Асмодей

– Откуда тебе это известно?

– Удивлена, что ты этого не знаешь! Впрочем, ничего удивительного. Подобных тебе никогда не интересовали судьбы обитателей низов. А ведь именно там рождается недовольство, которое, будто чума, расползается вокруг.

– Ты не ответила, – нетерпеливо прорычал он.

– Прислушайся к голосу прислуги, Асмодей, и все поймешь. Я сделала это в первый же день в доме Абаддон, а потом подкрепила сомнения в чертогах Вельзевула. Их шепот раздается в темных закоулках, но отражается в разуме, словно колокол. Подслушав их, я узнала о том, где находится место встречи и решила, сменив обличье, направиться туда.

– И что ты там увидела?

– Многие тысячи бесов, демонов и мелких чертей, прельщённых его красноречием и его дарами. Но опасность заключается в том, что не только они пали жертвами его красноречия. Я увидела и высшие чины, состоящие во служении у рыцарей. Я видела там Диаваля – одного из твоих подручных, Берита – поверенного Абаддон, Анатрета – правую руку Левиафана, я даже видела там Астарту – жену Астарота. Ситуация много опаснее, чем мы думали сначала. И я не хочу стать жертвой этой войны. И не хочу, чтобы подобное приключилось с тобой. Слишком многое нас связало.

– О чем он говорит? Что сулит им?

– Каждому свое: низам – души, верхам – власть! Он говорит о тех временах, когда Люцифер еще не думал о своих реформах, обещает вернуть хаос, который столь долго царствовал в этих местах и…

–И… – в нетерпении проговорил Асмодей, позволяя демонице вернуться к врачеванию.

– И даровать нам свободу, – с выдохом закончила она. – Ад стал для нас тюрьмой, а Люцифер – жестоким надзирателям, держащим в своих руках ключи от врат в срединный мир. Лишь избранные могут покидать эту проклятую Геенну.

– Свергнув Люцифера, он хочет открыть врата на Землю?

– Да, – кивнула демоница.

– Это немыслимо, ты хоть понимаешь, какими последствиями чреват этот поступок.

– Многие здесь считают, что война с небесами неизбежна, а потуги Князя Тьмы прийти с ними к согласию – признаком слабости. Демоны, по природе своей, могут лишь бунтовать, а Люцифер отнял у нас эту привилегию. Они – дети войны и ждут ее, как давнюю подругу.

– Они – дети новых могил, решившие сразиться за призрак свободы с силами стократ превосходящими их собственные. Они никогда не видели небесной бойни. Порожденные Адом, слабые и никогда не знавшие иной доли – они обречены! Их похоронит либо Люцифер, либо ангельское воинство.

– Война… – презрительно фыркнула Барбело, – Асмодей, неужели это единственное, о чем ты хочешь поговорить с той, что пришла покаяться перед тобой в своих деяниях?

Мед, целительным бальзамом упавший на рану, немного успокоил пылающую плоть, но не уязвленное самолюбие, которое постоянно возвращало его разум к позорному столбу. И если еще секунду назад демон готов был предать забвению обиду на Барбело, то сейчас злость разгорелась в нем с новой силой. Как ни крути, а она, сознательно или по неведению, но стала косвенной виновницей произошедшего. Не назначь она ему эту встречу, Абаддон не устроил бы погром в его доме, Аврора и учетные книги были бы на месте, а его не предали позорной порке на глазах у всей Преисподней.

– Увы, одним раскаянием не потушить тот огонь, что ты разожгла, – отбившись от ее рук, прошипел Асмодей. Разговор был закончен, наступило время осмысления, и оба они погрузились в молчание. То самое молчание, которое предшествует принятию важного решения.

