Argumentum ad hominem

— И все-таки, вернемся к прежней теме, мистер Тауб. Запись, которую вам продемонстрировали, как вы понимаете, не совсем полная. Но я счел ненужным освещать физиологические подробности инцидента более, чем в таком объеме. Материалы будут приобщены к делу без цензуры, это могу обещать.

Как щедро. Только совсем не радостно.

— Не стану скрывать, произошедшее носит исключительный характер, и расследование будет проведено со всей возможной тщательностью. Однако меня больше интересует кое-что другое, возможно, не имеющее прямого отношения к рассматриваемому делу. Позволите спросить?

Он говорил тихо и почти без эмоций, но при этом почему-то ясно чувствовалось, что да, заинтересован. А ещё вполне искренен. И в кабинете, похоже, только мы вдвоем. И полная запись вряд ли ведется, при таком-то освещении. И…

Нет, даже не начинай так думать. Ты по-прежнему на хрен никому не сдался. Ты просто зверушка, которую изучают. Снова и снова.

— Как пожелаете.

Он повернулся к окну, помолчал, потом спросил, глядя за стекло:

— Зачем вы вообще туда пошли?

Куда? В полицию? Обстоятельства сложились. Квота подвернулась. Воспоминания подстегнули.

— Можете уточнить ваш вопрос?

Он то ли хмыкнул, то ли чихнул.

— Башня. Когда вы обнаружили проекционные помехи, почему сразу же не вернулись?

Потому что мне показалось неправильным так поступить. Не по-человечески по отношению к коллегам.

— Перед нами было поставлено вполне определенное задание, сэр. И невозможность его выполнения необходимо было подтвердить прежде, чем…

— Спасать всех остальных, принимая удар на себя?

Я не собирался делать ни первое, ни второе. В спасении никто не нуждался, если четко выполнил мои же указания, а лезть под взрыв… Так уж получилось. И вроде очень даже неплохо.

— Можно вопрос, сэр?

— Разумеется. Любой.

— Тот подрывник, с которым у меня произошел контакт. Его статус?

— Жив, если вы об этом. Повреждения больше ваших, но жить будет. И даже вернется на службу.

Значит, удалось поделить волну. Хорошо. По крайней мере, вряд ли парень снова решится на подобный маневр после таких приключений.

— У вас явные проблемы, мистер Тауб. С вашим инстинктом самосохранения.

— Сэр?

— Он вообще у вас имеется?

Зачем такая штука в принципе нужна? Чтобы все время от чего-то и кого-то беречься? А смысл?

— То, что вы устроили после взрыва, ведь тоже не про это, верно? Просто вы сочли, что дело сделано, и пора возвращаться?

Ну, как-то так. Примерно. Но попадать под обстрел точно не хотелось. Хотя, мне ведь могли и не подтвердить эвакуацию, и тогда… Никакого возвращения не состоялось бы.

— Обратно на базу, до следующих… Заданий?

— Да, сэр.

— И вы, несомненно, находились в состоянии определенного стрессового расстройства на тот момент, когда получили поддержку.

Паниковал, то есть? Вроде нет. Знал, что мне нужно, чтобы успешно выполнить задуманное. А вот когда не получил, да, случилось что-то вроде психа. Но больше — злости. Может быть, даже ярости.

— Оставим пока за скобками сам инцидент и его обстоятельства. По факту получается следующее: умышленно или неосознанно вы, тем не менее, своими действиями вызвали причинение вреда гражданского служащему. Даже если свести все к моральной травме. Хотя… — Тут раздался почти печальный вздох. — Остановимся на причинении вреда. Он существенен для пострадавшей, но не это главное.

А что же, позвольте спросить?

— И я не буду озвучивать суммы, которые Управление платит за участие сертифицированного специалиста в службе поддержки.

Да уж, пожалуйста. Ставка у самой завалящей сонги наверняка намного больше, чем у меня.

