Атаман А.И. Дутов
Шрифт:
В этот же период, вероятно, в штабе Оренбургского военного округа было принято решение о строительстве на Бузулукском направлении укреплённых позиций. Я не могу согласиться с утверждением челябинского исследователя Е.В. Волкова о том, что «в условиях манёвренной, а не позиционной гражданской войны эти земляные сооружения оказались бы бесполезны. Противник их легко мог обойти, а при определённых условиях и взять, наступая с фронта. Штаб А.И. Дутова, видимо, этого не понимал и не имел представления об особенностях гражданской войны» [1074] . На мой взгляд, эти полевые укрепления создавались исходя из текущего опыта военных действий, и их сооружение было обусловлено как собственно военными, так и моральными соображениями — строительство велось в двух полосах: на дальних подступах к землям Оренбургского казачьего войска и непосредственно возле столицы войска — Оренбурга, утрата которого казаками не только наносила сильнейший удар по авторитету атамана Дутова, но и грозила разложением его войскам, основу которых составляли казаки.
1074
Волков Е.В. «Коннице отведено едва ли не последнее место» // Белое движение на Востоке России. Белая Гвардия: Исторический альманах. 2001. № 5. С. 33.
Судя по времени сооружения этих укреплений, относящемуся к периоду неудач белых на Восточном фронте, их строительство в районе войсковых границ не было проявлением нежелания войскового начальства вести борьбу с большевиками вне территории войска и зарыться в землю на его границах, а подчинялось исключительно идее не допустить в войско красных и поднять моральный дух казаков. Руководил постройкой оборонительных сооружений один из лучших специалистов в своей области — начальник инженеров Оренбургского военного округа заслуженный профессор Николаевской инженерной академии генерал-лейтенант А.И. Ипатович-Горанский, являвшийся в годы Первой мировой войны начальником инженеров крепости Перемышль. Непосредственным руководителем фортификационных работ на Бузулукском направлении был назначен военный инженер К.Н. Добржинский. Было назначено несколько руководителей
12 октября 1918 г. полковник А.С. Бакич доносил в Оренбург: «Мною сегодня был осмотрен район по реке Бузулук [с] целью выбора здесь позиции. Ознакомившись с местностью и оценив важность прикрытия города Бузулука с Запада как политического и экономического центра уезда с сильно развитой железнодорожной станцией, я решил отказаться от укрепления позиции по рекам Ток и Бузулук, а вынести оборонительную линию вперёд на Запад, где перехватить укреплёнными группами важнейшие пути через рубеж реки Боровка, деревни Елшанская, Александровка, Духонино. Завтра произведу разведку этой позиции и приступлю к организации работ, сбора рабочих, инструмента и сапёр» [1075] . Через день в Оренбург Бакичем была направлена ещё одна телеграмма, касавшаяся фортификационных работ: «Вчера мною выбрана позиция на западной опушке Колтубанского леса по обе стороны жел[езной] дороги вдоль реки Неприк. Сегодня туда отправлены сапёры и производится разбивка. К рытью окопов будет приступлено 15 Октября» [1076] . В качестве рабочей силы при строительстве укреплений использовались военнопленные и местные крестьяне.
1075
РГВА. Ф. 39477. Оп. 1. Д. 22. Л. 10–11.
1076
Там же. Л. 12.
Документы свидетельствуют о том, что укреплённый район предполагалось создавать непосредственно в районе полотна железной дороги, с использованием преимуществ местности (наличие рек). Осенью 1918 г. на Бузулукском направлении планировалось также построить укреплённые позиции у станций Новосергиевка, Платовка, Каргала и возле станицы Сакмарской. Как уже упоминалось, позиции возводились также и на ближних подступах к Оренбургу. В частности, к югу от войсковой столицы, на Актюбинском направлении, у станции Донгуз и возле Илецкой Защиты. Позиции планировалось сомкнуть, чтобы тем самым прикрыть Оренбург в радиусе 20–25 вёрст полукольцом укреплений [1077] . Однако эти грандиозные замыслы, требовавшие значительных усилий даже в мирное время [1078] , в условиях Гражданской войны были едва ли осуществимы, прежде всего из-за экономической неразвитости окраин, к числу которых можно отнести и территорию Оренбургского казачьего войска. Положение Оренбурга в военном и военно-экономическом отношениях было крайне тяжёлым. При отсутствии военной промышленности и сколько-нибудь развитой сети железных дорог провал в деле постройки укреплений был заранее предопределён.
1077
РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 35. Л. 14об.
1078
Яковлев В.В. История крепостей. Эволюция долговременной фортификации. СПб., 1995. С. 298.
