Асмодей

– Хватит, – остановил их Владыка, повелительно подняв руку. – Услышанного мне вполне достаточно, чтобы сделать вывод о том, что все вы что-то не договариваете! Абаддон, неужели ты всерьез считаешь, что я поверю в то, что тобой двигала лишь ущемленная гордыня? Будь на твоем месте кто-то другой, возможно… но не ты… и причина этой моей уверенности тебе, впрочем, как и остальным здесь присутствующим, известна. Что за тайна побудила тебя пойти на столь опрометчивый шаг? Ты не мог не понимать, что за такой серьезный проступок придется держать ответ! А ты, Асмодей, на твой дом совершено нападение, почему же молчишь ты? Ты не побоялся взять на душу грех обвинения в предательстве, чтобы моими руками наказать виновника, так что же вы скрываете от меня?

Безусловно, догадки на этот счет у Люцифера были. Факт проникновения в хранилище с записями о поступлении душ не остался им не замечен. Загадкой было лишь то, кто мог осмелиться на подобный поступок? И зачем воровать то, к чему имеешь постоянный доступ? Первое было вполне понятно – сотворить такое решился бы лишь рыцарь, а вот со вторым было намного сложнее. Очередная интрига, клубок которой он начинал постепенно раскручивать. Однако вчера все встало на свои места. Узнав о противостоянии, развернувшемся в обители Асмодея, он связал все сюжетные нити воедино. Оставалось только дождаться апофеоза этого действа, но по какой-то неведомой ему причине, рыцари наложили на свои уста печать молчания, пытаясь по негласному согласию скормить ему ложь.

Собственно, он мог заставить их говорить, но немного взвесив все «за» и «против» решил с этим повременить. Было очевидно, что зачинщиком этой интриги был Асмодей, иначе они бы разбирали сейчас дело о вторжении в обитель Абаддон. В верности последнего, впрочем, Люцифер не сомневался, а если бы демон блуда что-то накопал, то сейчас, уже летал бы с победным кличем по его замку на своем драконе, а не пытался клеветой отомстить за собственную неудачу. Как бы то ни было, его отсутствие выведет каждого из них на чистую воду, а лишнее разбирательство могло только спугнуть мятежников, если они, конечно, были к оному причастны.

– Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал, – спокойно заметил Абаддон.

– И мне, Владыка, – в тон ему произнес Асмодей. Дэлеб же, предпочитая не вмешиваться в грызню высших демонов, хранила робкое молчание. Да и много ли она знала.

– Что ж, раз вы не готовы открыть мне всей истины, будьте готовы смириться с последствиями моего решения.

– Ваше слово для нас – закон!

– В этом случае, я приму решение на основе тех фактов, что вы мне предоставили. Абаддон не отрицал собственной роли в этих кровавых событиях. Погибших уже не возвратишь, но ущерб, в частности, поглощенные души должно возместить троекратно!

– Повелитель, – вмешался демон гнева. Одно дело было возместить стоимость одной души Авроры, пусть даже с процентами, но это было откровенно говоря законным грабежом, – Это немыслимо!

– Я еще не закончил! Вы решили накормить меня ложью, я вам подыграл! Если есть что добавить, сейчас самое время – повелительно сказал Люцифер.

– Нет, Господин мой!

– Будь на твоем месте любой другой демон, его бы давно бы пытали будто провинившегося грешника, но тень позора моих рыцарей – позор для меня, а потому до своего возвращения я отстраняю тебя от власти. К тому же, тебе надлежит выплатить в казну двойной налог. Что касается ложных обвинений в измене, Асмодей, это непозволительная клевета, а потому такой же налог выплатишь и ты! Я добавляю тебе еще пять плетей! На этом все!

– Владыка… – попытался возразить тот.

– Стража! – прокричал повелитель, не давая им произнести и слова. Секунду спустя, в зале, облаченные в черные доспехи с сигилом Люцифера, появились два демона: Молох и Гомор, состоявшие в первом легионе Ада. Особой властью они никогда не обладали, но почитались всеми, как ближайшие соратники Дьявола, ибо всегда находились подле него.

– Что изволите, Повелитель? – преклонив колени, произнесли они.

