Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
Ответное письмо Дутова Алексееву сохранило на себе следы провоза через линию фронта — судя по листам, оно было сложено в 16 раз и ещё раз пополам. Сложенный таким способом документ, скорее всего, провозили внутри папиросы. Остаётся только отдать должное отважным курьерам, с риском для жизни осуществлявшим столь значимую работу. Дутов писал Алексееву: «Позиция Ваша, безусловно, позиция настоящего русского гражданина, и я, конечно, вполне разделяю её. Намерения союзников мне известны. Никаких договорных условий и обязательств с союзниками и чехословаками я не заключал. Мы просто объединены одной идеей и вместе дерёмся. План наших действий примерно таков: очистить Поволжье, имея на правом фланге Астраханское казачье войско в районе Царицына и Саратова, войти в связь с Вашей армией; на севере: мы заняли Екатеринбург и будем продвигаться на Пермь и Вологду с целью соединиться с десантом англо-французским у Вологды. В Москве действует много организаций: эсеровская во главе с Савинковым, офицерские организации и монархические с видной аристократией. Две последние, безусловно, с Германской ориентацией. Надеяться можно на первую, и то не совсем. В других городах офицерские организации имеются, но они недостаточно сильны. Вообще, в настоящее время всему офицерству в целом доверять нельзя, ибо очень много, особенно в центральных губерниях, служило и служит в красной армии. С Украиной у меня отношения завязываются. Просил бы Вас войти в связь с генералом [СИ.] Гавриловым (подчёркнуто получателем письма. — А.Г.), находящимся в Одессе. Положение в Украине описывать не буду; оно Вам лучше известно. Желал бы знать все подробности политической жизни Дона, так как высшее командование, объединённое в руках генерала Краснова, очень сильно отзывается германизмом, и если на Дону германская ориентация преобладает, то, безусловно, нам это не с руки. Мне кажется, что этот германизм [ — ] есть лишь временное последствие близости германских корпусов, но казачество в душе безусловно русское и при умелом ведении агитации и близости русского фронта очнётся и пойдёт с нами. В Астраханском казачьем войске германское течение уже сошло на нет. Самарский Комитет членов Учредительного Собрания весьма деятельно ведёт организацию Народной Армии. Благодаря этой армии, мы имеем возможность двигаться на Казань и, таким образом, закрепить
867
Там же. Л. 27—28об.
Письмо было получено Алексеевым 24 августа 1918 г. за месяц до его смерти. К сожалению, их дальнейшая переписка неизвестна, но она совершенно точно была. Предположительно Алексеев успел ответить Дутову в конце августа — сентябре 1918 г. Оренбургский атаман своё следующее письмо Алексееву, по имеющимся косвенным данным, передал через генерал-майора А.Н. Гришина-Алмазова в октябре 1918 г. [868] Алексеев к этому времени уже умер (25 сентября 1918 г.), и далее переписка Дутова велась с его преемником А.И. Деникиным.
868
РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 163. Л. 18.
Опубликованное выше письмо Дутова Алексееву отражает его политические и военные взгляды в данный период, во всяком случае в том виде, в каком он хотел бы, чтобы их представляли на белом Юге. Конечно, он мог и прихвастнуть своими связями. Но всё же оренбургский атаман, безусловно, имел сведения и из других антибольшевистских центров и подпольных организаций, правда являвшиеся в значительной степени устаревшими, а уровень информированности Дутова оставлял желать лучшего. В частности, атаман писал о московских подпольных организациях, в том числе и об организации во главе с Б.В. Савинковым («Союз защиты Родины и Свободы»). Есть данные о том, что до конца мая 1918 г. Главный штаб «Союза защиты Родины и Свободы» установил связь с Дутовым [869] , однако, реконструируя последовательность событий как деятельности Дутова, так и работы организации Савинкова и соотнося их между собой, нельзя не прийти к выводу, что организация Савинкова едва ли смогла наладить какое бы то ни было взаимодействие с Дутовым. Савинков после ликвидации поднятых его организацией восстаний в Москве и на Верхней Волге в июле 1918 г. бежал в Казань, где воевал в частях Генерального штаба полковника В.О. Каппеля [870] , об этом Дутов в начале августа 1918 г. ещё не знал. Скорее всего, ассоциация высшей монархически настроенной аристократии с германофильством у Дутова свидетельствовала о его критическом отношении к монархической идее, а то, что он не считал возможным вполне полагаться на эсеров, говорит о его более правых взглядах. Таким образом, по политическим пристрастиям лета 1918 г. Дутова можно отнести к либеральному лагерю, а если говорить конкретнее, то в большей степени его взгляды соответствовали программе кадетской партии. При этом Дутов был типичным порождением 1917 г., в его поступках постоянно и отчётливо проявлялись такие качества, как демагогия и приспособленчество. Характерна приписываемая личным врачом Дутова Н.М. Рибо (Рябухиным) знаменитому даурскому барону генерал-майору Р.Ф. Унгерну фон Штернбергу презрительная реплика, относящаяся уже к 1920 г.: «Я не особенно доверяю Дутову и остальным из этой шайки. Все они кадеты и шли в одной упряжке с социалистами» [871] .
