Архип

Долго ли коротко, но некоторое время спустя, клубок вывел Архипа на берег небольшого озерца, и замер около самой воды. Прежде, чем колдун успел среагировать, из омута вытянулась длинная синюшная ручища с когтистыми пальцами и, сграбастав талисман, спряталась обратно. Архип замер в немом изумлении, быстро перешедшем в злость. Все-таки изготовление такой вещи стоило ему немалых сил и довольно редких материалов, которые в такой глуши сыскать непросто.

– И какая же паскудина у нас тут озорничает, - сквозь зубы процедил он, скидывая с плеч платок, и засовывая руку в сумку.
– Кому тут лапы загребущие по плечи поотвинчивать?

Водная гладь была глуха к человеческой речи, а потому Архип вытащил из сумки серебряный крест. Настоящий, освященный предыдущим еще попом в ходе многодневных бдений и истовых молитв, предмет этот тщательно хранился, укутанный во многие слои особым образом заговоренной ткани в самом дальнем углу Архиповского чулана, чем вызывал у каждого, кому случалось видеть его, убеждение, что Архип сам боится к нему прикоснуться. На самом деле это было невероятной глупостью, Архип был человеком. Да и душу он демонам не продавал, а потому ни креста не боялся, ни причастия по случаю, не чурался, хоть и недолюбливал церковь и ее служителей за чванливость и лицемерие. А вот любая нечисть этот крест за версту чуяла, да так, что почти никакая маскировка не помогала. Да и зелья с оберегами, сами по себе вещи либо языческие, либо вообще сатанинские, а потому такой силы намоленную штуковину рядом не переносили. Сразу силу свою теряли. Присев на берегу и водя крестом над самой водой Архип елейным голосом заговорил:

– Ну же, друг мой водный, высуни нос наружу, я тебя не обижу...- он подождал немного. Тишина.
– Ну на нет и суда нет, на себя пеняй, - и засунул руку с крестом по самый локоть в озеро.

Не смотря на то, что крест был холодным, вода вокруг него мигом вскипела, поверхность озера пошла волнами, словно стараясь, вопреки законам природы, расступиться от колдуна подальше, под ней мелькнули разбегающиеся в стороны чешуйчатые хвосты. "Нешто лоскутихи?
– подумал Архип.
– Это ж какая дура тут посреди леса утопиться удумала?"

– Да какое зло я тебе совершил?!
– противно забулькало слева. Колдун обернулся и увидел, как из воды медленно поднимается мерзкая синюшная голова с выпученными глазами. Безобразно раздувшаяся, полугнилая, обглоданная рыбами физиономия существа с вырванными ноздрями и отхлященной нижней губой, выражала праведное негодование.
– Пошто мучаешь девок моих!!!
– грозно ревел уродец, не спеша, впрочем, высовываться даже по плечи.

– Девок, говоришь?
– задумчиво, словно бы размышляя, пробормотал Архип себе под нос.
– Ну девкам-то на роду терпеть велено. Тем более мертвым, - и слегка поболтал рукой, чтобы разогнать освященную воду.

– Ты что себе позволяешь, ничтожество!!!
– снова взревел синекожий, и поморщился, когда одна из поднятых Архипом волн разбилось о его морду.
– Да я тебя утоплю!!!
– и медленно двинулся в сторону возмутителя спокойствия.

– Утопишь, - не стал спорить Архип. И криво ухмыльнулся.
– А крест в воду упадет. Как думаешь, как быстро он тебя заживо сварит? Ты у нас не водяной, далеко от своего омута не убежишь, - нечистый замер и внимательно посмотрел в глаза человеку.

– Да какое ж я зло тебе совершил?
– спросило чудовище второй раз, в этот раз куда менее уверенно, можно даже сказать, жалостливо.

– Вещи чужие воруешь. Дело делать мешаешь, - наставительно сказал Архип и снова взбаламутил воды.
– Негоже такое делать.

