Арин

Без Неды знакомая комната кажется слишком пустой и просторной. На длинных полках над кроватью ровными рядами выстроились книги. Я оцениваю чистоту покрывала, стягиваю туфли и забираюсь на постель. На книгах – ни пылинки. Я наугад достаю один томик. «Легенды Верчaны». Так, это я читала. «Песни скорби». Гадость. «Пророчества Ровeн». Листаю, текст мелкий, на полях уйма заметок, сделанных разноцветными чернилами и различными почерками, наверно, в разное время. Это для взрослых. Ага, вот то, что нужно. «Лорд Трог, или Благочестивый правитель». Сняв толстенный том, уже собираюсь спуститься, как вдруг вижу изображение на обложке соседней книги. Положив «Лорда Трога», я достаю и её.

Книга не старая, руны не написаны от руки, а напечатаны. Тиснёный золотом узор на переплёте, названия нет, но меня привлекает картинка. Я удобно располагаюсь на кровати, закидываю ноги на подушку и принимаюсь увлечённо её рассматривать. Затем – перелистывать страницы. К тому времени я уже неплохо разбираю итлунгские руны. Но смысл текста всё равно остаётся мне неясен. Речь о какой-то трагедии. Впрочем, у итлунгов всё – трагедия. Я пытаюсь найти объяснение поступку женщины на обложке и не нахожу. К тому же меня интригуют попадавшиеся тут и там две незнакомые руны. Приходится лезть за словарём Неды, толщиной с мою голову и шириной с маленькое поле. Снять его у меня не хватает сил, посему я его просто скидываю на пол. Поднять тоже не получается, приходится листать прямо на полу. Одна из рун попадается мне сразу. Она означает «охранник, берегущий». Для того чтобы найти вторую, пролистываю половину словаря. Наградой мне становится объяснение: «высший, не по размеру, а по положению». Вернувшись к книге, я просматриваю её до конца и ставлю на место. «Благочестивого Лорда Трога» я забираю с собой.

Возвратившись, Неда застаёт меня читающей в моей комнате и хвалит за сообразительность. Осмелев, я решаюсь спросить её:

– Почему у тебя одна книга без названия?

Она стоит ко мне спиной, завязывая тесёмки передника. Отвечает не сразу:

– Ты рылась в книгах?

– Мне пришлось искать «Трога», – обиженно тяну я. – Книга стояла рядом. Я читала, но ничего не поняла. Та женщина, она разбилась? И кто такие «Высшие»? И «охранники»? И почему ты говорила, что я прошла все руны, когда я не знала эти?

– Это древние руны, – голос Неды спокоен. – Они вышли из употребления. Ты выучила бы их потом.

– А что они означают?

– Названия исчезнувших итлунгских родов.

Я широко открываю глаза.

– Значит, она спрыгнула! Я так и знала.

Неда усмехается.

– Всё-то ты знаешь. А Кирч тебе гостинца прислал. И подарок. Ждёт тебя внизу.

– Подарок! – воплю я. – Ура! Какой подарок, Неда?!

Я уже не помню о той странной книге. И никогда больше не видела её.

После смерти Неды, разбирая её наследство, я просматривала и книги. Но этой среди них не было, да я и не искала.

***

На Тропе трудновато следить за временем, здесь никогда ничего не меняется. Свет всегда одинаково мягкий, ветер дует с определённой силой, поверхность низа однообразно ровна и гладка. Поэтому самое правильное – ориентироваться по самочувствию. Чувствуешь, что устал, – сходи. Я зорко следила за своими спутниками, боясь упустить момент проявления первых признаков истощения. И когда Орри в очередной раз подавил зевок, притормозила Гнедко.

– Пора передохнуть.

Итлунг слабо запротестовал, явно больше для виду. Я взяла поводья обеих лошадей и увлекла их за собой в тоннель перехода. Всадников на сей раз не предупреждала, пусть привыкают.

Замечательная особенность Троп – сходишь с них всегда в Лесу. Непостижимо, да? Вот вроде бы ты можешь оказаться где угодно – на шумной улице перед колёсами мчащейся упряжки, в хлеву со скотиной, внутри дома в хозяйской спальне, в ледяной воде реки или озера… Мало ли неподходящих мест! Нет, всякий раз тебя заботливо опускают на мягкий коврик из мха посреди лесной полянки. И теперь, привычно мысленно поблагодарив Лес за предусмотрительность, я сползла с жёсткого седла на пружинистый холмик тоцу и с наслаждением растянулась во весь рост. Гнедко хитро смерил меня блестящим тёмным глазом и незамедлительно перебрался к Звёздочке. Рэй и Орри расположились справа и слева от меня, причём итлунг с нескрываемым удовольствием последовал моему примеру, в то время как его телохранитель, хоть и соизволил сесть, но держался напряжённо, зорко всматриваясь в лесную чащу и прислушиваясь к малейшему шороху.

