Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Далее, под какой же крышей могла уживаться тройка таких бумагомарателей? В каком-нибудь учреждении, где обитают лица мужского пола, причем разного возраста? Например, в скученном учебном заведении? Просмотрев справочники образовательных учреждений, Артур не нашел в округе ничего похожего. А что мешало троим злоумышленникам работать клерками в одном офисе или быть на подхвате в какой-нибудь конторе? В ходе своих рассуждений Артур все больше склонялся к мысли, что имеет дело с членами одной семьи, где есть два старших брата и один младший. Некоторые письма оказались чрезвычайно длинными: как видно, тут постаралась семейка бездельников, которым некуда девать время.

Ему требовались более конкретные сведения. Например, здесь постоянно фигурировала

Уолсоллская гимназия, но насколько это важный фактор? Или взять такое письмо. Религиозный маньяк с полной очевидностью ссылался на Мильтона. «Потерянный рай», книга первая: падший ангел и геенна огненная, которую бумагомаратель объявлял своим последним пунктом назначения. Будь на то воля Артура, так бы и произошло. Так вот, еще один вопрос к директору: входит ли «Потерянный рай» в программу по литературе, и если да, сколько учеников к нему приобщилось и не принял ли кто-нибудь один это произведение слишком близко к сердцу? А что сейчас делал Артур: цеплялся за соломинку или отмечал для себя любую возможность? Трудно сказать.

Он прочел все письма с начала до конца, потом от конца к началу, рассматривал в произвольном порядке, тасовал, словно карточную колоду. А потом его глаз зацепился за нечто такое, отчего Артур через пять минут едва не вышиб дверь в кабинет своего секретаря.

– Альфред, поздравляю. Ты попал в самую точку.

– Кто, я?

Артур бросил ему на стол одно письмо.

– Смотри сюда. А теперь сюда и вот сюда.

Ничего не понимая, Вуд следил за постукивающим пальцем Артура.

– И в какую же точку я попал?

– Полюбуйся, друг мой: «мальчишку надо отослать в море». А вот здесь: «сомкнутся над тобою волны». Это же первое письмо Грейторекса, неужели не доходит? И вот здесь: «вряд ли меня повесят скорее отправят в море».

По лицу Вуда было видно, что на сей раз очевидное от него ускользает.

– Интервал, Вуди, интервал. Семь лет. Я тебя спрашивал: почему такой промежуток? А ты отвечал: потому, что этого человека здесь не было. А я спрашиваю: и где его носило? А ты: «Не иначе как в море сбежал». И это – первое анонимное письмо после того семилетнего перерыва. Я еще не раз проверю, но готов поспорить на твое недельное жалованье, что в первой волне травли не было ни слова насчет моря.

– Пожалуй, – сказал Вуд, позволив себе малую толику самодовольства: его предположение действительно звучало вполне правдоподобно.

– И подкрепляется это, если у тебя есть хоть малейшие сомнения, – получив такие похвалы за свой блестящий ум, секретарь не склонен был сомневаться, – тем, откуда пришла заключительная фальшивка.

– Боюсь, без вашей подсказки не соображу, сэр Артур.

– Декабрь девяносто пятого, помнишь? Объявление в блэкпулской газете о продаже с торгов дома викария.

– Так-так?

– Ну же, друг мой, ну же! Блэкпул: что такое Блэкпул? Курорт близ Ливерпуля. Оттуда он отплывал – из Ливерпуля. Это же ясно как день.

В послеобеденные часы у Альфреда Вуда была масса дел. Он составил запрос директору Уолсоллской гимназии о преподавании Мильтона; отправил инструкции Гарри Чарльзуорту, чтобы тот выяснил, кто из местных жителей уходил в море между тысяча восемьсот девяносто шестым и тысяча девятьсот третьим годами, а также установил личность подростка или мужчины по фамилии Шпек; напоследок он обратился к доктору Линдсею Джонсону с просьбой о срочном сопоставлении писем в прилагаемом досье и ранее присланных материалах, написанных рукой Джорджа Эдалджи. Тем временем Артур написал матушке и Джин, как продвигается дело.