869
Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 53.
870
Виноградов В., Сафонов В. Борис Савинков — противник большевиков // Борис Савинков на Лубянке: Документы. М., 2001. С. 7.
871
Рибо Н.М. История барона Унгерн-Штернберга, рассказанная его штатным врачом // Барон Унгерн в документах и мемуарах / Сост. и ред. С.Л. Кузьмин. М., 2004. С. 492.
Весьма доброжелательно оренбургский атаман отозвался о Комуче, что позволяет возложить вину за обострение конфликта прежде всего на представителей Самары. Деятели Комуча иначе смотрели на ситуацию. Один из них отмечал, что, «находясь в тылу и обеспеченные от прямых ударов большевиков, части оренбургского казачества предпочитали оставаться под тем или другим предлогом в тылу, и неоднократные попытки Комитета и командования Народной армии перебросить некоторые части оренбуржцев на помощь частям Народной армии оставались безрезультатными. Атаман Дутов, будучи членом Комитета, вёл политику определённо Комитету враждебную, входя в непосредственные сношения с Сибирским правительством, часто во вред Комитету» [872] . При этом оренбуржцы в глазах представителей Комуча были контрреволюционерами и присылка казаков на Волгу в Самаре воспринималась крайне настороженно, так что самарские политики в значительной степени сами виноваты в сложившейся ситуации. Не случайно Генштаба подполковник П.П. Петров отметил в своих мемуарах, что «боязнь Дутова как контрреволюционера, боязнь всякого нового влияния — очевидно господствовали (в Комуче. — А.Г.) над сознанием, что надо прежде всего думать об успехах на фронте» [873] . Такое же мнение получило распространение и на белом Юге [874] .
872
Николаев С.Н. Политика «Комуча» (Опыт характеристики) // Гражданская война на Волге в 1918 г. Сб. 1. Прага, 1930. С. 143.
873
Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых (1918–1922 гг.). Рига, 1930. С. 48.
874
Соловейчик А.С. Борьба за возрождение России на Востоке (Поволжье, Урал и Сибирь в 1918 году). Ростов-на-Дону, 1919. С. 19.
Несколько позже Дутов на вопрос П.Н. Милюкова (по другим данным, эта фраза Дутова была воспроизведена А.Н. Гришиным-Алмазовым на Ясском совещании в конце 1918 г.) о его отношении к Добровольческой армии ответил: «Пусть приезжает Добровольческая] армия; я в её распоряжении» [875] . Вообще политическая платформа Дутова в начале августа 1918 г. сводилась к следующему: любовь к России, неприятие партийной борьбы, автономия областей, строгая дисциплина, беспощадная борьба с врагами и твёрдая власть [876] .
875
РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 163. Л. 18; Дневник П.Н. Милюкова. 1918–1921. М., 2004. С. 262.
876
Рабочее утро (Оренбург). 1918. № 55. 03.08 (21.07). С. 2.
