Архонт росский

— Добро, — Сергей принял меч, прижал ко лбу холодный металл и, глядя в глаза ведуну, медленно и торжественно произнес слова клятвы. Потом, тоже как заведено, коснулся лезвием предплечья, смочив металл каплей собственной крови.

— Вот теперь хорошо, — одобрил Избор. — И особо мне любо, что не боишься, что, отдав меч, сам без удачи останешься.

— А я, старый, глупого не спрашиваю, — усмехнулся Сергей. — Удача — не кошель с монетами. Она — как радость. Поделишься — не убудет. Да и не моя она, сам же знаешь.

— Уж знаю, — ответно ухмыльнулся ведун. — Да не знал, что знаешь ты.

— Теперь знаешь.

Сергей засмеялся. Без причины. И ведун поддержал вороньим своим карканьем. Потом вспомнил:

— Нож! Нож мой не поименовали!

— Твой нож, ты и именуй, — парировал Сергей.

— Дай сюда!

Сергей наклонился, вынул из кармашка в сапоге первый ведунов дар, передал дарителю.

Избор поднес нож к уху, наморщил лоб, прислушиваясь.

— Да ну! Шутишь? — воскликнул он через минуту.

— Что? — заинтересовался Сергей.

Не то чтобы он верил в говорящие клинки… Но верил. Любой настоящий воин верит.

— Щаул[2]. Щаул его зовут.

— Да ладно!

Удивил. Только не понятно кто: ведун или ножик.

— Буду звать тебя Щаул, — сказал Сергей возвращенному оружию последнего шанса. — Не против?

Ножик промолчал.

Значит, быть по сему.

— Посмотри на меня, муж мой! Разве я не хороша?

— Ты великолепна, — искренне признал Сергей.

После родов Колхульда немного раздалась в бедрах, округлилась, окончательно потеряв угловатость подростка, и, кажется, даже в росте прибавила. Что, в общем, не удивительно в ее годы. Смотреть на нее Сергею было приятно. Возбуждающе.

— Лучше, чем Искора? — Колхульда приподняла отяжелевшие от молока груди.

Вот дурочка.

— Ты моя красавица! Ты моя водимая[3]! Кто с тобой сравнится?

Засияла.

— Поэтому ты прогнал ее в Киев?

— Ну почему же прогнал? — Сергей аккуратно положил на ларь вышитую птицами шелковую рубаху. — В Киеве она нам пригодится. Там у меня тоже подворье. Нам, — он положил руки на белые прямые плечи. Точно подросла супруга. — Нам нужен в Киеве верный человек. А кому мы с тобой можем доверять, если не младшей жене? А здесь она зачем, если есть ты?

— Ага… — Язычок выскользнул, облизнул пухлые губки и спрятался. — Я с хозяйством и сама теперь управлюсь. И возлечь с тобой… Всегда!

Выскользнув из рук, упала на колени…

Ну нет, сапоги Сергей и сам может снять!

— Эй, а меч зачем? — всполошился Сергей.

— Сын! Я хочу сына! — решительно заявила Колхульда, укладывая в изголовье обнаженный франкский клинок.

Избор, зараза!

Хотя какая разница?

— Его зовут Рог Битвы, — сообщил Сергей, сжимая напрягшиеся ягодицы жены. — А это мой рог. Чувствуешь?

Колхульда всхлипнула. Она чувствовала. Обвила руками шею Сергея и повалилась на ложе, на спину, увлекая его за собой и сразу выгибаясь навстречу:

— Быстрее, мой бык!

Но Сергей не торопился. Она была в его власти. Каждый крошечный вздыбившийся волосок на ее предплечьях был — его. Чем дольше, чем мучительнее жажда, тем ценнее каждый глоток. И он заставит ее вытерпеть все.

То медля, то ускоряясь… И застывая, придавливая всем телом, так, что не шевельнутся: только глухо скулить, рычать, всхлипывать, задыхаясь в кольце пальцев на горле…

— Я… больше… не могу…

Вот теперь правда. Сергей поцеловал ее в шею, пониже затылочной ямки, в центр отпечатка его зубов, встал, потянулся, хрустнув суставами, соскочил с ложа, подхватил с сундука кувшин с клюквенным морсом, кислым и холодным, выпил до дна, уронил на пол, вернее, на медвежью шкуру, и, повернувшись, поглядел на Колхульду.

Она так и лежала на животе, раскинув руки и ноги морской звездой, обмякшая, обессиленная… И желанная.

Сергей обтер рот тыльной стороной ладони, опустился на ложе, положил руку на влажное теплое бедро.

Колхульда пробормотала что-то невнятное. Не яростная валькирия. Мирный домашний зверек. Сладкий зверек. Спящий.

Нежность и желание. Сергей и вошел в нее нежно. Так нежно, что она проснулась только через пару минут и то не полностью, в полудреме, задвигалась, нет, скорее зашевелилась едва-едва, словно обозначая: продолжай, я здесь…

И Сергей продолжил и завершил.

И только тогда увидел тень, отражение своего лица в темном зеркале обнаженного клинка. Который тоже все видел.

[1] Я знаком с позицией тех историков, которые полагают, что датировать основание Ростова девятым веком в соответствии с ПВЛ неверно, поскольку не соответствует археологическим данным, относящим городские «останки» минимум к середине десятого века. Однако городище на этом месте к описываемому времени насчитывало уже несколько веков, так что, полагаю, у меня есть право на небольшую вольность: «передвинуть» основание града Ростова на несколько десятилетий.Тем более что и с архелогией все не так просто.

[2] Зубоскал, насмешник, тот, кто показывает зубы.

[3] Напомню: водимая жена — старшая.

Глава 5

Глава пятая. Выше палуб вздымается волна

— Князь, это Корлы. Военный вождь всех кирьялов, — представил Сергей. — Корлы, это великий князь русов, победитель хузар, ромеев и иных владык помельче. Ныне же он снова собирается войной на ромеев и дозволяет славным воинам идти с ним. Проси его, если желаешь стать богатым, Корлы.

— Я и так не беден, — проворчал кирьял.

Но сообразил, что сейчас не время для чванства, да и выглядел Олег весьма внушительно. Потому сделал, что велено.

— Прошу, великий князь, дозволь идти с тобой союзом!

Олег глянул на него остро и поинтересовался:

— А много ль с тобой воев, вождь Корлы?

— Десять сотен! — Кирьял растопырил пальцы.

— А насколько умелы?

— Три сотни бьются не худо, прочие луком, копьем владеют, но так… — Корлы покрутил кистью: — Охотники.