– Пусть ни один демон в Преисподней не думает, что я, возвысив своих рыцарей, позволяю им встать выше закона и моей власти. Проводите их на площадь и всыпьте по двадцать пять плетей каждому в присутствии всех! – он подошел к небольшому шкафу, доставая оттуда кнуты с серебряными наконечниками. – Такова моя воля. Пусть в облике людей они пройдут по раскаленным камням и примут свое наказание.

От одного вида этих плетей по спине у Асмодея пробежал неприятный холодок. Сказ об этом оружии небес, ставший почти легендой, передавался демонами из уст в уста с момента падения. Когда-то именно этими кнутами ангелы хлестали тех, кто осмелился бросить им вызов. Раны, оставленные ими, не мог залечить ни целебный бальзам, ни заклинания. Лишь время было властно над этим, а потому придется им веками ходить с этой плебейской печатью на спинах, в память о своем неповиновении.

Стражи уже рванулись вперед, доставая из-за пояса железные оковы, но Асмодей, предупреждая их движения, отпрыгнул в сторону, оскалившись, будто раненый зверь, готовящийся к последнему в жизни прыжку.

– Не бывать тому. Меня не потащат в оковах на плаху, как мелкого вора. Сам пойду! – сейчас, пред властью самого Люцифера, демон впервые почувствовал себя равным обычной душе, посланной в Ад за свои грехи. Многие из них, корчась в муках, молили о пощаде, унижались и стенали и лишь единицы, подобные Авроре, молчаливо несли свое бремя, будучи униженными, но не поверженными; склонившимся, но не сломленным. Никогда бы не подумал он, что эта душа перед угрозой унижения, станет для него примером стойкости, достойным подражания. Говорят же, что горбатого могила исправит, кто бы поверил в то, что величайшего демона сможет изменить женщина. Асмодей даже криво усмехнулся, признаваясь себе в этой нехитрой истине. А стражи, окружившие его, застыли в нерешительности, вопросительно глядя на Люцифера, негласно ожидая его позволения.

– Не возражаю, – спокойно произнес он, поворачиваясь спиной к своим гостям – верный знак опалы.

– Ну что, доволен? – на выходе шепнул ему Абаддон. – Отыгрался?! Не думал я, что настанет день, когда я буду так унижен. Такого не ведали мы с того момента, как пали с небес, только тогда это было общее несчастье, а сейчас – курам потеха. Рыцари Ада на плахе – позорище!

– Замолчи, если бы не ты – ничего бы этого не было и в помине, – сквозь зубы процедил Асмодей, который сам уже заходился от собственного бессилия, ведомый молчаливыми стражами. Столь знакомые коридоры сейчас казались бесконечными лабиринтами, а тишина такой оглушающей, что звук шагов неприятно ударял по вискам, однако когда они появились на главной площади, стало еще хуже.

– Внимание! Внимание! – будто глашатай, произнес Гомор, привлекая к себе любопытные взоры и грешных душ, и демонов, пришедших на аукцион. – Люцифер – наш великий повелитель, в справедливости своей не знающий равных, хочет донести до каждого обитателя своих владений весть о том, что нет здесь ни одного демона, стоящего выше закона, а осмелившегося нарушить этот завет, ждет кара, невзирая на выслугу и чин!

– Молодец, красиво сказал! – издевательски бросил Абаддон, горделиво подняв голову. – Даже интересно, сохранишь ли ты подобное красноречие, когда тебя не будет защищать длань Люцифера.

– Уймись, – прошипел Асмодей. – Он выполняет приказ!

– Думаешь, от этого легче?! – презрительно заметил он, первым ступая в адское полымя.

Да, теперь Асмодей поистине почувствовал себя презренным человеком, ощущая на собственной шкуре обжигающую силу пламени Преисподней, выжигающего самое нутро. Обличие демона и толстая чешуя защищали каждого из них от неконтролируемой стихии, но в человеческом обличии они были уязвимы, хотя умереть и не могли.

Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя дурные предчувствия, демон шагнул вперед, но едва его нога коснулась ступеней, адский жар пронзил все тело. Каждый шаг давался всё труднее, оставляя на ступнях кровавые ожоги, а на раскаленных плитах лоскуты кожи. Со всех сторон на него, всемогущего демона, смотрели любопытные взоры, а до слуха доносились перешептывания.