Осенью 1918 г. белые на этом участке Восточного фронта не только не имели сил и средств для надлежащего оборудования позиций, но и не располагали достаточным запасом времени на эту работу. Как отмечал помощник атамана Дутова и главный начальник Оренбургского военного округа Генерального штаба генерал-майор И.Г. Акулинин, у оренбуржцев не было ни денег, ни строительных материалов, ни даже тёплой одежды для рабочих, что и привело к плачевным результатам [1079] .
1079
Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско. С. 100–101.
Что же представлял собой Оренбургский «укрепрайон» в действительности?! К началу боёв не были завершены работы ни на одной из локальных оборонительных позиций, не говоря уже о создании полукольца укреплений на ближних подступах к Оренбургу [1080] . На позициях в лучшем случае имелись лишь простые линии окопов [1081] , нуждавшиеся в усовершенствовании, что приходилось осуществлять непосредственно при занятии их войсками [1082] . С наступлением зимы работа по достройке позиций становилась практически невозможной. Описание одной из таких позиций содержится в воспоминаниях оренбургского казачьего офицера сотника И.Е. Рогожкина, впоследствии перешедшего на сторону красных: «…район Донецкой станицы на бумаге у Дутова считался укреплённым районом, и в печати часто упоминалось для успокоения умов, как будто неприступная крепость, горожане Оренбурга, а особенно старики станичники свято верили, что укреплённый район большевики не перешагнут… а на деле было совершенно иначе: укреплённый район ничем от другой местности не отличался, за исключением разве проволочного заграждения, занесённого снегом…» [1083] По причине малочисленности войск белых о выделении каких-либо частей для заблаговременного занятия позиций и подготовки к упорной обороне не было и речи. До наших дней сохранилась десятивёрстная карта инженерного обеспечения подступов к Оренбургу, составленная осенью 1918 г. (точной даты, к сожалению, не имеется) и подписанная Войсковым инженером поручиком Кретчмером [1084] . На карте крестами отмечены те пункты, в которых предполагалось возведение укреплённых позиций, причём практически все они находились на железных или грунтовых дорогах, что служит доказательством эшелонного характера Гражданской войны на Южном Урале в период 1918–1919 гг. Кстати, такая точка зрения встречается и в воспоминаниях опытного генштабиста С.А. Щепихина [1085] .
1080
Там же.
1081
РГВА. Ф. 39477. Оп. 1. Д. 22. Л. 10.
1082
РГВА. Ф. 39514. Оп. 1. Д. 1. Л. 165об.
1083
ЦДНИОО. Ф. 7924. Оп. 1. Д. 183. Л. 5.
1084
РГВА. Ф. 39477. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.
1085
ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 24.
Обширность театра военных действий и суровый климат Южного Урала не позволяли вести в этом регионе боевые действия вдали от путей сообщения, поэтому возведение даже элементарных оборонительных сооружений в полосе железных дорог вовсе не являлось пустой тратой времени, а могло при должном уровне этих сооружений, умелом использовании особенностей местности и упорной обороне надолго задержать наступление противника. Яркий пример такого рода — оборона станции Аральское Море, в районе которой летом 1919 г. красные успешно сдерживали натиск частей Южной армии белых. Укреплённый район с одной стороны ограничивался пустыней, а с другой — Аральским морем [1086] .
1086
Ганин А.В. Южная армия Восточного фронта // История белой Сибири: Тезисы 4-й научной конференции 6–7 февраля 2001. Кемерово, 2001. С. 95.
26 октября Дутов приказал Бакичу «сдерживать продвижение красных в полосе Зуевка — Соболев — Илецкий городок и Богородское (Булгаково) — Имангулово, особенно на укреплённой позиции у Колтубанского леса, имея целью выигрыш времени для окончания формирования Оренбургской казачьей сводной дивизии» [1087] . Вопреки надеждам казачьего командования, укрепления, на практике оказавшиеся фикцией, не помогли сдержать натиск красных. Уже 29 октября Бузулук пал, но красные не стали развивать наступление на Оренбург вдоль линии железной дороги. Временная приостановка их наступательной операции была, очевидно, связана с необходимостью переброски частей 1-й советской армии на Южный фронт (в частности, 16 ноября туда была отправлена Инзенская дивизия) [1088] . Части Бузулукского участка в этот период находились в крайне тяжёлом состоянии.
1087
РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 35. Л. 14.
1088
Огородников Ф.[Е.] Удар по Колчаку весной 1919 г. М., 1938. С. 28.
