Аритмия
Шрифт:
Униженная. Растоптанная. Разбитая.
Внутри все огнем горит, полыхает… И так сильно болит в том самом месте, где, стукаясь о ребра, грохочет глупое сердце.
Улица… Практически бегу, не разбирая дороги. Слезы застилают глаза, катятся по щекам и оседают привкусом горечи на губах.
Налетаю на кого-то по неосторожности.
— Смотри, куда прешь, дура!
— Простите ради бога, я не хотела…
— Растыка, — доносится мне вслед.
Только мне плевать на эти оскорбления. Они не ранят меня так, как жестокие слова другого человека, все еще
«Дьявол, Арсеньева, лет тебе сколько?»
«А там что? Пазл наверное? Будем вместе собирать, м?»
«Проваливай. Иначе я передумаю и отведу тебя туда, к ним».
Неужели он так поступил бы?
Кручу головой по сторонам. Осматриваю незнакомые окрестности. Не понимаю, где нахожусь, но к счастью, вижу автобус, чей номер мне знаком.
Перехожу дорогу и по пути достаю настырно вибрирующий телефон.
Мама.
Брат.
Рома.
Убираю старый смартфон в карман, так никому и не ответив. Дожидаюсь на скамейке следующего автобуса. Сидя в котором беспрестанно реву…
Домой прихожу в начале десятого, где сразу с порога меня встречает вся семья и запах валокордина.
Родители усаживают меня за стол и начинается долгая воспитательная беседа. Они задают один вопрос за другим, ругают, но так и не добившись от меня продуктивного диалога, отправляют в спальню, сообщив, что я наказана…
Той ночью уснуть мне так и не удается. Глядя в темный потолок и вспоминая эпизод в подъезде, я думаю о парне, чей насмешливый взгляд все еще стоит перед глазами.
За что он так со мной?
Откуда такая откровенная агрессия и злоба?
Что я такого сделала?
Увы. Ни на один вопрос ответа нет…
Как бы то ни было, я решаю, что впредь не подойду к нему.
Ни слова больше. Ни единого взгляда в его сторону.
Нет, так нет! Навязываться не стану!
По крайней мере, очень надеюсь, что уязвленная гордость не позволит…
Глава 10. С Днем Рождения, Ян
Закидываю коробку на верхнюю полку шкафа. Хлопаю дверью, и лай в квартире тут же стихает.
Бараны знают, что не стоит громко блеять, когда на горизонте появляется пастух.
— Быстро ты. А зайчишка где? — интересуется Мирзоев.
— В лес со страху ускакал, — гогочет Дикий.
Все понятно с ними…
— Не самая лучшая идея, — ухмыляется Глеб. — В лесу бывает довольно опасно, правда Ян?
Игнорирую его недвусмысленный намек.
— Не понял, Абрамыч… — Рома с третьей попытки принимает сидячее положение. — А ты че без шариков?
— Ян и шарики — это полный кабздец, — хохочет Сидор. — Мне кажется, у него их и в детстве не было.
Натыкается на мой взгляд, и его смех прекращается так же резко, как начался.
— В том смысле, что… ну… они
тебе не идут как бы. Ты ж весь такой суровый и… Ну ты понял короче, что я хотел сказать.Его жалкие потуги объясниться вызывают у меня рвотный рефлекс. Дубиноголовый, что с него взять. Там природа капитально отдохнула по всем пунктам.
— Какого дьявола, Беркутов?
— Че?
— Адрес. Мой. У нее. Откуда? — зло спрашиваю, усаживаясь в кресло напротив.
— Ну я дал и че…
— Чекало картонное, на кой икс ты это сделал? — прищуриваюсь.
— Девчонка возжелала лицезреть твою мрачную морду именно сегодня, — поясняет он, потирая красные глаза. — Потому что я проболтался про твою днюху.
— Длинный язык укорачивает жизнь, ты в курсе?
Иногда Рома как несмышленое дитя, и от этого бывают лишние проблемы. Вроде той, что нарисовалась передо мной сегодня.
— Ой да расслабься, че такого? Ну пришла и пришла. Я вообще думал, что Арсеньева струсит и соскочет с этой темы.
Сомневаюсь, что он в принципе думал в тот момент.
— Уже даже забыл про нашу с ней договоренность и тут с пацанами поднимаемся по ступенькам, а она на лестничной клетке стоит.
— Беркут хотел синичку сюда притащить, но птичка расчирикалась. Очканула, — продолжает повествование Мирзоев.
— Реакция нормального человека, — подает голос Камиль. — Вы себя иной раз как животные ведете.
Сидор снова ржет, имитируя дикую лошадь. Собственно, подтверждая его слова. А я тем временем внимательно смотрю на поехавшего головой Рому.
«Беркут хотел синичку сюда притащить…»
— Зачем пришли? — осведомляюсь сухо. — Я не праздную, и вам это прекрасно известно.
— Не ну а че тухнуть одному в такой день? — не одупляет Сидоров. — Ромыч предложил собраться и поздравить тебя. Типа сюрприз сделать. Мы и согласились.
— Я смотрю, Рома у нас чересчур инициативный сегодня. И явно не в себе. Чем вы его накачали?
— Он же не пьет, — они, посмеиваясь, переглядываются.
Кретины.
— Мы тут затарились по мелочи, ща еще десерт тебе подгонят, — сообщает Пашу, поигрывая бровями.
— Неоднократно повторял. Не привозить всякую шваль ко мне в квартиру, — недовольно напоминаю я.
— Так это подарок от нас. Там такой улет… — он пытается изобразить в воздухе изгибы женского тела. — Мы долго выбирали. Тебе понравится.
— Мне понравится, если все вы свалите отсюда.
— Ян, ну какого лешего! Давай немного потусим, — ноет поплывший Рома.
— Не сегодня.
— Че зазря ехали? Кидалово жесткое…
— Я никого не приглашал, так что катитесь к дьяволу.
— Его сын итак здесь, может, останемся? — хохочет Беркут, и к нему присоединяются все остальные.
Читай по губам.
— А че, жрачку и «подзарядку», тогда можно забрать с собой? — пожевывая нарезку из вскрытой упаковки, спрашивает Сидор.
Закатываю глаза.
— Все забирайте и на выход. Я не в настроении.