– Да какие вещи?! Какое дело?!
– делано возмутился омутинник окаченный очередной волной освященной воды.
– Клубок что ли? Да забери его, подавись!

Из озерца, словно пущенный из пушки, вылетел украденный клубок, и с громким свистом улетел куда-то в чащу, в сторону, с которой Архип пришел.

– Доволен?
– взвизгнул омутинник. В голосе его теперь явственно проступали истерические нотки.
– Иди забирай, свой клубок, только меня в покое оставь.

– Э, брат, - покачал головой Архип.
– Сдается мне, ты не слишком серьезно к моим словам отнесся. Либо сам с головой не дружишь, либо меня за дурака держишь. Любому же ясно, что мне теперь этот клубок бесполезен. Так что я от тебя так просто не отстану. Давай, рассказывай, кто тебя, головушка трухлявая, надоумил мне пакость сотворить?

– Не скажу, - неожиданно твердо отрезал омутинник и плотно сжал губы. Архип удивленно приподнял бровь и сделал несколько круговых движений рукой, перемешивая воду в заводи. Чудовище поморщилось и но упрямо помотало головой.
– Не скажу и все тут, колдун! Хоть режь, хоть жги, хоть в церковь креститься тащи. Не могу. Не в моей это власти.

Сказать, что Архип был поражен, значит ничего не сказать. В отличие от сфвоего "старшого брата" водяного, омутинник был нечистью мелкой, не очень сильной и откровенно говоря, трусоватой. Украсть чужую вещь, оказавшуюся у кромки воды, покачать плывущую лодку, в крайнем случае, схватить за ногу купальщика, особенно ребенка или девку, чтоб сопротивления поменьше оказывали - вот верх того, на что он был способен отважиться. А тут перечил колдуну под угрозой божьего креста. И ведь видно, что и впрямь не скажет...

– Ну и как же нам быть?
– в притворном сожалении пожал плечами Архип, не вынимая, впрочем, из воды руки.
– За любую вину должна быть уплачена соответствующая вира, согласен?
– омутинник судорожно кивнул. Не то, чтобы он и вправду был согласен с утверждением человека, но спорить и в этом случае, судя по всему, посчитал неуместным.
– И так чем ты собираешься от меня откупиться? Учти, клады меня не интересуют. Да и откуда им взяться в твоем болоте.

Речной нечистый ненадолго погрузился в раздумия, скорость которых Архип то и дело стимулировал мерными движениями руки с крестом. От холодной воды пальцы его уже свела судорога, они очень плохо слушались, дежать крест становилось все сложнее, поэтому длительные рассуждения не были выгодны ни тому, не другому. И, судя по опасливым взглядам, бросаемым чудовищем на человека, он тоже это понимал.

– Ты же детенышей идешь?
– вдруг оживился омутинник.
– Тех что утром по лесу шастали? Мальчик и девочка. Могу сказать, кто их умыкнул и даже дорогу до его владений указать.

– И назад потом пропустишь? Мешать не будешь?

– Пропущу, - степенно кивнул омутинник.- Даже помогу, сколько ы моих силах будет. Слово даю!

– Э, нет, брат, так дела не делаются! Ты своему слову хозяин, захотел - дал, захотел - взял. Ты мне лучше поклянись тем, чье имя людям не произнести и не услышать.

Губы омутинника опять сжались в тоненькую полоску, но некоторое время спустя, он выдавил:

– Глянусь тебе именем - удивительное дело, губы нечисти шевелились, из его горла явно вылетали звуки, но Архип не смог ни услышать, ни понять их, а то, что услышал не желало складываться с цельное слово.
– Что ни действием, ни бездействием, ни злым умыслом, ни случайным стечением обстоятельств до сегодняшнего заката не причиню вред ни тебе колдун, ни детям, коих ты ищешь, и не стану препятствовать их тобою спасению. Клянусь также помочь тебе с любыми спутниками по твоему желанию пересечь мое озеро дважды за этот день, - добавил он под насмешливым взглядом колдуна.