Артефакт

Та самая накрахмаленная донельзя девица, оказавшаяся, как и следовало ожидать, тёткой не первой молодости, вернулась к стойке бара и что-то быстро затараторила на каком-то странном языке. Альберт что-то ей сказал, и женщина перешла на английский.

Лично для меня между английским и китайским разницы не было. Желают добраться до наших богатств и наших баб, пусть учат русский язык. А там и посмотрим, кто кого дальше по матери отправит.

Я так разошёлся, что не сразу воспринял какое-то клокотание слева от себя. В это время тот пьяный гость уже дважды успел споткнуться о порог и упасть. Женщина подлетела к нему и помогла подняться. С улицы донеслись приветственные возгласы его соплеменников, или просто праздношатающихся интуристов.

Проводив взглядом его и даму, я обратился к стойке бара. Однако бармена за ней не нашёл. Звуки похожие на куриный клёкот раздавались откуда-то снизу. Перегнувшись через стойку, я обнаружил Альберта сложенным пополам, как после удара под дых. Но его не били. Бармен с трудом старался не заржать во весь голос. Он двумя руками зажимал рот, и всё равно давился смехом.

– Ты меня пугаешь, – честно признался я.

Это вызвало у парня дополнительный приступ смеха. Теперь уже любопытно стало и мне самому.

– И что эта лахудра тебе сказала? – Поинтересовался я.

Пришлось ждать ещё минуту, пока Альберт смог распрямиться. Смеяться он при этом не переставал.

– Серёжа, ты не поверишь, – с трудом выдавил он из себя.

– Сегодня я поверю во что угодно.

– Нет, – по-моему, он икнул, – она действительно его жена! Они из Южной Африки. Спрашивает, какие заговоры русских ведьм ей на ухо шептали наши официантки!

И мой Авангард снова сложился пополам.

Глава 2

Жаркое лето невыносимо в новостроечных кварталах. Сплошной бетон и не капли прохладного тенька. Квартиры конечно да – огромные. По кухням можно на велосипеде ездить. Но уют старенького московского двора не заменит ни что. Пусть кухня пять квадратов, пусть комната шестнадцать. Но много ли человеку надо, если рассудить? Вот на кладбище нам и вовсе хватает двух квадратных метров.

Чагой-то мне про кладбище подумалось, удивился я, усаживаясь на лавочку в тени тополей своего двора. Предчувствие что-ли?

Кейс с деньгами я занёс сразу в банк. Говорить, что именно в нём, разумеется, не стал. А то повяжут свои же! Просто купил сейф и там оставил. Пару пачек предварительно вынул. А то с чего бы я платил Авангарду?

Теперь было интересно. Очень я надеялся на то, что давешние «носороги» появятся здесь, у моего подъезда. Тут бы мы с ними и пообщались тет-а-тет. Родные стены, как говорится, помогают. Любопытно же узнать, кто они такие. СБР теперь можно исключить. А вместе с ними и все прочие органы многострадального тела нашей Родины. Значит ребятки частные. А это уже совсем интересно. Что за контейнер такой, за который СБР пол лимона баксами предоплаты даёт? И не торгуется.

Мелькнула лихая мысль. Контейнер-то я найду. А стоит ли отдавать? Можно же бывшей супруге в лицо не одну, а несколько пачек зелёных кинуть. Если за него готовы выложить такие деньги. То и больше дадут. Кинуть их и свалить хоть в Англию. И умереть не доплыв. А чего? Большой и сладкий на вид кусок торта всегда лежит между челюстями самого большого капкана. Но на то она и приманка, что схватить её очень хочется.

Сладкие мечты.

К моим ногам подкатился мяч. Мальчишки мгновенно замерли. На их лицах легко читался страх. Что сделает сейчас этот дядька? Разразится матом? Зашвырнёт мячик куда подальше? Эх, в моём детстве не было такого недоверия взрослым. Я пнул мяч прямо в ноги ребятам, и пацаны разом закружили вокруг него.

Играйте ребятки. Завтра вполне может быть дяди Серёжи Маслова уже не станет на этом свете. Тьфу ты, дьявол, что за мысли. Как говорил, умирая от кровопотери, мой командир роты: «Мы ещё поборемся, сержант».

Да что ж меня всё на смерть тянет! И погода хорошая, и мальчишки вот в футбол играют. И птичка, зараза, на мою машину опять нагадила. Хорошо ей там. Уселась на проводах и опорожняется!

Нет, ну что же это такое? Какой идиот нацепил провода прямо над дворовой стоянкой автомобилей? Вряд ли он сам здесь машину ставит. Ага! Попробуйте оттереть птичью каку, пришкваренную летним солнцем к лобовому стеклу вашей машинки. Потратите литр воды и тряпку. А если ворона, то два литра воды и две тряпки.

Вот за такими рассуждениями я и проводил оплаченное клиентами время. Где-то глубоко внутри меня щёлкал древний таксометр. Учитывая размер предоплаты, я установил его на экстремальный режим. Теперь он тикал быстрее, чем вращались колёса такси.

А самое интересное в этом заказе, под который я-таки подписался, было то, что заказчик знал как минимум квартал, где искать. И это был правительственный квартал. Детектор запищал едва я въехал в пределы садового кольца. И окончательно он сошёл с ума рядом с Большим Черкасским переулком. Попробуйте ощутить себя куском мяса, который на крюке суют в пасть акулы. Очень дорогим куском мяса. А примерно так пока всё и выглядело. Вот только правильно этот суетливый на меня поставил. Я очень вредный и трудный кусок мяса.

«Носороги» зацепили меня на «Площади Революции». Теперь всё понятнее. Чьи-то жабры я конкретно прижал. Кто-то совсем перестаёт глотать кислород при одной лишь мысли обо мне. Сидя в тени тополей на обычной дворовой лавочке я набрал привычный номер. Рассчитывая, что там ребята ещё не записали меня во враги народа.

Ответил Пудель. Это мы так его между собой называли за обширную шевелюру. Теперь он был уже майор и стригся коротко. Хотя, сдаётся мне, прозвище, невзирая на все усилия, осталось в обиходе.

– Физкульт привет, – я попытался быть радушным.

– Серёга, – ответил мне голос в трубке, – велено с тобою не общаться. Ладно, я – уже почти на пенсии. Молодых хоть не подставляй.

Пенсия в сорок пять за выслугу это наш полицейский приз. Правда, меньше всего он беспокоился о молодых. Однако информация про то, что со мною не велено общаться сама по себе многого стоила. Игра, получается, шла совсем высоко. Тогда понятно, откуда такие деньги.

– Один вопрос, – произнёс я самым невинным голосом.

– Один? – Подозрительно спросил он.

– Только один, – подтвердил я. – Записи с камер у моего подъезда за последние сутки. И тоже самое, у подъезда моей бывшей.

Долгое молчание стало мне ответом. Потом Пудель решил на некоторое время стать честным ментом.

– Тебе сколько дали?

– Сколько дали, все мои, – огрызнулся я.

– Вот бери их и сваливай! Дурак.

Живописные тополя, превращающие двор в подобие рощи вдруг показались мне завядшими. Если они частным порядком достали даже до моей прошлой работы. И зачем? Прикрыть мне возможность получения дополнительной информации. Вот зачем. А я и за дело-то предоплаченное ещё толком не брался.