Боевые действия на ближних подступах к Оренбургу велись уже в январе 1919 г., однако и в этот период укрепления не сыграли сколько-нибудь значимой роли. Задача взятия Оренбурга была успешно решена красными во второй половине января 1919 г. Мне представляется неверным, исходя из опыта создания Оренбургского «укрепрайона», судить о бесперспективности полевой фортификации в условиях манёвренной войны. Как выясняется, Оренбургский «укрепрайон» существовал лишь номинально, на бумаге. И вполне закономерно то, что белые на возведённых «укреплениях» не смогли хоть сколько-нибудь задержать наступление красных. Вместе с тем в истории Гражданской войны есть примеры, когда именно наличие полевых укреплений позволяло одной из воюющих сторон добиться успеха.
15 октября 1918 г. Дутов, вероятно уже осведомлённый о своём назначении командующим Юго-Западной армией, писал Болдыреву:
«Позволяю отнять у Вас драгоценное время настоящим письмом, но всего не скажешь по телеграфу. Я глубоко тронут Вашим доверием ко мне, выразившимся в высоком назначении, приложу все свои силы и знания, дабы оправдать Ваше доверие [1089] .
Настроение у нас, Оренбургских казаков, повышенное, опасность ещё теснее
сблизила нас, и ко мне идут толпами с просьбами принять в ряды. Я мобилизовал всё войско до 45 лет, но, за неимением оружия, не собирал на сборные пункты, а оставил пока в станицах, где они будут заниматься. Будь винтовки и патроны, можно было бы создать целую армию из казаков. Но нет оружия (здесь и далее подчёркнуто В.Г. Болдыревым. — А.Г.), нет денег, нет седел, нет обмундирования, а главное — сапог.На меня Самарское Правительство в большой претензии, что я продолжаю печатать местные деньги. Я не вижу другого способа выходить из невероятно тяжёлого финансового положения. С 26 октября 1917 года, вот скоро уже год, как я не получил ни одной копейки помощи и ни одного денежного знака, но в то же время не прекращал войны и дрался до конца, держал под ружьём части и вёл хозяйство войска.
Я сам отлично понимаю вред местных денег, но, если я их прекращу, завтра же будет крах. Мои мольбы о присылке знаков были тщетны, единственный случай мне прислали кредит на 10 миллионов, но и то только ассигновку, но без денежных знаков и не имея в кассе ни рубля, так эта ассигновка лежит в папке. Иметь расход в 5 миллионов ежедневно и не получать ни гроша от казны — надо же было найти какой-либо выход. Наши деньги пользуются большим доверием в крае. Глубокоуважаемый Василий Георгиевич, поймите Вы моё поистине трагическое положение. Из-за личных счётов, зависти и какой-то контрреволюционности Комитет Членов Учредительного Собрания наказал народ и войско. Разве я не дал бы Самаре ту дивизию, которая сейчас мною сформирована и послана на Бузулукское направление. Ведь не было оружия и обмундирования, всё это добыто для дивизии сейчас не полностью и путём розыска по разъездам и сёлам, куда направились дезертиры Народной Армии [1090] . Если бы Вы видели паническое бегство тыла и резервов?! Это сплошной ужас. Группа Полковника Махина сделала всё, что было в её силах. Я с невероятным трудом вывез, что мог, но винтовки, патроны ушли в Уфу [1091] . У меня в резерве нет ни одного патрона к 3-линейным винтовкам. К системе Гра я имею. К Ватерли, Японской, Бердана — ни одного. Артиллерийских — много, особенно 3-дюймовых, но горных — нет, тяжёлых — очень, очень мало. Нет аэропланов и бензина для моторов, но опять повторяю: нет денег и денег и денег. Мне кажется, что патроны могут быть высланы через Уфу или Троицк… Всё, что в силах и по средствам, сделаю не ради частных интересов, а ради общего Российского дела.
Полагал бы своевременно необходимым теперь же организовать склады артиллерийские, инженерные, интендантские и другие в городах Троицке, Верхнеуральске и Орске [1092] для моей армии, но средствами Вашего резерва и Вашего аппарата, ибо у меня нет ничего. Я позволяю, может быть, затрагивать вопросы не моей компетенции, но иного выхода нет. Прошу меня извинить, ибо революционная разболтанность, очевидно, и на меня повлияла.
