Артефакт
Шрифт:
– Хозяин целой планеты? Важная шишка.
– Да, а его брат Тис сидит в Совете по Транспорту. Две важные шишки.
ЛланРрук вдруг почувствовал, что духота на станции усилилось, и воздух стал почти физически давить на него. Внезапно он понял, что ощущается в воздухе станции - ненависть. Эмпатическое поле ненависти, созданное бурмасянами - то, что чувствуют они все.
– Вы, похоже, недолюбливаете Арендодателя Йеса, - осторожно сказал он.
– Да, имя Йеса бурмасяне произносят с ещё большей ненавистью, чем имя ЛланРрука.
– Это была шутка?
– нервно булькнул ЛланРрук.
– Да какие уж там шутки...
– вздохнул Ангуан.
– Имейте в виду,
– А Экзамен уже начался?
– осведомился Ангуан.
– Всё, что происходит на станции "Элламарис" с момента моего прибытия и до момента отбытия - это Экзамен, - щёлкнул щупальцем ЛланРрук.
– Всё будет учтено при определении пригодности вас как контактёров.
– Наше задание - и так непростое, - проворчал Ангуан.
– Оно и не может быть простым. Аллеворрцы, например, сдали Экзамен лишь с пятой попытки.
– Но... правильно ли я понимаю, что у нас будет лишь одна попытка?
– Верно. В случае успеха Экзамена Вы и ваша долина станете контактёрами. В случае же потери МСИ - я очень надеюсь, что столь ужасный исход невозможен - все бурмасяне будут дисквалифицированы навсегда. В Галактике существует всего три Иглы, и две из них уже задействованы в анонимных контактах, ваша - третья. И во всех трёх случаях речь идёт о судьбе цивилизации 1-го уровня.
– Почему же нам доверена столь большая ответственность?
– Потому что я просил об этом.
– Вы?!
– Ангуан на мгновение замер.
– Вы вновь хотите решить нашу судьбу...
– он замолчал, и ЛланРрук мысленно договорил за него: "вопреки нашему желанию". Советник вновь почувствовал дурноту.
– Вы же сами хотели заниматься контактами!
– А нам никто не предлагал иных вариантов. Если бы предложили - мы бы с удовольствием рассмотрели их и обдумали.
– А иных вариантов и нет. Сейчас вы не нужны никому в Галактике. Ядро спасло вас только потому, что вы заинтересовали его как потенциальные контактёры. Но оно не будет вечно вас кормить.
– У нас нет вечности - наше время сокращается всё стремительнее, - задумчиво сказал Ангуан.
– Да, я знаю, что ваша цивилизация - на грани вымирания. Если вы останетесь заперты на Кадмоне, через два поколения бурмасян не останется. Единственный шанс для вас - скорее стать контактёрами и открыть для себя знания и смыслы всей Галактики, которые дадут вам новую волю к жизни.
Его слова прервал громкий противный скрежет, разнёсшийся по коридору станции. Не менее противный голос сообщил:
– Внимание! Готовность третьей степени к выходу МСИ! Всем занять рабочие позиции!
– Ну что ж, Экзамен входит в решающую фазу, - проговорил ЛланРрук, - давайте обсудим теоретическую часть, потому что совсем скоро нам придётся перейти к практике. И помните, что всё, сказанное на территории станции, записывается и будет передано в Совет.
– Мы ни на секунду об этом не забываем, - осклабился Ангуан, и ЛланРрук вдруг понял, почему он так плохо чувствует себя на станции. Почему захлёстывающие его чувства ненависти и злобы не ослабевают.
Потому что это чувства обитателей станции - всех обитателей, ибо в чувствах своих они едины - направленные на него, ЛланРрука. И причина их вовсе не в том, что он - экзаменатор.
3. Кадмон. Подготовка.