Встречались ли в вашей жизни люди, вызывающие в вас необъяснимое раздражение – одним своим видом, манерой, особенностью двигаться, глядеть, говорить? Если да, вы меня поймёте. Рэй раздражал меня постоянно – тем, что смотрел на меня, уставившись в упор, словно дешёвый гипнотизёр на ярмарке. Тем, как сидел с независимым и отрешённым видом – мол, я сам по себе, ты сама по себе, знать тебя не знаю и знать не хочу. Его манера криво усмехаться с сознанием собственного превосходства вызывала во мне жгучее желание сбить эту усмешку с его губ. Любой другой на его месте мог бы рассчитывать на моё снисхождение – только не он. Глядя на его непроницаемое лицо, я испытывала неодолимую потребность подразнить, вызвать на спор, на ссору – лишь бы не оставлять в покое.

– Расслабься, Рэй, – бросила я ему. – В Лесу безопасность путников защищена Договором.

– Не для Братства, – сухо ответил он.

– Будет тебе, – подал голос Орри. – Одно дело, кричать на всех углах, что пора плюнуть на Договор, и совсем иное – действительно так поступить.

– Орри, куда тебя отвёз Керт? – вкрадчиво спросил Рэй. – В Мерденский лес. Где он тебя оставил умирать? Прямо в Лесу. Сомневаюсь, чтобы подобное разрешал Договор. Значит, не все в Братстве трепачи и пустозвоны.

Он был прав, я вынужденно признала это, но тайком показала язык его жёсткой спине с выпирающими лопатками. По злосчастному стечению обстоятельств, именно в тот момент Рэю приспичило обернуться и увидеть мою гримасу. Смерив меня с головы до ног, вернее, до того места, откуда они (то есть ноги) растут, он отвернулся, сделав вид, что ничего не произошло. Орри, пропустивший эту забавную пантомиму, удивлённо поинтересовался, почему я смеюсь. Пожав плечами, я ответила ему невпопад, что нам пора обратно на Тропу, если мы хотим успеть в Рогал до вечера.

Очередную часть пути мы проделали молча. Каждый думал о своём. Орри, не иначе, вспоминал свою невесту, настолько отрешённым и просветлённым стало выражение его лица. Сейчас, как никогда, он годился для иллюстрации к любой книге итлунгских легенд с подписью внизу: «Юный лорд такой-то, влюблённый в леди сякую-то». Даже не до конца отмытый с волос зеленоватый оттенок лишь прибавлял юноше очарования. Вообще, надо отдать ему должное, для наследного лорда он вёл себя более чем прилично. Я ожидала от него капризов избалованного прислугой неженки, но, похоже, под изящностью сложения и дорогими тканями костюма пряталась отнюдь не изнеженная душа и довольно-таки твёрдая воля. Без поддержки всесильного папочки, без армии не впасть в панику, не раскиснуть – это о многом говорило. О чём размышлял Рэй, не имею понятия. Сама я пыталась разобраться в той каше, что заварилась у меня в голове при упоминании Свитка.

Итак, если поверить Орри (памятуя о наказах Неды, верить следует с оглядкой, особенно на слово, ничем не подкреплённое, – отсюда и «если»), существует документ, свидетельствующий об искажении нашей истории. Это произошло в такой туманной дали, что вряд ли теперь докопаешься, когда всё случилось и что послужило причиной. Допустим, это правда. Тогда, за отсутствием прямых доказательств, попробуем найти косвенные. Период в истории, о котором не дошло сведений. Нескладывающиеся тексты книг, из которых были изъяты куски. Упоминание названий, имён и событий, не встречающихся более нигде. Тот, кто обстряпал такое дельце, не мог подменить все накопленные знания и записанные легенды. Большую часть ему, наверно, пришлось уничтожить. Но где-то что-то должно было сохраниться! В малоизвестных книгах, в древних рукописях, запрятанных в святилищах и Храмах, в оригинальных вариантах легенд, в песнях, сложенных в отдалённых уголках Авендума…