Аритмия

Если коротко, то я под большим впечатлением. Шагая по Невскому Проспекту, то и дело в кого-нибудь врезаюсь, а также трижды едва не падаю носом в лужу. Потому что постоянно кручу головой по сторонам.

Ну а как иначе?

Практически каждое здание вызывает животрепещущий интерес. Только и успевай восхищаться. Тут тебе и барокко, и неоклассицизм. Да и вообще, город сохранил в себе яркий отпечаток сразу нескольких исторических периодов, нашедших отражение в том или ином архитектурном стиле.

Красотища….

Погода радует. После обеда мы гуляем по Дворцовой площади, где мне удается воочию оценить внушительную высоту Александровской Колонны. Отстояв длинную очередь, посещаем несколько залов Эрмитажа, расположенного в самом центре Петербурга. Вечером слушаем уличных музыкантов на Невском. Любуемся одним из самых красивых купольных сооружений не только в России, но и в мире — Исаакиевским Собором. Фотографируемся у дома семьи Зингер и ужинаем в «Дачниках».

«Дачники» — симпатичное, уютное заведение, передающее дух советской эпохи. Столичного пафоса как не бывало. Вся наша делегация под песню Юрия Антонова за обе щеки уплетает вкуснейшую солянку. И только Динка кривит губы, с презрением осматривая колоритное убранство.

— Здесь все такое… странное, — ворчит, глядя на клетчатые скатерти.

Хотела, видимо, сказать несколько иначе, но сдержалась. Держу пари, она согласилась пойти сюда лишь по той причине, что место выбрал Ян.

— А мне очень нравится, — пожимаю плечом.

Как-будто к бабушке в деревню приехали. Старые черно-белые фотографии на стенах. Повсюду предметы родом из СССР: игрушки, граммофон, газеты и пластинки, красный стационарный телефон. Сашка вон сидит себе наслаждается креслом-качалкой.

Абрамов в очередной раз одаривает меня насмешливым взглядом.

Кстати, вопреки моим опасениям, наши питерские каникулы проходят вполне себе спокойно. Разве что его колкие комментарии иной раз звучат над ухом. А так… все отлично. Зря я, в общем-то, переживала.

— Дарин, хочешь дранники попробовать? — предлагает мне Максим, тот самый парень, который выиграл значимую олимпиаду по физике.

— Нет, спасибо! — смеюсь.

— Сало отменное! — Алиса Игоревна прищуривается от удовольствия.

Классная она. В меру строгая и добрая.

— Приятного аппетита! — раздается совсем рядом, и я перестаю жевать свой пирожок. — Дарина, здравствуй.

Ну нет… Я и забыла, что Мышинский влюблен в СССР. Вот так встреча! Век бы его не видеть.

— Привет, — отзываюсь нехотя.

— А я и думаю, дай подойду, на конференции ведь так и не получилось.

Молчу, демонстративно уткнувшись носом в свою тарелку.

— Арсеньева, парень твой, что ли? — давит гадливую улыбочку Дина, рассматривая Володеньку.

— Нет.

— Да.

Отвечаем одновременно.

— Она моя невеста! — поясняет этот придурок.

Ужас, ну и ситуация! Все на нас смотрят, и я не знаю, куда себя деть.

— Что ты несешь?! — отрицательно качаю головой.

— Можно тебя на минутку? — поправляет на носу новенькие очки в модной оправе.

— Нет, — вымученно вздыхаю. — Вова, пожалуйста, вернись за свой стол.

— Дарина. Я, безусловно, понимаю степень твоей обиды, но нам необходимо поговорить, поскольку…

— Господи, просто уйди, Мышинский! — не дослушав, начинаю злиться. — Не о чем говорить!

И хватило же наглости подойти ко мне после случившегося.

— Я так не считаю. Полагаю, в тебе кипят эмоции и…

— Слушай, слепошара, растворись…

Помощь приходит откуда не ждали.

Мышинский таращится на Абрамова во все глаза, а тот с невозмутимым лицом продолжает есть свою солянку.

— Что прости?

— Я говорю, скройся с горизонта, очколуп, — повторяет с нажимом. — Аппетит мне портишь.

— Чего-чего?

— Тебе ускорения придать, задрот непонятливый?!

— Не надо! — решаю вмешаться. Встаю. — Володя уже уходит.

— Сядь, Арсеньева. Не заблудится без компаса твой тошнотик.

Интеллигент, живущий в Володеньке, оскорблен до глубины души, но видимо, не настолько, чтобы вступать в спор с человеком, сидящим напротив меня. Умеет тот смотреть так, что мороз ползет по коже.

Мышинский удаляется, бросив при этом обиженное «еще увидимся». Адресованное, естественно, мне…

После минутной паузы ребята начинают засыпать меня неудобными вопросами, от ответа на которые, к счастью, избавляет Алиса Игоревна.

— Собираемся, молодежь. Пора возвращаться.

Всю дорогу до гостиницы Динка пытается надо мной подтрунивать, но я никак не реагирую. Уж очень не хочется портить такой чудесный день. Хотя неприятный осадок от неожиданной встречи все же остался…

Кутаясь в пуховик, плетусь в хвосте группы, стараясь при этом не отставать.

— Что там? — слышу взволнованный голос Лены.

— Не знаю, — растерянно отзывается учительница. — Может, выступление чье-то смотрят?

Мы подходим к толпе. Взгляды собравшихся устремлены вверх, и я тоже, сдернув капюшон, поднимаю голову.

Люди галдят и толкаются локтями, образуя плотное кольцо. Что происходит, понимаю не сразу. Только тогда, когда до меня долетают обрывки фраз обеспокоенных граждан.

«Дым валит».

«Квартира горит».

«Пожар».

Замечаю, что Абрамов и Сашка подошли к зданию ближе всех. Стиснув зубы, пытаюсь пробраться к ним сквозь толпу.

— Ну и где пожарные?

— Вызвали?

Паника усиливается, и хор голосов сливается в единую какофонию звуков.

— Что там такое?

Абрамов мне не отвечает. Болезненно морщится, наблюдая за тем, как в окне играет тенями пламя.

— Может, набрать сто двенадцать? — громко спрашиваю у одноклассников, ведь сирены пожарной машины не слышно. — Ребят…