На другой день с утренней почтой пришло письмо в знакомом конверте, причем с кэннокским штемпелем:

Милостивый государь,

мы, полицейские осведомители, коротко извещаем вас, что лошадь убил Эдалджи и письма тоже написал он сам. Незачем сваливать вину на других. Виноват один Эдалджи, и это будет доказано, тем паче

что он не тутошний и к тому же…

Перевернув лист, Артур стал читать дальше – и взревел.

…никакого образования в Уолсолле получить не мог, потому как в гимназии директорствовал этот гад Олдис. Недаром ведь он пулю словил, когда попечителей стали жалобами на него засыпать. Ха-ха.

Директору Уолсоллской гимназии тотчас же послали дополнительный запрос – насчет тех обстоятельств, при которых его предшественник покинул свой пост, – а свежая улика была отправлена доктору Линдсею Джонсону.

В имении царило затишье. Дети были в отъезде: Кингсли заканчивал свой первый семестр в Итоне, а Мэри обучалась в пансионате «Прайорз-филд», что в Годалминге. Погода стояла хмурая; Артур садился обедать в одиночестве, при пылающем камине, а вечерами сражался с Вуди на бильярде. На горизонте уже маячило его пятидесятилетие – если считать, что до горизонта оставалось всего два года. Как прежде, Артур играл в крикет и временами превосходно выполнял кавер-драйв, что любезно отмечали даже капитаны противников. Но все чаще он, стоя у криза, видел, как размахивает руками нагловатый боулер, чувствовал глухой удар по своим щиткам, бросал гневный взгляд через весь питч на судью и слышал с расстояния двадцати двух ярдов прискорбное «сожалею, сэр Артур». Решение, не допускающее апелляции.

Настало время признать, что его золотая пора миновала. Один сезон – семь за 61 против Кембриджшира, другой – калитка У. Г. Грейса. Допустим, этот великий мастер уже выиграл сотню, когда Артур вышел на поле в качестве боулера пятой смены и выбил его из игры стандартным дилетантским приемом. И все равно: У. Г. Грейс набрал 110. На радостях Артур написал пародийно-героическую поэму в девятнадцати строфах, но ни стихи, ни описанное в них достижение не обеспечили ему места на страницах «Уиздена». Капитан сборной Англии, как некогда пророчил Партридж? Нет, его потолок – капитан команды писателей в прошлогоднем матче против команды актеров на стадионе «Лордз». В тот июньский день он отбивал в паре с Вудхаусом, который шутовски позволил себя выбить. Сам Артур получил два иннинга, тогда как Хорнунг – ни одного. Хорас Бликли как-то набрал пятьдесят четыре очка. Наверное, чем лучше писатель, тем хуже из него крикетист.

Да и в гольфе происходило примерно то же самое: разрыв между мечтой и реальностью увеличивался с каждым годом. Зато бильярд… пожалуй, в такой игре, как бильярд, угасание не подразумевалось само собой. У игроков, которым перевалило за пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят, не наблюдается заметного снижения мастерства. Сила не играет решающей роли; на первый план выходят опыт и тактика. Абриколь, рикошет, рокамболь, карамболь… – вот это игра. Если немного попрактиковаться и, возможно, взять несколько уроков у профессионала, почему бы, собственно, не выступить в любительском чемпионате Англии? Придется, конечно, отработать длинные удары. Каждый раз он внушал себе: высмотри шар на линии балки для простого удара в полшара в верхнюю лузу, а потом сыграй с тонкой резкой через всю поляну. У Вуда длинные удары получались как нельзя лучше, зато дуплет изрядно хромал, на что постоянно указывал ему Артур.

Скоро пятьдесят; начнется, хотя и с запозданием, вторая половина жизни. Он потерял Туи, но обрел Джин. Он отошел от научного материализма, на котором был воспитан, и нашел способ чуть-чуть приоткрыть великую дверь в запределье. Остряки любили повторять, что англичане, лишенные духовности, изобрели крикет, дабы прочувствовать вечность. Близорукие наблюдатели воображали, что бильярд – это бесконечное повторение одного и того же удара. Оба утверждения – полная чушь. Англичане действительно народ сдержанный, не то что итальянцы, зато духовности у них не меньше, чем у любой другой нации. А двух одинаковых ударов кием просто не бывает, как не бывает и двух одинаковых человеческих душ.

Поделиться с друзьями: