Ашхабадский вор

– И это ты? – с вызовом уточнила Маша.

– И это я. Кто-то оспаривает?

Неожиданно на помощь Карташу пришел Гриневский:

– Начальник дело говорит. Вот когда сядем в машину, я буду главным. Про вертолет вообще молчу, там только кто вякнет мне под руку или полезет с советами, закатаю в лоб, невзирая на чины и половые различия. Если угодим в здешнюю крытку, тьфу-тьфу, – Таксист, нисколько не рисуясь, трижды сплюнул через плечо и постучал по дереву, а именно по панели ДСП, – тогда придется вам меня слушаться, как отца родного, а в боях местного значения гражданин начальник рюхает не в пример лучше нашего. Его этому учили.

Будь у нее иголки, Маша ощетинилась бы, подобно ежу. Она взглянула на Джумагуль в поисках поддержки. Но таковой не нашла. Туркменка молчала, и весь ее вид показывал, что она готова выполнить любое приказание командира. Не составляло труда догадаться, что Машу распирает желание высказаться на тему покорности восточных женщин, которые позволили взять над собой власть мужчинам, разрешают тем делать с ними что вздумается, и в таком духе. Но Маша сдержалась. Сообразила, что оказалась в подавляющем меньшинстве, и сдалась. Но не показывать же, в самом-то деле, что она сдалась!

– И что ты там придумал? – дочь Топтунова вложила в свой вопрос весь сарказм, который только можно было впихнуть в эти пять слов. Легко угадывался подтекст вопроса – дескать, разве может мужчина придумать что-нибудь толковое.

Карташ, мысленно сосчитав до десяти, сказал:

– Я и Петр убедим душманский отряд, что мы в спешном порядке, испугавшись мести за содеянное, убрались из города. Потом вернемся окольными путями, присо-единимся к вам, пересидим бурю, дождемся, когда наши друзья отвалят, и отвалим сами.

– И как ты намерен убедить их?

– Некогда, товарищ женщина, расписывать по пунктам, совсем некогда. Все, хватаем оружие и на выход...

Глава 8 Накрытые афганцем

Четырнадцатое арп-арслана 200* года, 9.14

Песчаная буря набрала силу. Окружающее потонуло в серой круговерти. Предметы потеряли четкость очертаний, а уж про то, насколько вообще ухудшилась видимость, и говорить нечего.

Всем человеческим категориям такая погодка, мягко говоря, не в радость. Всем... кроме одной-единственной. Оченно немногочисленной категории и до крайности не любящей себя афишировать. Специально под этих людей можно переделать знакомую всем пословицу: «В такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит, а хороший диверсант обязательно отправится на задание».

Под погоду можно и нужно подстраивать тактику. Скажем, под нынешние метеоусловия так и просится тактика диверсионной войны. Раз просится – надо дать ход.

– Ты не ошибся, их было восемь человек? – тихо спросил Карташ.

Он и Гриневский лежали метрах в двадцати от входа в ДК на загаженном полу ларька, в котором в давнишние времена продавали всякие там соки-воды. Предварительно выбили прикладами доски в стенке ларька и теперь наблюдали сквозь щели, как сквозь амбразуры, за крыльцом Дворца культуры.

– Пересчитал всех, кого видел. Если кто раньше проскакал или сильно поотстал, то извини, начальник, я не в ответе.

– Да вроде не к чему им отставать и вырываться. Ладно, исходим из цифры восемь.

– Послушай, начальник, если все остальные такие же ловкачи, как этот, которого ты в клубе замочил...

– Не дрейфь. Их уже семеро, забыл? Разумеется, кто-то остался стеречь товар. Полагаю, двое-трое. Не такой уж безнадежный расклад.

– Может, переиграем? Вернемся к первому варианту?

– А если вмешается поганыйслучай? – Алексей повернул голову и внимательно взглянул в глаза напарнику.

Понимающему человеку не надо объяснять, что к поганомуслучаю следует относиться со всем решпектом и опаской. Гриневскому, бывшему вертолетчику, должны быть известны примеры того, как глупая случайность сводит на нет тщательно продуманные планы. Какой-нибудь камень, попавший под колесо, некстати прихвативший живот, не вовремя растявкавшаяся собака…

Первый вариант, упомянутый Таксистом, предусматривал в общем-то те самые действия, общий набросок которых Карташ сделал для женщин. Если б можно было покинуть город, выбравшись из ДК, они бы так и поступили. Но буря может затянуться не на час, не на два и даже не на день. И что прикажете делать в пустыне? Куда идти? А если не идти, то что тогда? Зарыться в песок? Поэтому вполне разумным представлялось создать видимость того, что они улизнули из города. Для этого всего и требовалось – отходить, постреливая в белый свет как в копеечку, но в доподлинный бой, однако ж, не ввязываться… Но кто поручится, что на женщин не наткнутся случайно? Допустим, кто-то из душманов окажется уж очень умным, как двадцать холмсов, и, применив дедукцию, раскусит их замысел, после чего душманы устроят тщательный, целенаправленный поиск. Или они с Гриневским, возвращаясь, в Уч-Захмет, по законам поганогослучая напорются в песчаных сумерках на блуждающих наркобедуинов.

И еще – вода. Если буря продлится слишком долго, их фляги опустеют, и тогда, хочешь не хочешь, придется посещать колодец или, иными словами, лезть в пасть тигру. Потому что наркоперевозчики наверняка обосновались поблизости от колодца. В этом случае боестолкновение неизбежно, а шансов на победу – мизерно мало.

«Славная» погода после того, как они отвели женщин в бывший универмаг, привела Алексея к мысли рискнуть. Пока душманы не сориентировались и не подготовились как следует к бою в условиях песчаной бури, у них, у атакующей стороны, на руках имеются кое-какие козыри. Почему бы не попытаться их разыграть?

В ДК прогромыхала очередь. Кто-то полоснул из автомата. Может быть, приняли за людей ту самую скульптуру в фойе – работника и работницу, вырезанных из древесного корня. У духов нервишки-то, выходит, тоже не железные. Итак, противник уже внутри здания. Как говорится, что и следовало доказать.

– Вот и наши аладдины… – выдохнул Таксист.

– Думаю, господа уже побывали в актовом зале, – сказал Карташ, – полюбовались на наших рук дело. Сейчас должны объявиться на выходе.

Ага! Вот и они. Сквозь завесу несущегося по городу песка пополам с пылью Алексей разглядел на ступенях крыльца три размытых силуэта.

– Начинаем, – сказал Карташ.

– Ну, тады я пошел, начальник, – и Таксист стал пятиться, выбираясь из ларька.

Алексей оглянулся ему во след и увидел, как Гриневский вскальзывает в бурю и тут же теряет четкость очертаний, словно его быстро-быстро заштриховывают серым. Таксист сместился вбок и, скрывшись за стеной ларька, перестал быть виден Карташу.

Когда недалеко от ларька прострекотала очередь, Алексей не встрепенулся – так и положено по плану. Стрелял Гриневский. В его задачу не входило обязательно попасть в кого-нибудь на крыльце, но ежели зацепит...