Между тем на восток России пробирались и другие эмиссары белого Юга. В частности, почти одновременно с подполковником Мельниковым там побывал Генерального штаба подполковник В.Д. Хартулари [877] , составивший в сентябре 1918 г. в Москве (!) об этом подробный доклад, представленный вскоре командованию Добровольческой армии. Военно-политическому положению Оренбургского казачьего войска Хартулари посвятил один из разделов своего доклада:
«Находясь на границе Сибири и Европейской России и в сфере политического влияния, с одной стороны Сибири, — с другой Самары — Оренбургское войско оказалось политически разъединённым на две части. Северные отделы [878] — 2 и 3, экономически связанные с Сибирью, с начала переворота, отряхнув с себя глубоко засевший тут большевизм, — присоединились к Сибири, признали её протекторат и отдали ей свою вооружённую силу. Слияние это прочно. Южный — первый отдел, в своё время выдвинувший ДУТОВА и скрывавший его во время господства Советской власти [879] , — после переворота пошёл опять за ним и разделил его судьбу. Дутов, с начала переворота, не будучи знаком с Сибирским правительством и вследствие географической близости, — потянул к Самаре. Самарское правительство приняло его с распростёртыми объятиями, включило как члена учредительного собрания в свой состав, назначило своим главноуполномоченным для всей Оренбургской губернии и поднесло чин Генерал-Майора. Дутов имел неосторожность принять и назначение и чин, чем определилось его зависимое от Самары положение. Полки 1-го отдела вошли в состав народной армии.
Так как Дутов по облику совершенно не подходит к Самарскому правительству — вскоре не замедлило обозначиться расхождение. Стремясь объединить войско, которое его выбрало атаманом, Дутов убедился, что большинство не за Самару и, следовательно, не за него. Ознакомившись тем временем с физиономией Сибирского правительства, он, по-видимому, убедился, что поторопился принять Самарскую ориентацию.
В конце июля он предпринял поездку в Омск, что было и Сибирью и Самарой истолковано как знамение перемены политического курса. Действительно, вслед за возвращением его из поездки отношение его к Самаре изменилось до того, что в середине августа в Оренбурге одновременно был закрыт официоз Самарского правительства и предан полевому суду один из тамошних представителей Самарской власти [880] , которая реагировала на это лишением Дутова звания главноуполномоченного правительством для Оренбургской губернии. Этот конфликт совпал со
сбором в Оренбурге войскового круга, который отнёсся к умалению прав своего выборного атамана весьма чутко. Исхода конфликта дождаться не пришлось, но можно предугадать, что вопрос кончится объединением в сторону Сибирской ориентации» [881] .877
Вероятно, речь идёт о Генерального штаба подполковнике (со старшинством с 15.08.1916) Владимире Дмитриевиче Хартулари, окончившем Императорскую Николаевскую военную академию в 1913 г. и являвшемся штаб-офицером для поручений при штабе Х армейского корпуса (с 12.06.1916), а позднее состоявшем в распоряжении начальника штаба армий Западного фронта (с 21.10.1917) — Список Генерального штаба. Исправлен по 3-е Января 1917 года (С приложением изменений по 8 февраля 1917 г.). Пг., 1917. С. 127; Список Генерального штаба. Исправлен по 1 марта 1918 года. Дополнение к списку генерального штаба изд. 1917. М., 1918. С. 127 (Библиотека РГВИА. Инв. № 9923). В эмиграции, по данным на 1922-й и 1924 гг., фигурирует Генерального штаба генерал-майор Виктор Викторович Хартулари, проживавший в Сербии и не упомянутый в списках Генерального штаба на 1917–1918 гг. — Список офицеров Генерального штаба, причисленных к оному, и курсовиков Николаевской военной Академии, находящихся за рубежом Советской России. По данным к 1-му августа 1922 года. Л. 31 (копия этого документа из архива Н.Н. Рутыча (Рутченко) предоставлена автору А.С. Кручининым); Список офицеров Генерального штаба, причисленных к оному, и курсовиков Николаевской военной академии, находящихся за рубежом Советской России. По данным к 1-му марта 1924 года — ГА РФ. Ф. Р-5945. Оп. 1. Д. 92. Л. 31.
