Арктическая жара

Кроме всего прочего, новые модификации «АК» не утрачивали ни одной из своих характеристик в условиях арктического климата. Данное обстоятельство оказалось немаловажным при выборе оружия для снаряжения спецоперации по поиску уцелевших полярников. Саня хоть и вспоминал добрым словом гранатомет «Муха», но сам был без ума влюблен в лучшее русское оружие.

Локис по максимуму добавил скорости. Моторка понеслась вдоль высокой протяженной ледяной стены. Лодка противника несколько отстала, но по-прежнему не прекращала преследование. Через две сотни метров цельность стены становилась большой условностью. То тут, то там во льду вырисовывались громадные расщелины. Одни из них напоминали пещеры. Другие больше походили на ущелья. Сержант довольно быстро заметил это. Поразмыслив, он сбавил скорость и свернул в сторону очередной расщелины. Преследователь был далеко за изгибом льдины и не мог заметить произошедшего. Локис уже в укрытии медленно развернул лодку и заглушил мотор. Все его действия напарник сопровождал недоуменным взором. И лишь когда двигатель был заглушен, он кивнул и восхищенно сказал:

– Вова, ты просто молоток!

– Ну, если бы еще этому чертовому гвоздю шляпку сломать, дело бы еще лучше заладилось, – кривовато улыбнулся Локис.

Однако мгновением позже его улыбка резко исчезла с лица. Отчетливо слышался рев двигателя лодки преследователя. Вскоре оба десантника смогли лицезреть, как она на бешеной скорости промчалась мимо расщелины. Рассмотреть того, кто был за рулем, им не удалось.

– Надо быстрее выбираться отсюда, – заметил прапорщик.

– Погоди, – насторожился сержант. – Ты ничего не слышишь?

– Я? – изумился напарник. – Ну, удаляющийся рев мотора. Плескание воды. Птицы вроде какие-то кричат… Что я вообще должен слышать?

– А посвистывания никакого не слышишь?

– Стой, стой. – Галченков напряг слух. – Точно, есть что-то такое. Не пойму, откуда этот звук исходит. Кажется, что где-то совсем близко.

– Да, очень близко. Уж не наша ли моторка начала воздух пропускать?

Десантники, не сговариваясь, в ту же секунду бросились осматривать свое судно. И очень скоро действительно нашлась царапина и микроскопическое отверстие.

– Пулей задело, – Александр озвучил очевидный факт. – Во невезуха.

– Хорошо, что не всеми пулями сразу. И что в нас не попало – тоже замечательно. С этой дырочкой мы как-нибудь да справимся, – довольно бодро сказал Володя.

Он уже начал копаться в снаряжении, нащупывая резину для латания пробоины и специальный клей. Дело оставалось за малым – взять и заклеить.

Прапорщик тем временем быстро схватил насос. Подчеркивая принцип разделения труда с учетом способностей, он с совершенно серьезным выражением лица сказал:

– Судя по тому, как ты умеешь клеить девушек, подклеить лодку у тебя получится превосходно. А уж я ее потом быстро подкачаю.

– Хорошо. Ты только не подкачай с подкачиванием, – скаламбурил в ответ сержант. Он уже взял в руки технические ножницы и начал вырезать кусок резины, подходящий по размеру для латки. Работа заняла считаные секунды. Латка, щедро промазанная клеем, легла на отверстие. Локис нарочно прижал ее сильнее. Делал он это по привычке, на всякий случай. Хотя с этим клеем никакие особые прижимания не были нужны. Он быстро прихватывался к поверхности. Галченков, не дожидаясь напоминания, принялся подкачивать лодку. За ледяной горой вновь послышался гул мотора. Неизвестный противник возвращался. Александр продолжал качать. Владимир направил автомат в сторону открытой воды. По глухому «петляющему» звуку двигателя вражеской лодки он понял, чем враг занят.

– Похоже, что это чудо решило обыскать все ледяные укрытия, – сказал Локис.

– Пускай только сунется сюда, – грозно говорил Галченков, будто предупреждал самого неприятеля. – Прямым огнем изрешетим и его самого, и его корыто. Будет одним дырявым чудом в решете больше. Нам терять нечего.

– Согласен. Только давай действовать разумно. Пока не поймем, что лодка идет прямо на нас, стрельбу открывать не будем. Договорились?

