Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь

– Правда?

– Честно, – ответил Крейн – прямо-таки образчик современной галантности. – Люций, несомненно, переживает за мой напряженный график на сегодня, да и мне не хотелось бы опаздывать к началу выступления и разочаровывать поклонников, пришедших на встречу со мной.

Говоря, он покосился на жабеныша. Жабеныш чуть отступил от Мёрфи. Крейн кивнул ему и снова повернулся к ней:

– Но может быть, вы не будете против, если я угощу вас позже – сегодня вечером, например? В знак извинения?

Мёрфи колебалась, что ей обычно несвойственно.

– Не знаю… – пробормотала она.

Продолжая улыбаться, он протянул ей руку:

– Если у вас еще будут ко мне вопросы, я с удовольствием отвечу на них вечером. Прошу вас, нет, я просто настаиваю – в подтверждение моей искренности. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы у вас сложилось обо мне превратное мнение.

Мёрфи чуть настороженно посмотрела на него и подняла руку.

Не знаю, как мне удалось одолеть разделяющее нас расстояние с такой скоростью, но я положил руку ей на плечо и слегка сжал его прежде, чем она успела коснуться собеседника. Она замерла, почувствовав предупреждение в моем жесте, и отдернула руку.

Крейн сощурился, глядя на меня; рука его так и оставалась протянутой к Мёрфи.

– А это кто?

– Гарри Дрезден, – представился я.

Крейн застыл. Не так, как застывают люди – моргая, чуть покачиваясь, регулируя равновесие. Он застыл, будто труп или пластиковый манекен, и не произнес ни слова.

Как искушенный, опытный следователь, я сделал из этого вывод, что имя мое ему знакомо.

Жабеныш громко сглотнул, и взгляд его выпученных глаз метнулся ко мне. Мне показалось, он разом сделался на пару дюймов ниже – а может, сгорбился немного.

Он тоже меня узнал. Черт, вот она, слава!

Мыш снова зарычал – тихо-тихо, едва слышно.

Взгляд жабеныша метнулся к собаке, и глаза его расширились. Он оглянулся на Крейна.

Мгновение-другое никто не трогался с места. Крейн и Мёрфи продолжали улыбаться своими профессиональными улыбками. Жабеныш оставался похожим на жабу. Я изображал скучающий вид. Но сердце мое забилось сильнее, потому что инстинкты подсказывали: до открытого насилия рукой подать.

– Тут полно свидетелей, Дрезден, – произнес Крейн. – Вы не можете броситься на меня. Это увидят.

Я склонил голову набок и задумчиво поджал губы:

– Вы правы. А вы знаменитость. Это классная возможность для рекламы. Я не появлялся на телевидении со времени того шоу у Ларри Фаулера.

Выражение его лица изменилось, улыбка сделалась холодной, жесткой.

– Вам не положено открывать себя миру.

Я ухмыльнулся ему в лицо:

– Как вернетесь к себе в номер, возьмите «Желтые страницы» и почитайте. Я там есть. В разделе «Чародеи».

Жабеныш снова сглотнул.

– Вы с ума сошли, – сказал Крейн.

– Чародеи – они такие, сумасшедшие, – согласился я. – А имя Дарби вам как-то не очень идет.

Крейн чуть вздернул подбородок, и во взгляде его мелькнуло вдруг что-то похожее на одобрение. Не знаю почему.

Черт, терпеть не могу, когда кому-то больше моего известно о том, какую глубокую яму я сам себе вырыл.

– Правда? А кому оно идет?

– Должен признаться, единственный Дарби, которого я видел до сих пор, был в том фильме про гномов с Шоном Коннери, – сказал я. – Назовем это интуицией.

Он поджал губы и промолчал. С минуту мы наслаждались очередной безмолвной паузой. Напряжение продолжало возрастать.

Тишину нарушила Мёрфи.

– Часов, скажем, в десять сойдет, Дарби? – невозмутимо осведомилась она. – В здешнем буфете. Нам не хотелось бы нарушать ваш столь плотный график.

Он посмотрел на Мёрфи, на меня, снова на нее – и опустил руку. Потом чуть кивнул ей, повернулся и удалился в толпу.

Жабеныш смотрел на нас еще три секунды, а затем поспешил за своим боссом, время от времени оглядываясь через плечо.

Я медленно выдохнул и прислонился к стене. Забавная это штука – адреналиновая буря без разрядки. Мышцы ног сжимались и разжимались сами собой, свет в коридоре вдруг показался мне слишком ярким. Ушибленная голова заболела чуть сильнее.

Мёрфи продолжала стоять не шевелясь, но я слышал, как она успокаивает дыхание. Мыш сел и напустил на себя скучающий вид; впрочем, уши его оставались настороженными, повернутыми в ту сторону, куда удалились режиссер и его юрист.

– Ну, – произнесла Мёрфи вполголоса, выждав еще секунду. – Что все это означало?

– Мы чуть не подрались, – сказал я.

– Это я заметила, – терпеливо проговорила Мёрфи. – Но почему?

– С ним что-то не так, – буркнул я.

Нахмурившись, она оглянулась на меня через плечо:

– Что?

– Я же тебе сказал. Что-то очень не так. – Я тряхнул головой. – Больше сам пока не знаю.

Она озадаченно моргнула:

– Что ты имеешь в виду?

– Трудно объяснить. Что-то в нем насторожило меня. Когда он протянул тебе руку, это показалось мне… опасным.

Мёрфи покачала головой:

– Я решила, он хочет хотя бы руку потискать. Немного оскорбительно, но опасного тут ничего нет.

– В данном случае, возможно, было опасно, – не сдавался я.

– Ты уверен, что он по твоей части? – спросила она.

– Угу. Он меня узнал. И начал выдвигать стандартные для старого мира аргументы против прилюдной конфронтации. Да и Мышу он не понравился. Как и его юрист.

– Вампир? – поинтересовалась она.

– Не исключено. – Я пожевал губу. – Но это может быть кто угодно. Черт, да он, возможно, просто человек. Мы слишком мало знаем, чтобы делать выводы.

– Думаешь, он замешан в этих нападениях?

– Хотелось бы верить, – ответил я. – Если бы решал я, он явно претендовал бы на роль поганца. Все отметины налицо.

– Если это он, то мне он не по зубам, – вздохнула она. – У него ушлый адвокат, и он уже переговорил с Грином и с Ричем. Любое мое давление реально будет расценено как нарушение прав. Грин не станет действовать на основании одних моих подозрений.

– Что ж, – сказал я. – Нам повезло, что я не Грин.

Глава 22