Арийхон

Через какое-то время я все-таки успокоилась. Мы вместе сели на пол. Кстати, в нашей тюрьме не было пола, просто земля, в которой даже местами прорывалась молодая трава. И здесь она была нормального зеленого цвета, но для меня это было уже не важно. Я и так прекрасно понимала, что не сплю, а нахожусь в другом мире. Вот так молча рядом друг с другом мы и сидели, пока мой взгляд не попал на небольшую палочку. Ей же можно рисовать!

Все о чем я догадалась так, это просто поднять эту палочку и отдать Марунте. Я показала на землю. Девушка меня не поняла. Тогда мне пришлось забрать орудие общения назад и начать рисовать самой. Может быть, это была и глупая идея, но просто сидеть, ничего не делать и горевать о своей участи было не особо приятно.

– Девушка, - произнесла я, нарисовав небольшую карикатуру, поскольку художественный талант обошел меня стороной. Одновременно я показывала на нас с ней. Я решила выучить хоть несколько слов их языка, чтобы как-то понимать, о чем они говорят. Решила следовать пословице: «Знание – это сила!» Марунта улыбнулась и кивнула.

– Avter, - произнесла она. Я повторила несколько раз, поскольку мое первое произношение вызвало у Марунты лишь смех. Она же сама не стала повторять за мной. Видимо, посчитала, что ей это не к чему. Да и правда, зачем ей русский язык, если в мой мир она никогда не попадет?

Дальше я рисовала парня или мужчину, как будет угодно. Я снова училась произношению. Далее последовала целая череда картинок и слов, которые я посчитала словами первой необходимости.

– Dancaze, ruhaf, lasda, gopif, ucir, taruj![16] – произносила Марунта. Рисовать действия было достаточно сложно. Одно дело, когда это просто предмет и у него существует одно или максимум два названия. И совершенно другое дело, когда я рисую одно действие, а уж как она понимает мой рисунок вообще не известно. Но по реакции Марунты, я могла предположить, что я делаю определенные успехи.

Несмотря на то, что мы были заперты, через поры в материале стен можно было спокойно видеть все, что происходит снаружи. Сначала лучи солнца освещали нашу комнатку, а затем последние лучи заката. В этот момент было как-то слишком грустно на душе. Находясь здесь, так далеко от дома взаперти, эти последние лучики наводили огромную тоску и отчаянье. Казалось, что солнце вот-вот сядет за тучки и больше никогда для тебя не поднимется! Отвратительное ощущение!

Так, мне пришла мысль расспросить Марунту о стенах. Она показала на нас, потом на наши глаза и кивнула, а затем на уши и стала мотать головой. При этом она произносила слова, а я пыталась повторить их, понимая смысл.

– Aut cazis mante vazadu upaw, re hafif’to. Upaw ler, ik vazadu’to, re gutawer hafif![17] – говорила она. Так я постепенно учила слова, начинала понимать смысл речи, хотя о маленьких словах, которые, по всей видимости, служат для связки слов в предложении мне пока и не мечтать! Но мне и этого вполне достаточно.

Вечером, на закате, дверь нашей темницы распахнулась. Синие лучи солнца практически ослепили нас. Я даже не могла понять, кто именно к нам вошел. Высокий широкоплечий мужчина, закрывал почти всю дверь и казался на таком фоне лишь темной фигурой, окруженной синим сиянием. Где-то в глубине, я подметила для себя, что этот закат мне даже мог бы понравиться! Только вот ситуация не особо приятная! Когда мои глаза буквально через минуту начали приходить в себя, я смогла разглядеть своего похитителя и его ехидную улыбку.

– Quge, avter! Ramna sasti ic aftar![18] – мерзким тоном проговорил он. Сложилось впечатление, что он не с нами разговаривал, а выбирал себе лакомство. Именно такой голодный взгляд прошел по мне с ног до головы. Только в следующее мгновенье я заметила, что перед ним стоят две миски. Одно небрежное движение и эти миски летят в нашу сторону. Как только он пнул их в нас, раздался хохот и громкий сильный хлопок дверью. Я аж подпрыгнула от таких звуков. После абсолютной тишины, в которой мы с Марунтой находились последние несколько часов такая громкость просто давила на уши.