К собственному удивлению Барбело почувствовала, как горлу начинает подкатывать страх перед решением демона. Всесильная красавица боялась потерять ту страсть, что обжигала их тела накануне, боялась, что никогда уже не сможет прикоснуться к той энергии, что окутывала их в момент близости. Подумать только, а ведь раньше она не предавала этому никакого значения, уверенная в том, что рано или поздно завоюет бывшего возлюбленного, но теперь…

Придя в эту обитель, Барбело желала заполучить покровительство Асмодея, убедить его в правоте собственных слов, но сейчас, понимая, что лишь один его шаг может навечно разделить их бездной ненависти и неверия, демоница страшилась услышать свой приговор точно так же, как невинная дева, первой открывшая возлюбленному свои чувства, страшится услышать его ответ.

– Такие решения не принимаются до тех пор, пока разум объят гневом, – произнесла она, стараясь не терять бодрость духа. Окинув взглядом покои, демоница остановилась на початом графине с янтарной настойкой. Ухватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, Барбело с грацией пантеры наполнила два бокала хмельным напитком, один подавая Асмодею. Поистине, нет предела женской хитрости: там, где не сработали ее чары, могло помочь красноречие. Если оно сможет склонить чашу весов в ее пользу, было бы глупо не использовать его в такой судьбоносный час.

– До сего момента я никогда не жалела о том, что мы покинули небеса, – начала демоница, изобразив на лице ангельскую невинность. – Но сейчас, моя душа преисполнена горечи потому, что в нас не осталось даже маленькой толики Рая. Признаться, я скучаю по тому Асмодею, которого знала за тысячелетия до того, как земля разверзлась и нам открылись Врата Преисподней. Скучаю потому, что тот Асмодей знал великую истину, знал о том, что прощение приносит куда больше удовлетворения, чем мщение, ибо последнее с годами приводит к раскаянию. Так выпьем же за то, чтобы он вспомнил об этом прежде, чем свершит еще одну ошибку.

Не дожидаясь ответа демона, который, казалось, не слышал ни единого слова, гипнотизируя взглядом манящую жидкость в графине, Барбело чокнулась с его бокалом, делая глоток. Звон хрусталя разрушил это оцепенение, явив Асмодею горькую реалию, о которой он не мог даже помыслить.

– Стой! – выбив из ее рук бокал, прошипел он.

– Что…что такое? – произнесла демоница, с непониманием воззрившись на него.

– Осадок, – подняв на свет графин, ответил Асмодей. – Его быть не должно.

Несмотря на то, что Барбело взбаламутила жидкость, на краях графина остался золотистый налет, свидетельствовавший о том, что в настойку было добавлено нечто чужеродное. Проведя пальцем по внутренней стороне горловины, демон растер меж пальцами песчинки, попробовав их на язык. Во рту тут же встал кисловатый привкус, заставив мужчину невольно поморщиться.

– Что это? – с любопытством и долей страха в голосе поинтересовалась гостья.

– Пыль солнечного камня, – прошипел Асмодей.

– Ты…ты спас меня, – пользуясь моментом, проговорила она, прильнув в его груди. За долгие века Барбело узнала характер Владыки Похоти до мельчайших подробностей. Знала, как льстило ему признание его могущества, и сейчас был самый подходящий момент, чтобы это выказать. Поистине, она в совершенстве овладела навыком лицедея, заставляя его уверовать в то, сколь слабой и хрупкой она была в его руках, однако сейчас этот жест был оставлен демоном без должного внимания. Инстинктивно положив ладонь ей на талию, он погрузился в напряженные размышления, обратившись в мраморного колосса: бесчувственного и безжизненного.

Только сейчас истинная картина вещей начала складываться в его разуме. Обратив свой взор к ширме, скрывавшей за собой врата на пустошь, он склонился над причудливым орнаментом, пока его глаза не поймали косвенное подтверждение этих подозрений. За одну из трещин в резьбе зацепился длинный черный волос, который мог принадлежать только Авроре. Перенеся свой мысленный взор ко дню вторжения Абаддон, демон начал прокручивать у себя в голове различные сценарии развития событий. Поразительно, как невероятное предположение в один миг стало настолько осязаемым, что начинало казаться, будто иначе и быть и не могло. И пусть детали произошедшего все еще оставались сокрыты завесой тайны, общая картина была достаточно отчетливой.