Ассоциация
Шрифт:
– По-моему, тоже.
– Как они?..
– Понятия не имею.
Повсюду в доме горели лампы: в холле, в ванной, в рабочем кабинете Морин. Только подумать, кто-то рылся в ее вещах, пока она спала в соседней комнате. От одной мысли мороз по коже… Правда, Морин чувствовала скорее не страх, а злость. Когда-то Барри заставил ее посмотреть фильм ужасов, где родители начинили свой дом самодельными ловушками, чтобы поймать убийц дочери. Вот бы сейчас устроить что-нибудь такое! Приятно было бы посмотреть, как Билл и его самодовольные подручные напорются на острые штыри.
Барри и Морин понятия не
Еще через десять минут они уже лежали в постели. Барри мгновенно захрапел, а Морин долго не могла уснуть.
С утра она позвонила Лиз – так рано, как только позволяли приличия.
Барри принимал душ. Морин с чашкой кофе в руках набрала номер.
Трубку сняли на первом же звонке. Морин услышала настороженный голос:
– Да?
– Привет, Лиз! Это я, Морин.
– Морин, – повторила та равнодушным безжизненным тоном, от которого мурашки побежали по коже, а в голове зазвучал тревожный звоночек.
– Лиз? У тебя все в порядке?
– Да-да, все хорошо.
С той же ровной, безжизненной интонацией.
– Что случилось? Что тебе сделали?
Лиз не ответила.
Морин заторопилась рассказать, пока подруга не повесила трубку:
– Я почему звоню… Ассоциация на нас наехала. Якобы у нас интерьер не такой, как надо! Пятеро амбалов вломились в дом среди ночи. Мы проснулись, а тут «инспекция». Велят убрать с глаз долой семейные фотографии и сувениры и вообще все в доме переделать…
В голосе Лиз наконец отразилось какое-то чувство.
Страх.
– Среди ночи?
– Ну да.
– Они всегда приходят ночью. – Снова монотонный речитатив.
– Что случилось? – повторила Морин. – Нет, не отвечай! Я понимаю, по телефону нельзя. Я приду…
– Нет! – вскрикнула подруга.
– Лиз…
– Не надо. Ко мне. Приходить. – Она словно выплевывала слова.
– Я же знаю, что ты…
– Здесь опасно.
Зазвучали гудки. Лиз повесила трубку.
Морин растерянно смотрела на телефон. Что же делать? Перезвонить – Лиз, скорее всего, не ответит. А если ответит, то ужасно рассердится. Идти к ней тоже нельзя, Лиз запретила.
Тина!
Морин нашла в записной книжке ее телефон и набрала номер.
Трубку снял Майк. Морин попросила позвать жену. Через минуту раздался сонный голос Тины:
– Алло?
– Это Морин. Я тебя разбудила?
– Вроде того.
– Прости, дело довольно срочное…
Морин рассказала о ночных визитерах и о странном разговоре с Лиз.
– Прежде всего, как ты думаешь, что делать по поводу Лиз?
– А что мы можем сделать? В прошлый раз, помнишь, мы все старались ей помочь, а она захлопнула дверь. Я ей позвоню, попозже. Даже зайду, если она позволит. Может, позову еще Одри и Мойру. Но, честно говоря, мне кажется, все останется по-прежнему. Возможно, ей нужно самой во всем разобраться.
– А если она не сумеет?
Тина не ответила.
– Что скажешь насчет нашей истории?
Тина вздохнула.
– Я все думала, когда они за вас примутся.
– Ты знала об этих правилах?
– В общем, да.
– Что же нас не предупредила?
– Думала, как-нибудь обойдется. Мало ли, вдруг они не видели
ваш дом изнутри или почему-то решили сделать для вас исключение? Не хотела зря вас пугать и привлекать их внимание. Но… В глубине души я, наверное, понимала, что рано или поздно этим кончится.– Надо было сказать.
– Ты права… Прости, – грустно отозвалась Тина. – Так приятно было снова увидеть семейные фото… И занавеси, и картины не только на одной стене. И чудесные статуэтки…
– Ты их еще увидишь, – пообещала Морин. – Мы ничего не намерены менять.
Последовала пауза, словно Тина не знала, как реагировать.
– Ты что… Надо слушаться.
– А если мы не станем?
Тина понизила голос:
– Вам назначат штраф. А если уж начнут, то… В общем, лучше не связываться.
– Что же нам делать?
– Ничего тут не сделаешь, – ответила Тина. – Приходится терпеть.
– Проверки среди ночи тоже?
– Ну, к нам никогда по ночам с проверкой не приходили. Наверное, они просто хотели вас выбить из колеи.
– Значит, идет дискриминация? К нам особое отношение?
– Не знаю, – быстро ответила Тина. – У нас обошлось, а с другими, может, так же, как с вами, было.
– Но ты нас поддержишь? Скажешь правду, если что? Подпишешь бумагу о том, что к вам приходили с проверкой в нормальное время?
– Подписать? Мне надо посоветоваться с Майком.
Похоже, от Тины помощи ожидать не приходится. А уж если она боится выступить против ассоциации, то другие тем более. Морин поспешила распрощаться. От разочарования она разозлилась еще больше.
Им с Барри придется воевать с ассоциацией в одиночку. Рассчитывать ни на кого нельзя.
Ну и хорошо! Им никто не нужен.
Когда Барри вышел из душа, Морин сидела за обеденным столом и жевала холодный гренок, мрачно глядя в окно.
– Ты позвонила Лиз? – спросил Барри.
– И Тине.
– И?.. – спросил Барри, поскольку Морин замолчала.
Тогда она пересказала ему оба разговора. Описала испуг Лиз и нерешительность Тины.
– Что дальше? – спросил Барри. – Все еще хочешь вернуться в Калифорнию?
– Ну уж нет!
– Вот это правильно. Так держать!
– Пошли они на хрен! – Сказав это, Морин испытала огромное облегчение. – Никуда мы не уедем. Подотремся их поганым уставом!
Новый штраф.
Барри еще ни одного не заплатил, а квитанции все прибывали и прибывали, за подписью казначея ассоциации, некоего Томпсона Хьюза. Штрафы выписывали непомерно раздутые. Барри не подсчитывал, но общая сумма, должно быть, перевалила уже за три тысячи. Просто смешно – требовать такие деньги за мелкие нарушения идиотских правил. Барри хранил все квитанции – на случай будущего суда.
Свалив только что полученную почту на кофейный столик, он вскрыл конверт без марки. С них требовали семьсот пятьдесят долларов за то, что они поставили свои автомобили, развернув их в противоположные стороны. Оказывается, надо было обязательно в одну.
– На сей раз семьсот пятьдесят, – сообщил Барри.
Морин оторвалась от книги.
– Вот уроды.
Кроме квитанции, из конверта выпал еще какой-то листок. Барри развернул его и пробежал глазами официальный текст.
– Господи боже…