Артуриана

— Что ты имеешь в виду, моя королева? — мрачно спросила я, повернувшись к ней с недоумением.

— В мире все слишком сложно. А могло бы быть так легко! Например? Например, мой муж не любит меня. Брось, не спорь, тебе ли не знать! Да, все так. — в ее прекрасных глазах цвета морской волны блеснули слезы, — Артур никогда не любил меня, потому что он любит тебя. Но ты не любишь его.

Ты любишь Ланселота. Знаю, он говорил мне. А он — любит меня. Разве не сложно? И я люблю его. А как бы хотела я лучше любить своего мужа! Как было бы все просто и прекрасно, если бы Ланселот ответил на твои чувства. А Артур и я любили бы друг друга с первого дня и до последнего! Почему нельзя, чтобы случилось так?

Я пожала плечами. Любовь нельзя предсказать, ее нельзя вызвать или пожелать. Она приходит сама, неподвластная никому, даже богам.

— Но ты же колдунья! — воскликнула Гвиневера. — Разве не можешь ты это изменить!

— Могу, — кивнула я.

— Так измени! Сделай так, чтобы я любила мужа, чтобы мой муж любил меня. Сделай, чтобы мы были счастливы! И будь сама счастлива с тем, кого любишь, — глаза Гвиневеры снова наполнились слезами, когда она произнесла это.

Я не ответила. Сил моих было достаточно, чтобы создать такую иллюзию. Но сейчас мне уже не нужна счастливая королевская чета. В прошлом — может быть, но не теперь. Сейчас мне нужно разрушить и уничтожить их. А после мы можем быть счастливы с Ланселотом. Когда не будет Артура и Гвиневеры. Когда не будет Мордреда и Нинианы. Мы обязательно будем счастливы!

Отчасти мне было жаль королеву. К моменту ее свадьбы с Артуром Гвиневера была юной, наивной девочкой, мечтавшей о сказочной любви и христианской верности. Всем своим добродетельным сердцем тянулась она к мужу, которого считала первым из рыцарей и величайшим из королей. Каково же было ее разочарование, когда столкнулась она с его холодностью, и тем более, когда узнала, что сердцем супруга владеет другая женщина. Пораженная несправедливостью происходящего, Гвиневера затаила в душе боль и обиду, теперь еще сильнее стремилась она к любви и верности, и все это нашла в Ланселоте Озерном, которого покорила с первого взгляда и в чьих мыслях царила безраздельно. Артур сам толкнул жену на измену, хотя никогда не согласился бы с этим обвинением.

Через некоторое время сэр Мордред узнал о неверности королевы и решил не сидеть сложа руки: юноша был твердо намерен достучаться до сердца короля, дабы покарать, наконец, неверную супругу, а заодно посеять раздор между королем и его верным рыцарем. Расчет Мордреда был куда точнее моих, он оказался дьявольски умен, не зря я говорила, что лишь чудовище может родиться от тех отношений, что связали моего брата и Моргаузу.

Будучи членом Ордена, Мордред знал, сколь много рыцарей преданы Ланселоту, знал, что они любят его как брата, и, начнись война между ним и королем, некоторые, а вместе с ними и их армии, поддержат Ланселота, а не Артура. А значит — в братстве возникнет раскол, братство ослабнет, и тогда власть будет проще прибрать рукам, потому что сделать это сейчас, в столь сильном королевстве, как Камелот, — совершенно невозможно.

И он подкупил оруженосца Ланселота, который доставлял записки от рыцаря к королеве, и удалось ему узнать о тайном свидании, что назначили Ланселот и Гвиневра на окраине города, в безлюдных холмах, среди старых дольменов, возвышавшихся здесь с незапамятных времен.

И едва только оруженосец подтвердил, что Ланселот отправился на встречу с возлюбленной, как Мордред тут же явился к королю.

— Мой государь, — воскликнул он, — Только что мне доложили, целая армия крестьян собралась у древних дольменов, они идут, чтобы восстать против нового бога и против тебя, идут биться за богов старых! Нужно не допустить этого! Позволь мне собрать отряд, позволь взять всех рыцарей и немедленно отправиться туда, чтобы покарать неверных!

— И речи быть не может! — воскликнул король. — Эти люди, даже будучи изменниками, остаются моими поданными. Я поскачу сам, а ты, сэр Модред, сопровождай меня! И собери отряды!

