Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.)
Шрифт:
Австрийская 24-см мортира перевозилась, как и 30,5-см, на автомобильных поездах.
Таблица 1
ТЯЖЕЛАЯ (ОСАДНАЯ) АРТИЛЛЕРИЯ ГЕРМАНИИ И АВСТРО-ВЕНГРИИ ПО СВЕДЕНИЯМ АРТКОМА 1912–1913 гг.
| Название государства, калибр и система орудий | Вес тела орудия в кг | Вес орудия на лафете в кг | Вес снаряда в кг | Начальная скорость в м/сек | Дальность стрельбы в км |
|---|---|---|---|---|---|
| Германия | |||||
| 13-см скорострельная пушка в 35 калибров | ? | 1 830 | 40,1 | 695 | 14,4 |
| 5-см
| 143 | ? | 1,67 | 457 | 3 |
| 12-см (120,3-мм) тяжелая пушка | 1 300 | ? | 20,2 | 460 | 7,25 |
| 15-см (149,7-мм) длинная пушка | 3 365 | ? | 42,3 | 495 | 10 |
| 21-см (209,3-мм) бронзовая мортира | 3 079 | ? | 119 | 214 | 7,2 |
| 21-см (211-мм) стальная мортира | 3 000 | 4 820 | 119 | 308 | 8,2 |
| 28-см (283-мм) береговая мортира | ? | 8 930 | 340 | 340 | 10,4 |
| Австрия | |||||
| 9-см (87-мм) полевая пушка | 487 | 1 327 | 6,4 | 446 | ? |
| 12-см (120-мм) пушка обр. 1880 г. | 1 700 | 3 650 | 17,5 | 516 | 8 |
| 15-см (149-мм) осадная пушка обр. 1880 г. | 3 200 | 5 520 | 33 | 484 | 8,5 |
| 18-см (180-мм) осадная пушка обр. 1880 г. | 2 030 | 4 360 | 58 гр. | 258 | 5,1 |
| 64 шр. | 4,5 | ||||
| 15-см (149-мм) мортира обр. 1880 г. | 625 | 1 190 | 33 гр. | 204 | 3,5 |
| 37 гр. | |||||
| 24-см (240-мм) мортира обр. 1898 г. | 2 162 | 7 440 | 133 | 258 | 5,8 |
| 30,5-см мортира обр. 1911 г.? | ? | ? | 382 | 340 | 7,5? |
? По позднейшим сведениям данные 30,5-см мортиры: вес в боевом положении около 20,9 т, вес снаряда 209 кг, начальная скорость до 407 м/сек, дальность стрельбы до 11 км.
? По другим сведениям 9,6 км. См. Л. Гобято, Артиллерия полевых армий, ч. I, 1913 г., стр. 287.
Примечание. В 1913 г. стало известно, что в Германии для тяжелой артиллерии осадного типа подготовлялись более мощные мортиры крупных калибров — 32-см, 34,5-см и 42-см, но сведений о свойствах этих мортир не имелось. Данные о 42-см мортире приведены ниже, а 32-см и 34,5-см мортир, повидимому, не было на вооружении германской артиллерии даже к концу мировой войны.
Таким образом, наиболее крупные новости заграничной военной техники были известны Арткому, хотя, конечно, с неизбежным запозданием и далеко не в полной мере. При введении на вооружение русской армии новых образцов Арткому приходилось в значительной степени зависеть от заграничных заводчиков.
Недостаточное знакомство Арткома с достижениями импортной артиллерийской техники служило одной из причин отсталости вооружения русской артиллерии, в особенности тяжелой.
Это обстоятельство было поставлено в серьезную вину Арткому Верховной
следственной комиссией, образованной в начале августа 1915 г. для выяснения причин неудовлетворительности боевого снабжения русской армии, обнаружившейся в начале мировой войны в 1914–1915 гг.В действительности вся осведомительная служба относительно иностранных армий была сосредоточена в то время в ГУГШ, в распоряжении которого имелись специальные органы для этого в лице военных агентов при посольствах, назначенных при иностранных государствах.
Донесения этих агентов, случайные отчеты артиллерийских офицеров, иногда командируемых за границу, и главным образом заграничная военная литература — являлись источником осведомления об иностранных армиях для ГАУ.
Военные агенты (офицеры Генерального штаба), вследствие большой сложности современной техники артиллерии и малого их знакомства с ней, сообщали часто материал, мало соответствующий или даже негодный для использования в артиллерии.
Сведения о вооружении иностранной артиллерии, имевшиеся у Арткома, являлись отражением разного рода литературных данных и материалов, помещаемых в то время в известных трудах по артиллерии Корцен и Кюн, Вилле и Берлин. Литературные источники в последнее, перед войной время были бедны данными относительно вновь разрабатываемых артиллерийских вопросов и конструкций, особенно касающихся Германии.
Сведения, доставляемые офицерами-артиллеристами, командируемыми за границу распоряжением ГАУ, имели характер случайный, спорадический.
ГАУ получало ежегодно на расходы по командированию за границу по 10 000 рублей, из которых треть отпускалась артиллерийской академии на командирование офицеров ее личного состава с учебной целью, а остальные расходовались на заграничные командировки чинов Арткома, главного артиллерийского полигона, технических артиллерийских заведений и на командирование за границу приемщиков по артиллерийским заказам. Целью таких командировок являлось ознакомление с соответствующими артиллерийскими учреждениями за границей, с иностранными заводами, с разрабатываемыми на этих заводах новыми образцами вооружения и отчасти с целью практического усвоения иностранных языков.
Начальник ГАУ Кузьмин-Караваев объяснял незнакомство Арткома с последними достижениями артиллерийской техники "недостаточностью денежных средств для наблюдения за усовершенствованиями техники на заводах, пользующихся всемирной известностью" (Крупп, Шнейдер-Крезо, Виккерс и др.) [190] .
Ввиду недостаточной осведомленности о технике артиллерии за границей генерал-инспектор артиллерии в июле 1909 г. представил военному министру доклад о необходимости назначения в помощь военным агентам хотя бы двух штатных артиллерийских офицеров, получивших высшее техническое образование.
190
ЦГВИА, личный архив Барсукова. Записка генерала Кузьмина-Караваева, стр. 93–95.
Мера эта была одобрена военным министром и военным советом, но не была осуществлена, так как министерство финансов и государственный контроль не дали разрешения на ассигнование необходимых средств.
Генинспарт по этому поводу вторично представлял военному министру в феврале 1912 г., обращая внимание на незначительность требуемого ассигнования (по 10 760 руб. золотом в год) и на существенное значение этой меры.
Но согласия министра финансов так и не последовало до самого начала войны 1914–1918 гг. [191] .
191
ЦГВИА, дело В.-уч. архива 179–489.
Опыт русско-турецкой войны 1877–1878 гг., в особенности тяжелый опыт кровопролитных атак укрепленной позиции турок у Плевны, когда русские пушки оказались бессильными при своей отлогой траектории разрушать турецкие укрепления и поражать укрывшиеся в них войска, указал на необходимость иметь в полевой артиллерии орудие более крупного калибра, стреляющее навесно мощным снарядом сильного фугасного и разрушительного действия. По окончании войны с Турцией в России начались изыскания по созданию такого орудия. В 1888–1890 гг. сформировано было 5 мортирных артиллерийских полков, всего 20 батарей, вооруженных 6-дм. (152-мм) мортирами системы Энгельгардта с довольно сильным фугасным снарядом, но в общем слабым по балистическим качествам и не совсем удачно сконструированным. Несколько таких мортирных батарей принимали участие в войне с Японией в 1904–1905 гг.; несколько 6-дм. мортир Энгельгардта применялось также и на войне 1914–1918 гг. на Кавказском фронте для обстрела гор с крутыми скатами.
Опыт русско-японской войны еще резче подчеркнул необходимость иметь на вооружении артиллерии орудия навесной стрельбы с мощными снарядами.
Но несмотря на опыт предшествующих войн, в русской армии, как и в союзной с ней французской, господствовало до самого начала первой мировой войны стремление к "единству калибра" орудия и к "единству снаряда".
Стремление это всемерно поддерживалось Генеральным штабом по понятной причине: "единство калибра" и "единство снаряда" приводят к простоте обучения и использования в бою, к удобству изготовления и снабжения боевыми припасами.
В погоне за орудием, которое могло бы разрешать все задачи полевого маневренного боя при одном снаряде (о позиционной войне не думали), русские артиллеристы остановились на 3-дм. (76-мм) полевой скорострельной пушке, система которой была разработана в 1900 г. Путиловским заводом по заданию ГАУ и основательно испытана в войсках перед тем как была принята на вооружение.
Рис. 1. 76-мм (3-дм.) полевая пушка обр. 1902 г. без щита