Марунта протянула руки к мискам. Неужели, она собралась это есть? слегка вытянув шею, я заглянула в миску. Там было нечто непонятное, жидкое и темное. Совершенно не аппетитное на вид. Я перевела взгляд на Марунту. Девушка спокойно несла деревянную ложку полную этой жижи ко рту. На какое-то мгновенье меня даже замутило. То, что я увидела в миске, напоминало плохо сваренный бульон. Однако, в ложке было нечто более похожее на желе, коричневого цвета. Будто она ела желе из грязи.

Положив несколько ложек в рот, Марунта остановилась и взглянула на меня. Промычав что-то невнятное, она показала своей ложкой на миску явно предназначенную для меня, а потом и на саму меня. Неужели, я действительно считает, что я буду, это есть?

– Нет, спасибо! Я эту гадость есть, не буду! – проговорила я, мотая головой и руками. Девушка как-то снисходительно улыбнулась и несколько раз кивнула. Она снова посмотрела в свою миску и, тяжело вздохнув, вновь принялась есть. Видеть это было просто невыносимо, поэтому я просто отвернулась от нее.

Как назло, желудок мой сводило от голода. Он выл и урчал, издавая такие звуки, будто тут не одна голодная, а целая рота солдат. Но я не сдавала и мужественно терпела. Через какое-то время я заметила, что звуки ударов ложки о миску прекратились. Я обернулась. Слух меня не подвел, Марунта действительно закончила есть. Но что-то в ней изменилось. Я даже нахмурилась. Карие глаза Марунты смотрели на меня как-то снисходительно. Будто я и так все должна была понять, но не понимаю. У меня создалось четкое ощущение собственной глупости.

– Это, - произнесла я, показывая на миску, - что-то волшебное? – я сама не верила, что говорю такие глупости. Волшебство и магия это больше специализация Марианны. Но зрение меня еще никогда не подводило. Я же вижу, что на ее лице что-то преобразилось, но я никак не могла понять что именно. Я стала только сильнее приглядываться. И только сейчас поняла почему Марунта не вызвала у меня такой неприязненной реакции как на похитителя и женщину. У девушки были знакомые карие глаза и радужки у них нормальные. Это могло частично объяснить мое спокойствие и расположение к ней.

– Faxi qog’to. Tubm vat hadur nib saste’to. Dusanewir![19] – проговорила Марунта. Я снова ничего не поняла. Тогда она приподняла обе свои руки, повернув их ладонями ко мне. Знак был понятен – сейчас она будет мне объяснять. Марунта вертела головой, выглядывая палочку. А я готовилась разгадывать ее рисунки. Но этому не суждено было сбыться.

За дверью нашей темницы раздался громкий голос моего похитителя. К нам снова шли. Но что они опять хотели? Неужели у них здесь такой сервис? Пока я размышляла, тупо смотря на дверь, где-то сбоку от меня раздался плеск. Я повернула голову. То, что я увидела, сильно меня удивило.

Марунта, ни с того ни с сего, взяла и вылила мою миску, выкинув ее к моим ногам. Я лишь отскочить успела. Девушка практически вросла в стену. Карие глаза в панике бегали по двери. Что-то внутри мне подсказывало, что эта паника вполне обоснованная. По коже бежали мурашки, а в горле нарастал ком. Теперь и внутри меня зарождалась паника.

На какое-то очень короткое мгновенье у меня появилась надежда, что все это сон, и я вот-вот проснусь. Но дверь распахнулась, и на пороге стояли две ухмыляющиеся морды. И обе из них были знакомы. Огромный похититель практически заслонял весь дверной проем. Только где-то там, за его плечом можно было разглядеть второго мужчину, который приветствовал нас первым. Каждый из них смотрел в разные стороны. Жадный голодный и омерзительный взгляд моего похитителя скользил по мне с ног до головы, иногда задерживаясь на груди и ногах.