Argumentum ad hominem

— Два фирменных сета, пожалуйста.

Заказ принесли чуть ли не мгновенно: тарелки с горками струганного фри-картофеля и роскошными кусками чего-то, обжаренного в кляре. А следом перед каждым из нас возник длинный бокал, до самых краев заполненный пивом: на слой пены был оставлен ровно один миллиметр.

— Простите, я не спросил заранее… Возможно… Как вы относитесь к рыбе?

Ах, так это рыба. Неплохо. Очень неплохо.

— Обожаю.

Лео довольно улыбнулся и жестом предложил приостановить общение. Но поскольку и блюдо, и заведение явно не были предназначены для многочасовых посиделок, я не стала тянуть время: уплела свою порцию, оставив в живых только пиво. Ну, в полу-живых. И стала наблюдать, как кушает он. Обстоятельно, аккуратно, уделяя настолько доброе внимание каждому кусочку, что, пожалуй, в какие-то моменты и мне самой хотелось бы…

— Простите за ожидание.

— О, не извиняйтесь! Я провела время с пользой.

Он слегка задумался, наверное, пытаясь представить, что я имею в виду, но в итоге предпочел сдаться и продолжить основную тему:

— Ему не старались причинять боль намеренно, если это вас беспокоит.

— Ну да, всего лишь заперли в клетку и вырвали язык.

— Резекцию делали на…

— Неважно. Как бы то ни было, помимо свободы его лишили и возможности разговаривать. Зачем?

— Чтобы обезопасить себя.

— Хотите сказать…

Он откинулся на спинку стула.

— Чем-то это перекликается с песнями. Отчасти. Но мы поем больше своим телом, чем голосом, а рыцарь использует именно звуковые колебания.

— Для чего?

— Чтобы управлять, конечно. Командовать. Приказывать. Возможно, в какой-то мере это воздействие распространяется и на не одаренных людей. Как понимаете, со свидетельствами туго. Но в части песенниц сомнений нет: если контакт установлен, рыцарь способен получить полный контроль. И над духом, и над телом.

Я попробовала припомнить собственные ощущения.

Определенно, доступ с его стороны был. Совершенно волшебный и потрясающий. Но он ни на мгновение не пытался, да даже не пробовал хоть что-то контролировать. Разве только, самого себя, чтобы… Не причинить мне вред. И не позволить повредиться самой, по собственному недосмотру.

— А позвольте спросить, зачем рыцарю вообще нужно управлять?

— Чтобы брать все, что захочет.

Брать? Пожалуй. Что захочет? Наверное. Но вот все ли? Или мне просто попался ну очень скромный в своих желаниях рыцарь. Или вовсе не желающий ничего, потому что полет закончился не опустошением, а наоборот. Да я больше уставала, пиная балду на собраниях анонимных алкоголиков!

— И чтобы это самое все получить, он…

— Отдает приказ. Голосом

Звучит правдоподобно и вполне логично. Вот только…

Парень ведь ни слова не произнес до начала драки. А по ходу ему вообще было не до болтовни. Молчал, как рыба. Наверное, та треска, что приятно упала мне в желудок, и то была шумнее и разговорчивее, когда бултыхалась в раскаленном масле.

Что-то не сходится.

— Значит, если молчит, бояться нечего?

— Вероятно. Но, конечно, не стоит забывать и о главной мере предосторожности.

— Какой же?

— Не пробовать петь рядом с рыцарем. Хотя, как упоминается во многих исторических свидетельствах, это очень трудно.

— Трудно чуточку помолчать?

Лео пригубил свой бокал. Скорее всего, потому что пересохло в горле от разговора. Но взгляд, как-то зябко брошенный им в сторону, не способствовал повышению градуса простоты обсуждаемых вещей.

— Устоять невозможно. Как говорят. Говорили. Очевидцы.

Вообще, это я как раз могу понять. Сама ведь не удержалась, когда увидела полумертвое чучело. Отчаянно захотелось если не помочь, то хоть расшевелить.

— Они настолько очаровательны?

Отвел взгляд совсем, куда-то в окно. А может, ещё дальше.

— Они… притягивают. Наверное, каждый по-своему, но общий итог одинаков. И весьма печален.

— В чем же печаль?

— Когда песенница попадает под влияние рыцаря, она теряет собственную волю. По крайней мере, это абсолютно подтверждается с черными рыцарями.

— А есть ещё какие-то?

— Белые.

Ну вот, докатились до банальных шахмат. Фигурки, клеточки. Но в жизни же есть куча других цветов и оттенков.

— И какая разница? Кто лучше, кто хуже?

Он чуть разочарованно вздохнул:

— Вы странно слушаете.

Ничего себе, вывод. Даже обидно.

— Я слушаю очень внимательно.

— И не усвоили главное.

А вот прямо сейчас очень обидно.

— И что же я, по-вашему, обязана была усвоить?

— Рыцари опасны. Все, без исключений. Опасны для таких, как вы и я.

— Вы очень живописно пояснили, что они тоже далеко не всесильны.

— Пока восходят.

Уфф, ну наконец-то! Вернулись к нужному барану.

— Кстати, о восходах и закатах. Мне подруга все уши прожужжала про это самое восхождение, но самим словом все её познания и ограничивались. Вы можете сказать что-то более определенное?

— Это процесс.

Ну да, как и все в нашем мире. Даже камень, лежа на боку, процессирует.

— На определенной стадии своего развития рыцарь начинает меняться. Нет, дополнительных рук и ног у него не вырастает, конечно. Но внутри, с его нервной системой что-то происходит. На разных уровнях.

— Об этом упоминается в тех старых документах? Вы сказали, что рыцаря поймали ещё в самом начале, значит…

— Да, наблюдения велись. Со всеми возможными подробностями. Но поскольку ограничительные меры не позволяли вести диалог напрямую, а к сотрудничеству он не был расположен…

Я не удержалась и прыснула. Наверное, обидев Лео до глубины души.

— Вам смешно?

— Даже не представляете, насколько.

— Лично я не вижу ничего забавного.

— Потому что не хотите посмотреть в зеркало.

Он как-то нахмурился всем лицом. Но все же остался сидеть на месте. И даже выдавил:

— Можете пояснить свои слова?

— Могу. И хочу. Но сначала… По итогам тех наблюдений какой вывод сестры-вивисекторы сделали о восхождении и вообще?

Его губы сжались так, что аж увесистый подбородок прорезался.

— Для рыцаря это было мучительно.

Вот оно. То самое, ради чего, собственно. Всего несколько простых слов. Самое главное.

— А теперь посмеемся вместе, если вы не против.

Я допила пиво и отставила пустой бокал в сторону.

— Попробуйте представить сами. Это несложно. Молодой парень… Он ведь был молодым?