878
С 1917 г. военные отделы Оренбургского казачьего войска были переименованы в военные округа. — А.Г.
879
Сведения неверны, Дутов после падения Оренбурга бежал во 2-й военный округ, где и находился до начала Тургайского похода. — А.Г.
880
Речь идёт о предании военно-полевому суду за «возбуждение одного класса против другого» редактора оренбургской меньшевистской газеты «Рабочее Утро» Я.М. Фридмана — Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Из истории Гражданской войны на Волге, Урале и в Сибири. Ч. 1. Восточный фронт Гражданской войны. Белград, 1930. С. 127–128; Плешкевич Е.А. Смена режимов на Урале в годы Гражданской войны // Россия в ХХ веке: Реформы и революции. Т. 1. М., 2002. С. 423.. — А.Г.
881
ГА РФ. Ф. Р-446. Оп. 1. Д. 51. Л. 96об. — 97.
Доклад Хартулари, как и доклад Мельникова, содержит множество неточностей, обусловленных слабым знанием их авторами реалий востока России. Как я уже отмечал, сама по себе поездка Дутова в Омск не являлась враждебным по отношению к Самаре шагом. Мнимая враждебность до определённого момента была в основном плодом фантазии деятелей Комуча. Даже по возвращении Дутова из Омска он хорошо отзывался о Комуче, однако самарские политики сознательно пошли на обострение отношений.
По мнению С.А. Щепихина, Дутов «и территориально (через Троицк — Челябинск) и духовно был всецело связан с Сибирью. Ясно, что разрыв (Самары. — А.Г.) с Омском заставил сильно призадуматься атамана, и он решил, невзирая на Комуч, связи с Сибирью не порывать. Такое решение Дутова подрывало авторитет Комуча. Так действовал «союзник» Дутов — сам член Комуча» [882] . 12 августа Дутов на фоне развивавшегося конфликта с Комучем пошёл на беспрецедентный шаг — автономизацию территории войска, значительно укреплявшую его позиции как атамана. Войсковым правительством был издан указ № 568, который гласил:
882
Щепихин С.А. Под стягом Учредительного Собрания. С. 204.
«Вся территория Оренбургского казачьего войска принадлежит ему в силу исторических прав на занятые им земли. Права войска на занятую им территорию помимо фактических и материальных оснований формально неоднократно признавались, подтверждались в разные времена актами существовавшей государственной власти, как, напр., положением в 1842 г. [883] и актом 1906 г. [884] Не подлежит никакому сомнению, что войсковая вся территория принадлежит войску на правах завоевания, а ни в каком случае не на правах пожалования или дара и что исходившие из государственной власти акты только утверждали истинные права войска на занятые им земли, а не служили источником этих прав. В силу этого права[,] Оренбургское казачье войско, как право завоевателя, распространяется на всю территорию без исключения в границах исторического владения. Принимая во внимание особенности казачьего быта, самоуправления и военной службы, становится совершенно ясным право самобытности войска. Окружённое со всех сторон не казачьим населением, различным по духу и историческим условиям, Оренбургское казачье войско во все тяжёлые для государства дни всегда стояло на страже только общегосударственных интересов. Войсковое Правительство Оренбургского казачьего войска, основываясь на вышеизложенном и согласно постановлению всех Войсковых Кругов о конструкции Государства Российского в виде Федеративной Республики, полагает своевременно необходимым объявить территорию войска Оренбургского особой областью Государства Российского и впредь именовать её «Область Войска Оренбургского». Подлинный подписали: Председатель Войскового Правительства, Войсковой Атаман, Генерал-Майор Дутов, Помощник Войскового Атамана Генерального Штаба, Полковник Акулинин. Члены Правительства Рудаков, Шангин, Половников, Выдрин, Богданов, Пономарёв и Войсковой Секретарь Иванов» [885] .
883
По всей видимости, речь идёт о Положении об Оренбургском казачьем войске от 12 декабря 1840 г., направленном на количественное увеличение казачьего сословия. Положение закрепляло за Оренбургским казачьим войском земли по всей протяжённости Оренбургской линии от границ Сибири до пределов Уральского казачьего войска. — А.Г.