Мордред довольно улыбнулся, не забыв отвернуться, чтобы простодушный и горячий король не увидел его ухмылки.

И не прошло и часа, как вооруженные отряды уже мчались по дороге, ведущей к дольменам, где, конечно же, не было никаких крестьян-мятежников, зато нашли укромный уголок влюбленные, так долго стремившиеся остаться наедине друг с другом.

Отряд короля мчался, что было духу, сэр Модред подгонял их, опасаясь, что еще немного, и ускользнут влюбленные, покинув свое убежище. Но к его счастью, а может, то была воля богов, затаивших зло на Артура, успели они вовремя.

Услышав топот и заметив свет факелов, Ланселот и Гвиневера спрятались в тени дольмена, ожидая, что сюда не свернут конные, которые скачут мимо по своим делам, должно быть в поисках беглых преступников и мятежников. Однако же стук копыт приближался, вскоре послышалось лошадиное ржание, а после и голоса людей, среди которых с ужасом узнала королева голос Артура.

— Ну и где твои мятежники, сэр Мордред? — спросил между тем недовольный король. — Тут никого нет!

— Прикажите обыскать дольмен, Ваше Величество, — воскликнул раздосадованный Мордред и первым бросился обыскивать каменные кладки. Его примеру последовали другие рыцари, а вскоре поняла несчастная королева, что ей не уйти от преследования. Все, чего она боялась, — случится.

Через некоторое время рыцари обнаружили влюбленных и застыли, не зная, что делать дальше, самые прозорливые разгадали хитрость сэра Мордреда и подивились ей, — ведь если король не хотел слышать голоса слуг, если не желал им верить, пусть верит собственным глазам! И все же, им было жаль Ланселота, которого они знали, как честного и благородного воина, что столько лет был им, как брат. Королеву же они не любили и считали, что в прекрасной чужестранке камень преткновения: не будь ее, был бы порядок при дворе Камелота!

Но истинная причина была не в королеве, причина была в троне Логреса, столь желанном для многих, слишком многих. И это отлично понимал юный Мордред.

Король Артур приблизился, рыцари расступились, пропуская вперед своего господина, и Артур увидел то, чего никак не желал видеть, но теперь не мог отвести уж взгляда, — свою жену в объятиях другого, верного рыцаря, лучшего друга. Ночью они встречались тайком в этом мрачном месте, забыв всякий стыд и всякую осторожность.

Ланселот пытался было говорить, что все это недоразумение, что он в очередной раз спас королеву из рук крестьян, готовых растерзать несчастную, но Артур не захотел слушать. Он приказал доставить обоих в Камелот, после чего Гвиневера, беспрестанно плачущая, была заперта в своих покоях, а Ланселота посадили в башню, где ждал его суд и казнь за измену.

Разумеется, Ланселот мог настаивать на суде поединком, а в битве ему было мало равных, готов он был сразиться за честь своей возлюбленной, вызвал на поединок сэра Мордреда и тот принял вызов. Но потом, будучи коварным, словно лисица, будто ненароком уступил поединок старшему брату, сэру Гавейну, тем самым лишив Ланселота последней надежды на спасение. Ланселот знал, что Гавейн уже давно сильнее и нет рыцарю равных, кроме того, на его стороне правда, а значит, поединок станет последним в жизни сэра Ланселота Озерного. И рыцарь, повинившись перед королем, был готов принять свою смерть, но болело его сердце за королеву, которую он оставлял в этом мире одну.

Артуру не хотелось казнить друга, ибо как уже было сказано не раз, Гвиневеру он не любил, зато искренне любил Ланселота. Но сэр Мордред и другие придворные постоянно подливали масла в огонь, и все ж вынудили короля назначить суд поединком до смерти.

И тут Ланселот совершил неожиданно мудрый поступок, хотя скорее, двигала им любовь, а не коварство: он попросил Артура послать сокола к матушке, чтобы разрешить ей явиться на поединок и проститься с сыном, и Артур с радостью согласился на эту отсрочку. Так леди Вивиана прибыла во дворец. Но направилась она вовсе не в темницу к сыну, не поклониться королю и не поддержать безутешную королеву. Нет, она направилась прямиком в мои покои, умолять меня спасти Ланселота.