Аригато (Последняя ставка)

– Да. Но не в этом дело. По пути из Лондона в Мадрид я попросил Хуана соорудить закуску. Он спросил у меня, что бы я хотел. Я сказал: чего-нибудь попроще, вроде гамбургера. Так поверите ли, он подал огромное блюдо чего-то мудреного, французского, настолько жирного, что мне стало плохо. Затем, по пути в Рим, он снова это приготовил, и я совсем отключился. Я и сейчас не могу шнурков себе завязать - голова кружится. Потом это повторилось в Вене.

– Какой ужас, Джон!

– Дело в том, капитан, и я боюсь, что вам это не понравится, но я рассчитал Франкохогара!

– Нет!

– Да. Я знаю, что контракт с ним был долгосрочным, но всякий раз, как съем чего-нибудь из его стряпни, мне становится так плохо, словно я рога быку крутил. Мы договорились с ним об аннулировании контракта с выплатой неустойки в пятьдесят тысяч франков - не очень много, - это пойдет на ремонт ресторана, который он присмотрел для себя во Франции. Я согласился на то, что он будет готовить один обед в год для меня бесплатно. Прекрасные условия, я считаю.

– Должен сказать, что вы очень благородны, Джон.

– Вы не сердитесь на меня?

– Сержусь? Да что вы!

– Мне не нравится такая кухня, а вам нравится. Может быть, мне надо было настоять на том, чтобы он вернулся к вам?

– Что сделано, то сделано, - капитан пожал плечами.

– Из-за этой чертовой жратвы, - мрачно сказал Брайсон, - я даже забыл принять витамины.

Он вынул из кармана пузырек, вытряхнул из него таблетку, забросил её в рот и запил водой. Капитан заметил, что в пузырьке осталось не больше трех таблеток снотворного - значит ничего страшного.

20.

Самолет приземлился в аэропорту Орли в десять пятнадцать. В десять сорок пять капитан уже звонил в двери клуба Шарля Боннеа. Клуб официально числился "местом для деловых обедов", но готовили там отвратительно. Дело в том, что роль поваров по очереди выполняли крупье. Все продукты были консервированные, причем консервы были не из тех, что можно купить у "Фошона" - похоже, их купили по случаю у разорившейся фирмы по производству собачьего корма. Шарль Бонне не любил, если его посетители засиживаются за обеденными столами, когда им пора идти играть.

Клуб располагался в лучшей части 16-го округа Парижа, на Рю-Поль-Валери. Кроме того, шестиэтажный дом свиданий напротив тоже принадлежал Шарлю Бонне.

Капитан позвонил в дверь. Открыл человек неприятной наружности. Он, ничего не спрашивая, провел капитана в столовую, где его ждал Шарль Бонне вдвоем с негром.

Капитан поздоровался с хозяином. Его представили негру, который сказал, что его зовут Форд Мак-Генри, из Америки. Капитан был неплохого мнения о жителях Антильских островов, они славно играли в крикет, но брать компаньоном в дело американского негра ему бы не хотелось - они, на его взгляд, все были наркоманами. К тому же Мак-Генри совсем не походил на олимпийского чемпиона - тощий, с прыщавым лицом и выпученными глазами.

Разговор велся по-французски. Мак-Генри говорил с американским акцентом и полным пренебрежением к правилам грамматики. Капитан недоумевал, почему Бонне, при изобилии местных бандитов, выбрал этого человека.

– Может быть, вам это покажется странным, - сказал он Мак-Генри, - но я думал, что мсье Бонне возьмет в помощники француза.

– Все дело в том, кореш, - сказал Мак-Генри, - что я гораздо ловчее здешних урок. Я хочу сказать, что могу делать все, любую работу. Как руками, так и головой - понятно? Я могу управлять любой кодлой, как хороший сержант управляет своим взводом. Или взять мокрые дела. Я четыре года занимался мокрухой во Вьетнаме. Я забил там не меньше восьми десятков косоглазых. По приказу, конечно, - он широко улыбнулся капитану, которого неприятно поразил вид редких, гнилых зубов Мак-Генри.

– Вот так, кэп, - продолжал негр, - моя страна научила меня всему, что нужно: бей, ломай, круши все подряд.

– Ты что, дезертир?
– догадался капитан.

– Я не просто дезертир, я ещё тот, кого называют военным преступником, вроде лейтенанта Колли, ясно?

Капитан был шокирован. Мак-Генри ему не понравился. Больше всего ему не понравилось то, что этот человек дезертировал из вооруженных сил своей страны, изменив присяге.

– Я понимаю так, что ты дезертировал из-за того, что стал военным преступником?

– Отчего ж еще?

– Почему ты военный преступник?

– Можешь сам чего-нибудь придумать и оставить эту догадку при себе.

– И чем ты занимаешься?

– Я раздобыл себе чистую "ксиву" и познакомился с несколькими местными шлюхами, которые теперь работают на меня. Они научили меня говорить по-здешнему.

Черт побери, подумал капитан, я вынужден сотрудничать с сутенером!

– А ещё что ты делаешь?

– По большому счету, кореш, моя цель - сорвать сто кусков.

– Ты обладаешь большими способностями для этого, - сказал капитан, - А сейчас мне нужно переговорить с мсье Боннеом, потом мы ещё поговорим с тобой.

Как только Мак-Генри вышел, капитан спросил Боннеа, где он нашел такого человека, и почему остановил свой выбор на нем.

– А что вам о нем известно, капитан? Это - совсем другой мир. Мы не ищем тех, кто элегантно одевается и говорит без ошибок. Нам нужны те, кто убивает без колебаний и может управлять людьми. Мак-Генри - как раз из таких людей. Он внушает отвращение и страх, а сам ничего не боится. Он очень умен. И он - убийца.

– Вы правы, чертовски приятный парень. Я доверяю вашим рекомендациям. Кто следующий?

– Поджигатель. Гектор Шраум. Поджоги - это довольно редкая специальность для профессионала.

Капитан Хантингтон ожидал увидеть кого-нибудь ещё менее приятного, чем Мак-Генри, но Гектор Шраум ему сразу же понравился.

Гектор говорил на безукоризненном французском языке, хоть и был немцем, и сказал, что готов перейти на английский, если это будет угодно капитану. Он был небольшого роста, но хорошо сложен, с приятными манерами, внимателен к собеседнику и скромен.

– Как давно вы занимаетесь вашей работой?
– спросил капитан.

Бонне уставился в номер "Пари Матч" и как будто не обращал на них внимания.

– Я не могу сказать точно, сэр, - ответил Шраум, - я не веду учета. Но свое дело знаю. Я предпочитаю желатинированный спирт из-за его надежности, и без ума от напалма. Его так трудно обнаружить и от него получается максимальный ущерб.

– Отлично, - сказал капитан, - но дело в том, что требуется организовать три пожара в трех больших общественных зданиях.

Бонне опустил газету.

– Они должны вспыхнуть с промежутками в семь минут.