк из себя, запустив в рану пальцы.

— Дальше без меня! — хрипло выдал он и вновь зашёлся в приступе надсадного кашля.

— Чего встали, олухи? — вновь поторопил нас Червень. — Займитесь теми, кто ещё не подох! Хомут со своими покойников вынесет…

Тот факт, что мёртвых дел мастер выжил, словив в грудь сразу три пули, его нисколько не удивил, и я оставил все вопросы на будущее, отыскал свой ампутационный нож и опустился рядом с топчаном, на который Дарьян и Огнич уже уложили одного из дождавшихся лечения бедолаг.

Ну-с, черти драные, поехали!

Освободился я уже только ближе к полуночи. К этому времени прибывшее в расположение туземного полка командование худо-бедно навело порядок, вот и получилось урвать несколько часов отдыха. Может, и не дали бы вздремнуть, но от перенапряжения у меня безостановочно шла носом кровь, ещё немного и самого бы откачивать пришлось.

Увы, толком выспаться не получилось. Только-только забывался и тут же распахивал глаза. И всякий раз кошмары, в которых я брёл по болоту, проваливался в кровавую топь и тонул утягиваемый на глубину руками мертвецов, меркли перед ожиданием того, что вот-вот меня растолкают и вновь погонят избавлять от порчи стрельцов туземного полка.

Не растолкали и не погнали. За ночь легкораненых перевезли к железной дороге и отправили в Тегос, а собранные отовсюду специалисты по порче успели исцелить тех, кто дожил и кому ещё можно было помочь. Меня вернули в лагерь Мёртвой пехоты.

Там я сразу ушёл в барак и завалился на тюфяк, но сна не осталось ни в одном глазу, поэтому просто уставился в потолок и прислушался к собственным ощущениям. Поначалу ничего особо не беспокоило, ну а как потянул в себя небесную силу, так сразу и проявились все заработанные вчера болячки.