– Ты за кого меня принимаешь? – немного возмутился прапорщик. – Это ведь ясно, как дважды два четыре.

– Вот именно поэтому я тебе и говорю. Если лодка будет просто идти рядом, то мы ее не станем трогать. Чтобы дважды два не стало вдруг равняться пяти.

Александр закончил подкачку. Убрав насос в сторону, он взялся за автомат.

Напарники прекратили разговоры. Моторка противника продолжала петлять от расщелины к расщелине. Судя по всему, их впереди имелось весьма изрядное количество. Возникала иллюзорная надежда на то, что врагу просто-напросто надоест рутина безуспешных поисков и он бросит эту затею. Но звук неумолимо приближался. Напряжение заметно нарастало. Сержант и прапорщик синхронно сняли свое оружие с предохранителя. Также практически одновременно передернули на автоматах затвор, досылая патрон в патронник. Тревожное ожидание подошло к своей финальной стадии. Оба были готовы в любую секунду нажать на курок и обрушить на неизвестного злодея автоматный огонь. Шум моторки становился все слышнее и слышнее. Товарищи почти полностью замерли и едва дышали.

Мотор вражеской лодки неожиданно взревел. Десантники чуть вздрогнули. Но нервы не сдали ни у одного, ни у второго. Вражеская лодка резко увеличила скорость и стремительно промчалась мимо их укрытия.

– Ему все-таки надоело рыскать среди этих ледышек, – буквально выдохнул из себя фразу Галченков.

– Или что-то его спугнуло, – предположил Локис.

– Теперь-то мы уж точно этого не узнаем.

– Главное, чтобы он не вернулся. Надоели эти кошки-мышки.

– Согласен, Вова. Но что делать будем?

– Еще минут пять переждем и отправимся продолжать поиски. Нам ведь людей спасать нужно. Ты не забыл об этом, Саша?

– Да не забыл. Но точно так же я не могу забыть, что в нас кто-то стрелял. А мы даже не знаем, кто это был, – пожал плечами прапорщик.

– Когда он нам опять попадется, тогда обязательно узнаем, – в своей манере успокоил товарища сержант.

Они снова замолчали, вслушиваясь в окрестные звуки. Шум моторки противника давно растворился вдалеке и больше не возникал. Десантники переждали оговоренный отрезок времени. Локис ободряюще подмигнул напарнику и завел двигатель лодки. Через полминуты они покинули свое укрытие и отправились по определенному ранее курсу.

16

Наталья Дворецкая резко открыла глаза и безуспешно попыталась подскочить. Воздействие снотворного закончилось. Оно смогло на время успокоить боль, но не застраховало от тревожных снов. Сны измучили женщину. В них она бесконечное число раз возвращалась на исследовательскую базу, и именно в ночь трагедии. Каждый раз это возвращение сопровождалось одним и тем же действием: связист резко выбрасывал ее из мотобота на лед…

Однако сны с горечью неописуемой обиды и слез остались позади. Лаборантка вернулась в явь. Здесь ее ожидали сверлящая боль и новый виток непонимания происходящего. Она осмотрелась по сторонам. Сбоку стояла жестянка с тлеющими остатками ветоши. Глаза никак не могли привыкнуть к полумраку. В глазных яблоках раскатистым эхом пульсировала все та же боль. Она не понимала, да и не пыталась понять, откуда ее болезненные ощущения возникали. Любое усилие мысли порождало дополнительное страдание. Но перестать мыслить совсем она не могла. Женщину пробрал озноб вместе с необъяснимым страхом.

«Дима, ты здесь? Отзовись, если ты здесь…» – простонала она, оставаясь на лежаке. В ответ – почти гробовая тишина. Едва заметный шум исходил от самодельного светильника. Дворецкая заставила себя напрячь слух. Так она сумела разобрать неясные звуки за пределами «постройки». Впрочем, женщина не была в состоянии определить их источник. Слишком далекими и невыразительными они казались. С одинаковым успехом эти звуки могли быть порождены порывами ветра, волнением океанических вод или действиями живых существ. Больная обеспокоилась отсутствием Никитенко. Пусть ей снова и снова представлялось, что связист виновен в ее теперешнем состоянии, однако без него она ощущала себя полностью беспомощной. Да и чего греха таить? Наталья и в самом деле была беспомощной. Любые движения давались ей с большим трудом. Для того чтобы просто поднять руку, ей приходилось превозмогать нарастающую боль.