Арин

– Авендум – старый мир, – тихо произнёс Рэй, – слишком старый. Никто не знает, каким он был до нас. Всем известна лишь Начальная легенда. О явившемся в мир людей существе, назвавшем себя Лиэйралем. Призраком. Итлунгом. О том, как Лиэйраль забрал население целой деревни с их домами, полями и скотом и перенёс их в Авендум. Мир итлунгов.

– И оставил их, напутствуя: «Теперь это ваш мир, берегите его». Ты что, решил мне историю пересказать?! – я фыркнула. – Так я её знаю!

– Арин, – Рэй по обыкновению уставился мне прямо в глаза (вот мерзкая привычка!), – что бы ты сказала, если б узнала, что Начальная легенда искажена? Причём намеренно. Что на самом деле люди и итлунги явились в Авендум одновременно. И итлунги – не хозяева мира, не его господа и повелители, а такие же гости Авендума?

Настал мой черёд вытаращиться на него. Минуты две я справлялась с нахлынувшими эмоциями.

– Доказательства? – потребовала я наконец.

Рэй повернулся к Орри. Тот с неожиданным пылом вскочил с места.

– Они существуют! Я держал их в руках! Свиток, написанный тысячу лет назад одним из тех, кто первым перенёсся в Авендум! Там прямо сказано, что, когда сюда пришли итлунги, люди уже были здесь…

Я скептически пожала плечами.

– Если такой свиток существовал, если это не ловкая подделка, он должен был быть давно уничтожен. Ни один итлунг не допустит, чтобы их права пошатнулись. Это же переворот истории, крупнейшая катастрофа, мировая война! Люди и так еле терпят итлунгскую спесь, легко представить, что случится, если подобный документ станет широко известен. Подумать только, хозяева – не хозяева! Да в мире, где на полтысячи человек приходится один итлунг, их не спасёт никакое долголетие.

– Свиток подлинный, я проверял. Он был скрыт Покрывалом Невидимости, для отвода глаз на него были нанесены сценки из Пророчеств. Клянусь, никто из клана лордов-повелителей о нём не подозревал. Он валялся в королевской библиотеке Эрлинга, как не представляющая ценности старая бумажка. Возможно, тот, кто знал о нём, был убит прежде, чем передал своё знание новому лорду. Я наткнулся на него случайно. Видимо, Покрывало было так рассчитано, что исчезало в руках потомков королевской крови. Когда я прочёл, у меня волосы встали дыбом…

– Стоп, – перебила я его. – Допустим, я и так знаю, кто ты, Орри, с той минуты, как ты открыл глаза. Но моё тщеславие будет удовлетворено, только когда я услышу это от первого лица. Пусть твоё сходство с отцом и бросается в глаза любому, кто хоть мельком лицезрел Дирина.

Он покраснел:

– Да. Я Одри-ир-Рии, сын Дирина и королевы Виaды. Пусть и рождённый вне брака, но другого у него нет. По завещанию лорда я его наследник… во всяком случае, считался таковым до того злосчастного дня, когда обнаружил этот Свиток и рассказал об этом отцу.

Я расхохоталась.

– Сколько тебе лет, Орри?

– Двадцать три, – ответил он, пылая как маков цвет. – А что?

– Чем же ты занимался все эти годы? Изящной словесностью? Сложением песнопений? Как мог сын и наследник Дирина вырасти таким… наивным? Да я бы на месте твоего папочки за открытие подобной тайны упекла бы тебя в Храм до конца жизни, если не хуже! Наследников у лорда – пруд пруди, только свистни – набежит с полдюжины, а власть у итлунгов лишь одна.

Первый раз я услышала, как смеётся Рэй – сухо, отрывисто.

– Что я тебе говорил? – вставил он. – Клепал свои вирши – и сочинял бы их дальше! Вошёл бы в историю как первый лорд-литератор. Истины ему захотелось, поэт доморощенный! Правды для Авендума. Сказал тебе – молчи. Узнают итлунги – придушат во сне. Прослышат люди – будет вселенская резня. Нет, честный ты наш… стихоплёт влюблённый!

Слова его звучали горько, но, вопреки смыслу, не злобно. Может, потому Орри не бросился на него с кулаками, а лишь опустил голову и тяжело вздохнул.

– Охами да ахами дело не поправишь, – я постаралась, чтобы мой голос не звучал слишком колко. – Выкладывай дальше, повелитель наш будущий.

– Да чего рассказывать? – горестно протянул Орри. – Отец взял с меня слово, что я никому ничего не скажу. Даже Дилоне, – тут он заалел пуще прежнего. – Это моя невеста, дочь Регнeда, лорда Зорнeса. Святая Нaйна! Она до сих пор не знает, что со мной, где я, жив ли…

– Не уклоняйся от темы, – пробурчал Рэй. – Не помрёт за пять дней твоя Дилона. Крепче любить будет.