— Важно другое. Своими действиями вы вывели данного специалиста из строя. Это значит, что его место, возможно, не будет занято ещё какое-то время. Понимаете, о чем идет речь?

Кажется, да. Но очень не хочу.

— Из-за вас кто-то может не получить помощь, когда будет в ней нуждаться. По крайней мере, ближайшее время.

Внутренности окончательно закаменели.

Я или не я, но… Это ведь правда. Вот это, что кому-то не помогут. Не смогут помочь только потому, что… С самого начала. Каждое моё действие закручивало эту воронку все сильнее и сильнее, пока рукотворный ураган не окреп достаточно, чтобы…

Все-таки, в чем-то Консуэла была права. У меня есть проблемы. Я сам — одна большая проблема. Для всех.

— Как бы то ни было, на время проведения расследования вы отстраняетесь от службы. Далее вам надлежит вернуться по месту регистрации и ожидать дальнейших распоряжений. Также вам настоятельно рекомендуется воздержаться на время расследования от контактов со своими коллегами и другими лицами, имеющими отношение к инциденту. Чтобы не создавать лишние проблемы, в первую очередь, для них. Это понятно?

Что пропасть разверзлась окончательно, и обратной дороги нет?

— Вам все понятно, мистер Тауб?

— Да, сэр.

— Вот и хорошо.

Кажется, он выдохнул с облегчением. Хотел бы и я сделать то же самое. Не сейчас, ну хоть когда-нибудь. Потом. Пусть много позже, но так, чтобы от души. Выдохнуть и…

В его руке зазвенел колокольчик. Тоже старинный, такой, каким подзывали прислугу в старые времена. Такой, как…

Она тоже иногда звонила. С выражением легкого огорчения на бледном лице. И как правило, эти звонки означали, что за мной нужно прибрать. За моими неуклюжими движениями и неумелыми руками. А в самый последний раз этот колокольчик издал свою трель совсем незнакомо и почти тревожно. Помню, я удивился настолько, что нарушил правило оставаться в своей комнате: вышел, чтобы узнать, в чем мог провиниться на этот раз. В коридоре было пусто, и я прошел до самой лестницы, чтобы увидеть внизу, у её подножия, неподвижное тело мамы, а над ним двоих, которые даже не прятали своих лиц, да и просто не прятались. Разглядывали в свете люстры мамино ожерелье, обсуждали, сколько всего можно ещё найти в доме, ржали над своими шутками. И любые мои действия уже ничего не могли изменить.

Да, наверное, лучше бы я умер. Ещё тогда.

Дверь открылась, пропуская внутрь кабинета людей с тяжелыми шагами, и меня снова лишили света. Отстегнули фиксаторы ошейника, вздернули под руки вверх, поволокли к выходу.

Снова были долгие переходы с поворотами то налево, то направо. Много-много шагов. Но и ходьба в какой-то момент закончилась.

Сначала расстегнули ошейник, потом браслеты, наконец, сдернули с головы мешок, и пока я беспомощно моргал, захлопнули за моей спиной дверь, оставляя одного в узком коридоре, по которому можно было двигаться только вперед, по крайней мере, до поворота.

И это был самый обычный коридор. То есть, обычный для мест, где кто-то живет. Двери по одной стене, с затейливыми номерными табличками. По другой — светильники, стилизованные под старину, темные пейзажи в резных рамах. Обои с цветочными гирляндами. Деревянный паркет на полу. И откуда-то даже раздавались голоса, живые и человеческие. Только один предмет здесь казался совершенно лишним и неуместным. Я.

— Нет, Сэнди, дорогая, сегодня не получится. Да, снова варю кофе. Всю ночь, да. Очень много кофе. Потому что прошляпили-таки сверхновую наши астрономы недоделанные. И бегают теперь с криками: «Шожеделать? Шожеделать?». Да, прямо как в том ситкоме, только смотреть ещё смешнее.