Полвека на чужой планете пролетели как миг. Иэлли Андарен помнила рыжие скалы Бурмаса, его песчаные вихри и небесно-розовые озёра и монетку
Унтуайрена в небе. Она помнила кошмар эвакуации, толпы людей в космопорту, плачущих детей, прощание с любимым, последний взгляд на шпили Ойномуно и зажатый в кулачке камень с родного плоскогорья. А потом всё как тумане: Кадмон, ненавистная новая планета, такая неприветливая, что ни одна вменяемая цивилизация не захотела здесь поселиться - планета гор и вулканов, зимних буранов и ледников и короткого жаркого лета, когда ревущие горные реки за несколько дней заливают долины, превращая их в бушующие моря. Бурмасянам приходилось цепляться за склоны гор, вгрызаясь в скалы, делая в них пещеры, где можно было укрываться от низвергающихся сверху лавин и ледяного крошева и поднимающейся снизу воды. Но каждый год несколько пещер заваливало во время землетрясений, и кому-то не удавалось выбраться наружу...А ещё лица. Она очень хорошо помнила лица тех, о ком новое поколение благоговейно читает в учебниках - про Иэлли там тоже есть несколько строчек, она давно стала артефактом прошлого, по странному недоразумению дожившим до наших дней. Но ничего, ей осталось совсем немного - пара часов, и она присоединится к ушедшим. Она лежала в кровати, обвешанная гудящими приборами и трубками, смотря в приятный красноватый потолок (только бы не видеть в окне ненавистное голубое небо) и вспоминала лица.
Гиллерво Айентейя... Надменный красавчик Айентейя, герой, всеми любимый и ненавидимый, памятниками которому утыкан весь Кадмон. Его обвиняли в ужасах Ускоренной Интеграции, проклинали - но он успел уйти вовремя, в ореоле славы, заставив примолкнуть даже врагов. Она помнила пронизывающий взгляд его серо-голубых глаз и его слова:
– Ты очень красива, Андарен... и это плохо. Ты будешь отвлекать моих людей от великой миссии, которой мы себя посвятили. Ты можешь стать причиной тяжких раздоров и безумств - и здесь, на Бурмасе и там... в далёких мирах.
Как он сказал, так и случилось.
Аэннар Затомис... Тихий рассеянный старичок, глаза которого смотрели мимо тебя, куда-то вдаль. Робкий и вежливый, постоянно приглаживающий свои редкие волосы - величайший злой гений Бурмаса, из-за которого бурмасянам пришлось покинуть родную планету. Он, кажется, так и не понял, что натворил. Но он же в своё время подсказал Иэлли путь назад...
Эллеро Карна... Высокий худощавый Карна, лицо которого будто высечено из камня (позже оно действительно было высечено - огромный лик, нависавший над долиной Аррвалис) - и только в минуты гнева его глаза начинали сверкать из-под кустистых бровей, а на висках набухали жилки. Человек, который был её лучшим другом, а стал... непонятно, кем он стал для неё - наверно, тем же, кем он является теперь для других бурмасян, страшноватой, но притягательной легендой.
Ваннаборн Линда... Широкоплечий и широколицый, улыбчивый Линда, от одной улыбки которого становилось теплее на душе. Но воспоминания о нём Иэлли отгоняла, чтобы не разрушать образ, сохранившийся в памяти - образ, подобный древней хрупкой вазе, которая может треснуть от одного прикосновения. К счастью, как раз о нём учебники истории ничего не написали.
Она лежала на больничной койке, обвешанная проводами и смотриберами, и глядела на пустой круглый экран видеописца. Койка находилась в больнице имени Гиллерво на окраине Габло Атрандис - окна больницы смотрели в пропасть, на дне которой струилась бурная река. Город прилепился к склону долины Атрандис - самой большой долины Кадмона, Представителем которой был Махеннар. Этот свихнувшийся диктатор вообразил себя наследником Эллеро, хотя и мизинца его не стоил - но это уже не имело значения для Иэлли. Она попала сюда, потому что больница имени Гиллерво была лучшей больницей Кадмона. Но это уже тоже было для неё неважно.