– Что ты понимаешь! – жарко возразил итлунг. – Тоже мне, знаток!

– Не отвлекайся! – рявкнула я. – Итак, ты всё сгоряча выложил папочке. Но в Мерден тебя доставила не армия Дирина. Каким образом здесь замешаны Керт и Алькрен? Каковы их цели?

– Альк – старший сын лорда Норла, – неохотно сознался Орри. – Если я исчезну, корона лордов перейдёт к нему. Он и прежде был горазд на разные пакости, но – мелкие. Утром он вызвал меня в Орловaи запиской, якобы желая сообщить мне нечто интересное, и я как последний дурак попался на этот нехитрый приём. Разумеется, вместо одного Алькрена меня ждала дюжина малознакомых мне личностей, скрутившая по рукам и ногам быстрее, чем я успел сообразить, что происходит. О том, что он каким-то образом сошёлся с Кертом, я услышал от тебя первой. Как и то, что именно Керт решился тайно убрать меня. И я просто не понимаю, как он мог пронюхать о Свитке, разве что отец по каким-то причинам рассказал ему сам!

– Керт, – проворчала я. – Керт. Кто он такой, леший его побери?!

– Он личность тёмная, – пожал плечами сын Дирина, – родом вроде из Инaгри. Одно время был в чести у отца, затем они рассорились. В Эрлинге его побаиваются и втайне ненавидят. Поговаривают, что ему нет равных в магии, но дел с ним предпочитают не иметь. Ещё ходит слух, будто именно он возглавляет Братство Возрождённых.

– Это что ещё за чудики?

– Чудики? – усмехнулся Рэй. – Члены Братства убеждены, что итлунги слишком низко пали. Мол, пришла пора напомнить людям, кто главный в Авендуме, а итлунгам – что именно они, Хозяева мира, принесли нам магию. И главное, плевать они хотели на Договор. Мол, что это за Соглашение, по которому больше половины Авендума закрыто не то что для людишек, но и для самих итлунгов!

Я задумалась. Перед глазами всплыла карта мира – та, что висела в классной комнате школы Ские, огромная, глянцевая, с загнувшимся нижним краем. Авендум на ней напоминал дерево с тонкими ветвями на бескрайнем зелёном поле. Ветвями были человеческие и итлунгские поселения, тянущиеся вдоль дорог и рек. Зелёным обозначался Лес, где селиться и людям, и итлунгам запрещал Договор. Его текст вбивают в головы в первые дни обучения во всех школах Авендума. Договор заключили Лиэйраль и старейшины первых переселенцев. Вновь прибывшие в мир бесконечного Леса обязались ограничить свои владения берегами рек, озёр, лугами, опушками и прочими, не занятыми Лесом местами. Лес оставался неприкосновенным. Вырубать дозволялось лишь небольшую часть деревьев вблизи поселений. Договор был подписан – два свитка, на человеческом и итлунгском языках – и неукоснительно соблюдался всю тысячу лет с момента Переселения. Он сохранил Лес – Мерден и Рогaл, Синкeль и Лессанг, Нaртог и Толкeу. Насколько мне было известно, ни люди, ни итлунги обижены не были. Места хватает всем, даже с избытком. В Скируэне, например, свободной земли полным-полно. Лес же открыт для всех, в него может войти (правильнее сказать, вступить) любой. В нём торжество и тайна, в нём кончаются привычные нам деревья, растения и травы и начинается истинный Авендум – такой, каким он был до нашего прихода. Там свои порядки и свои имена, лишь некоторые из них известны людям. Бродя по Мердену, я понимала, что мы ничтожно мало знаем о мире, в который попали, – может, потому, что не хотим знать? Мы так заняты своими заботами, урожаем, ремёслами, любовью, ненавистью, войнами, политикой, интригами, что нам просто не до Леса. Он рядом – и бесконечно далеко. Пять или шесть книг, десятка два учёных – вот и всё наше знание о нём. Для большинства Леса вроде и не существует. Мир кончается полоской пограничной земли, за которой нет ничего.

За всю нашу историю, даже при врождённой человеческой жадности и итлунгской рачительности, была всего лишь одна попытка нарушить Договор. Существовал некий клан итлунгов – Парящие. Верховодил им Гиг-ан-Диш, что в переводе означает «Сладкоголосая птаха, увлекающая мечтой». Вот Гиш и увлёк за собой сотни две соплеменников в глубь Лессанга, с топорами, пилами, всё честь по чести. О том, что с ними случилось в Лесу, история умалчивает. Легенда утверждает, будто им явился Лиэйраль собственной персоной и наказал их за дерзость. В Скируэне распространена иная версия, мол, сам Лес стал могучей силой, безжалостно расправившейся с нарушителями. Без трупов, крови и членовредительства. Просто двести итлунгов за один миг утратили память о том, кто они и что с ними случилось, сохранив лишь животный страх перед Лесом. Так бесславно кончилась первая и последняя попытка махнуть на Договор рукой.