Армия генерала Власова 1944-1945

Оппозицию Буняченко встретил только в лице одного командира полка. Им был командир Нго полка полковник А. Д. Архипов. Кадровый офицер Императорской армии и командир одной из частей Марковской пехотной дивизии времен Гражданской войны, Архипов не видел ничего хорошего в конфронташш с немцами. В его рассуждениях, которыми он пытался обосновать собственную точку зрения, проскочила здравая мысль - на стремительно разваливавшийся фронт к Брно дивизия все равно не успеет и спокойно вместе с остатками Вермахта капитулирует союзникам. Иными словами, Архипов пытался объяснить присутствующим, что и генерал-фельдмаршал Шернер не владеет ситуацией, а все последующие решения будут диктовать происходящие события. Другой старший строевой офицер из русской эмиграции- трндцатидвухлетнпй полковник И. К. Сахаров -полностью поддержал точку зрения большинства. Буняченко, оставившему строгого командира 1-го полка на приватную беседу; гак и не удалось переубедить Архипова. Но и снимать с должности он его не стал, так как твердо знал, что в дивизии Архипов последний, кто может обсуждать приказы командира.

28 апреля вместо того, чтобы переправиться обратно через Эльбу и идти на фронт в район Брюнн (Брно), влаеовская дивизия резко повернула на юго-запад, прошла в западном направлении до Теплитц-Шенау и далее продвинулась на 40 км на юг. встав 29 апреля у Лоуни (50-55 км северо-западнее Праги) со штаб-квартирой в 12 км южнее, в местечке Козоеды, За 28-2^ апреля влаеовская дивизия прошла маршем около 120 км с одним пятичасовым отдыхом, что нам представляется довольно значительным достижением. В эти дни с одного из появившихся над дивизией самолетов 1ЛУ был сброшен пакет на имя Буняченко с письмом генерал-лейтенанта X. Ашебреинера, Свое послание он написал вскоре после прибытия в ставку' Шернера в городок Лазне Велиховки из-под Цвизеля, где готовились к сдаче американцам кадры авиачастей Мальцева.

Личное обращение Ашенбреннера к Буняченко явилось последним дипломатическим козырем Шернера. Во-первых Ашенбреннер имел очень хорошую репутацию в среде власов-ских офицеров и генералов, во-вторых, он предупредил Буняченко о скором прибытии в дивизию А. А. Власова, а в-третьих- прозрачно посулил «крупные осложнения», если дивизия не последует в предписанном направлении на Брно. Чтобы сделать хорошую мину при плохой игре, Ашенбреннер поздравил Буняченко и власовцев «с первыми маленькими успехами» в операции на Восточном фронте. Но если Ашенбреннер тем самым намекал на возможно еще большие успехи на фронте у Брно, он ошибался. Буняченко и его письмо проигнорировал, за исключением строк, сообщавших о скором прибытии Власова в дивизию.

Прибытие в дивизию Главнокомандующего совершенно смешивало карты Буняченко. С одной стороны, по свидетельству Артемьева, он все время искал с ним связи. С другой, у Буняченко имелись основания быть уверенным, что Власов, как и в марте, и в апреле, воспользовавшись своей властью и авторитетом, заставит его вести дивизию в Брюнн со всеми вытекающими последствиями. Парадокс, таким образом, заключался в невозможности для Буняченко выполнить соответствующий приказ Власова и отказаться от его выполнения.

Что делал Власов в сопровождении Крёгера в последнюю неделю апреля, до сих пор точно не известно. Благодаря записи в дневнике Малышкина, мы знаем, что 24 апреля он покинул Фюссен. Даты его прибытия в 1-ю пехотную дивизию ВС КОНР разнятся. Подполковник Артемьев и чешский историк С. А. Ауски приводят дату 28 апреля, немецкий историк И. Хоффманн - косвенно указывает на 30 апреля. Где был Власов в период с 24 по 28 (30) апреля 1945 г.? Везде сразу и серьезно - практически нигде. По немецким источникам, это мог быть район Мюнхена, где грузились на Линц части Южной группы (25-27 апреля), ставка ОКХ в Бад-Рейхенгалле (29 апреля) и т. д. 28 или 30 апреля Власов прибыл в ставку группы армий «Центр» в Лазне Велиховки (нем. Йозефштадт к северу от Кенигграца) с целью употребить все свое влияние, чтобы не допустить использование Шернером вооруженной силы против 1-й дивизии.