884
Имеются в виду Высочайшие грамоты оренбургскому казачеству от 23 февраля и 8 апреля 1906 г., закреплявшие за войском в вечное владение земли, предоставленные ему по положению от 12 декабря 1840 г. — А.Г.
885
РГВА. Ф. 40327. Оп. 1. Д. 16. Л. 51—51об. Документ ранее опубликован с многочисленными искажениями (свыше 30) в приложении к книге: Максаков В., Турунов А. Указ. соч. С. 226–227.
Автономизация войска формально была проявлением сепаратизма, однако сам Дутов был государственником и сепаратистом ни в коей мере не являлся, просто в тот момент в России не существовало достаточно авторитетной для казаков верховной государственной власти, а потому принятие указа от 12 августа было проявлением объективного стремления лидеров казачества оградить войско от внешних опасностей и непродуманных решений того или иного правительства (самарского или омского). Кроме того, автономизация делала Дутова более независимым от давления со стороны Комуча, позволяя на равных вести переговоры с представителями Самары. При этом атаман был сторонником расширения местного самоуправления и заявлял в 1919 г., что «организация власти должна идти с мест к центру, а не наоборот… Чтобы отдельные районы и области могли существовать, нужно предоставить им в мудрых границах полную возможность проявлять инициативу. Снисходительно-покровительственное и одновременно с этим невнимательное отношение центра к окраинам должно быть раз навсегда оставлено. Окраины доказали теперь, что они носят в себе крепче, чем центр, чистое национальное начало. Не центр начал выручать русский народ от ига большевизма, а окраины, ранее забытые центром, идут выручать его и насаждать порядок» [886] .
886
Цит. по: Марковчин В.В. Указ. соч. С. 60–61.
Небезынтересно, что в статье «Областные Правительства», опубликованной в Оренбурге в сентябре 1918 г., говорилось, что «автономия [ — ] значит самоуправление… автономия в той форме, какой она проявляется у нас теперь, наиболее всего способствует борьбе с большевизмом… единственно, что теперь затягивает эту борьбу, [ — ] это отсутствие в настоящее время Центрального Верховного Правительства… Все те, кто говорит о гибельности автономии, быть может, несознательно играют в руку большевикам. Они подрывают у населения авторитет власти, единственно пользующейся его доверием» [887] .
887
Вестник правительства Башкирии (Оренбург). 1918. № 5. 19.09. С. 3.
На основе доклада Брушвита, видимо, уже 13 августа в Оренбург была отправлена телеграмма Самары о лишении Дутова всех полномочий Комуча. В Оренбург с правами чрезвычайного уполномоченного был направлен член Комуча В.В. Подвицкий, считавшийся правым эсером [888] , с целью подчинить непокорный регион самарскому правительству. По имеющимся сведениям, Подвицкий по профессии был журналистом, происходил из Смоленска, в партии эсеров состоял с начала 1900-х гг. [889] К осени 1917 г. он являлся председателем смоленского губернского комитета партии эсеров и председателем губернской земской управы [890] . 21 августа Подвицкий был официально утверждён Комучем в должности чрезвычайного уполномоченного. «Эти действия Комитета, — писал Дутов, — носят явно оскорбительный, вызывающий характер, и, тем не менее, не приходится ставить остро вопроса, ибо как раз в это время большевики перешли в наступление, и опять потребовались патроны и снаряды. Вот в каких условиях приходится работать» [891] .
888
Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь — август 1922 г.): Подготовка. Проведение. Итоги: Сборник документов. М., 2002. С. 710.
889
Партия социалистов-революционеров / Документы и материалы. Т. 3. Ч. 1. Февраль — октябрь 1917 г. / Сост. Н.Д. Ерофеев. М., 2000. С. 931.
890
Партия социалистов-революционеров: Документы и материалы. Т. 3. Ч. 2. Октябрь 1917 г. — 1925 г. / Сост. Н.Д. Ерофеев. М., 2000. С. 256.
891
РГВА. Ф. 39617. Оп. 1. Д. 45. Л. 4.