Далее версии опять расходятся. По версии Ауски, Шер-нер вообще отказался разговаривать с Власовым и согласился на встречу лишь под влиянием Крёгера. Власов произвел на Шериера плохое впечатление заболевшего человека, с температурой, жаром и т.п. В версии Хоффманна совпадает лишь упоминание о температуре, а далее все следует наоборот: Власов произвел прекрасное впечатление инаШернера, и на его начальника штаба генерала Натдмера, а также пытался строить какие-то планы и прожекты. Но обе версии сходятся в итоге: Шернер согласился посетить с Власовым 1-ю дивизию и, но утверждению доктора И. Хоффманна, отменил все ранее отданные репрессивные распоряжения относительно применения силы к власовской дивизии.

С. А. Ауски упоминает о еше более важном факте, который в дальнейшем послужит ключом к пониманию всех последующих событий, происшедших в Пражском районе. Власов дал гарантию Шернеру, что власовская армия не предпримет никаких враждебных действий против Вермахта при условии, что она сама не будет подвергнута нападению с немецкой стороны. Гарантия Власова чрезвычайно важна для нас по следующей причине. 29 апреля командующий округом Рудных гор генерал-полковник Г Гот получил приказ от Шернера разоружить совместно с комендантом Праги генералом пехоты Вермахта Р. фон Туссенном 1-ю дивизию. Обнаруженные нами документы показывают, что этого приказа ни 29-го, ни 30 апреля, ни 1 мая Шернер не отменял, и данное обстоятельство стало важнейшим в истории так называемого Пражского восстания и участия в нем чинов власовской армии.

Власов и Шернер прибыли в 1-ю дивизию с аэродрома у деревни Клапы (Клаппай), в 12 км южнее Ловосице. Шернер пытался играть роль добродушного командующего и угощал офицеров дивизионного штаба сигарами и коньяком. Переговоры продолжались в присутствии Власова менее часа, и Шернер вновь настаивал на продвижении к Брно. По меньшей мере, в присутствии гене рал-фельдмаршала Вермахта, Власов критиковал «непослушание» Буняченко, но делал это вяло, неубедительно, и у власовцев создалось впечатление о неискренности его слов. Напротив, Буняченко вел себя «традиционно» В свойственной ему резкой манере он заявил о прекращении существования власовской армии и о готовности предпринять любые действия для спасения подчиненной ему дивизии. Шер-нер из заявления командира дивизии сделал соответствующие выводы, а Власов никак не отреагировал, как будто услышанное его не касалось.

Складывается впечатление, что сказанное адресовалось не Власову, а Шериеру. В завуалированном виде Буняченко фактически подтвердил ему в лицо свое нежелание подчиняться командованию группы армий «Центр». И, с нашей точки зрения, Щернер уехал из дивизии в твердом намерении разоружить мятежных власовцев, что и привело, в конечном счете, к боевым действиями между власовской дивизией и Пражским гарнизоном. И. Хоффманн полагает, что Власову удалось повлиять и на командующего округом Рудных гор генерал-полковника Г. Гота, облегченно вздохнувшего в результате исчерпанного конфликта. На самом деле, развитие ситуации было весьма далеко от умиротворения.

На следующий день после отъезда Шернера Власов сумел избавиться от свиты Крёгера и встретиться со старшими офицерами дивизии, выразив полную солидарность с действиями Буняченко, направленными на спасение дивизии. Власов объяснил собственное поведение желанием любой ценой предотвратить уничтожение плохо вооруженных частей Южной группы в случае военного конфликта Вермахта с 1-й дивизией. «Осталось очень недолго до полного поражения Германии, и это время надо как-то пережить, не вступая в конфликт с немцами. [...] Это сейчас наша главная цель. [...] Я предоставляю Сергею Кузьмичу действовать в дальнейшем по своему усмотрению», — сказал Власов. В словах Главно команду юще^г0 заключалось серьезное противоречие между разрешением Буняченко принимать любые решения и желанием предотвратить конфликт с немцами. Впрочем, от самого Власова уже мало что зависело. Он остался в расположении дивизии в специаль-

но отведенном помещении под охраной власовских часовых. Интересно, что полковник К. Г. Кромиади оценивал позицию Власова в последние дни апреля так: «Власов считал, что надо говорить с американцами, а не с чехами. Только от американцев зависела судьба движения».

События, происшедшие в дивизии между 28 апреля и 2 мая, привели к открытым и серьезным боевым действиям между власовцами и Вермахтом в ходе Пражского восстания

5-8 мая. Эти события были разными по своей природе, значимости и последствиям, но все они объективно привели, возможно, не только к участию в Пражском восстании власовцев, но и непосредственно к самому восстанию и бессмысленной гибели сотен людей, совпавшей с окончанием в Европе Второй мировой войны.