Крайне острая нужда сказывается в проволоке, изоляторах, крючьях и аппаратах для новых линий и поправления разрушенных [1093] . Затем докладываю Вам, что я принимаю все меры укрепления подступов к Оренбургу и Уральску и самый Оренбург предполагаю подготовить как укреплённый район. Скажите откровенно, Василий Георгиевич, можно ли думать, что союзники придут в достаточных силах и какое время нужно для их подхода. В зависимости от этого и придётся вести операции. Наша Народная Армия, собранная и обученная в Оренбурге, по внешнему виду отличается сильно от Самарской. Не знаю, как будут в боях. Пока же ведут себя отлично и в строю молодцы. Посылаю завтра 1000 человек на пополнение 2-й Стрелковой дивизии, и вчера ушла на Актюбинский фронт Макленовская [1094] батарея Народной Армии. Думаю частями приучить её к бою, и нужно только вооружение. С курьером Вам посылаю все доклады и схемы, касающиеся Округа и фронта. С Орском мы покончили. Теперь все операции на Актюбинском направлении, думаю иметь успех. Покончив с Актюбинском, дам этой группе вполне заслуженный отдых дней на 5 и переброшу на Самарский [1095] . Вот примерно всё, что я хотел Вам доложить. В гор[оде] Оренбурге жители настроены панически и бегут, я очень рад и даю им возможность, чтобы не мешали делу. «Рыжие» [1096] ведут себя прилично, и в городе нет ни митингов, ни собраний. Позволю себе доложить, что я могу Вам помочь и доставить в некоторые пункты: мясо, хлеб, соль, сало, мыло, кожи, тёплую одежду, лошадей [1097] . Необходимы Ваши агенты и деньги. Продукты, указанные мной, имеются в достаточном количестве.
Теперь позволю себе частные дела. Я посылал Вам телеграмму о шефствах. Ради Бога, не подумайте о честолюбии, его, если оно и было, удовлетворили все и достаточно, дело не в этом. Раз опасность велика, все средства хороши, лишь бы опасность устранить. Я и позволил себе утруждать Вас этой просьбой. Меня одолевают с названиями, но я всё-таки не решился на это без Вашего согласия. 16-ый Оренбургский казачий полк и Атаманский дивизион они носят моё имя по приказу Войскового Круга, я здесь бессилен, да и казачьи полки имели названия по своим Атаманам — это наша традиция, признаваемая и бывшей царской властью. Остальные же части, главным образом пехотные, я уведомил, что шефство отклонено и прошу это дело прекратить. Желаю Вам полного успеха в трудном деле созидания, остаюсь Глубокоуважающий Вас и всегда преданный. А. Дутов» [1098] .
1089
На полях документа резолюция В.Г. Болдырева «Н[ачальнику] Ш[таба] 1) Доложить, что можно сделать относительно оружия, седел, обмундирования и сапог, 2) Что можно сделать в отношении денежной помощи. К этому вопросу надо отнестись осторожно — Оренбургск[ое] правит[ельство] выпустило слишком много бумажных денег. 3) Дать точные справки по всем моим отметкам. 28/Х Г[енерал-]Л[ейтенант] Б[олдырев]». — А.Г.
1090
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Расследовать». — А.Г.
1091
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Откуда и сколько? Генералу Рудневу доложить!» — вероятно, речь идёт об инспекторе артиллерии генерал-майоре С.И. Рудневе. — А.Г.
1092
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Прошу доложить соображения». — А.Г.
1093
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Доложить, можно ли помочь». — А.Г.
1094
Т.е. батарея автоматических пушек системы Маклена (калибр — 37 мм, масса — 245 кг, масса снаряда — 0,5 кг, дальность стрельбы — 3,2 км, скорострельность — 100 выстрелов в минуту). — А.Г.
1095
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Это было бы отлично!». — А.Г.
1096
Очевидно, имеются в виду меньшевики и эсеры. — А.Г.
1097
На полях карандашная надпись В.Г. Болдырева «Переговорить с мин[истром] снабж[ения] и продовольствия». — А.Г.
1098
РГВА. Ф. 40307. Оп. 1. Д. 35. Л. 3–5.
Письмо свидетельствует уже о неуверенности Дутова в скорой помощи союзников (о том, что союзники должны подойти к Оренбургу не позднее середины октября 1918 г., Дутову в начале месяца говорил генерал-майор Гришин-Алмазов при их встрече в Оренбурге [1099] ). Резолюции Болдырева на этом письме говорят о не слишком доверительном отношении Верховного командования к Дутову. Решения по этому письму принимались уже в конце октября — ноябре 1918 г.
В октябре была начата эвакуация оренбургских учреждений в Орск для разгрузки войсковой столицы. Позднее эвакуация была приостановлена [1100] , однако в городе началась паника. В связи с этим Дутов 15 октября по просьбе городского головы выступил перед депутатами городской думы с успокоительным докладом по текущему моменту [1101] . По утверждению Дутова, вот-вот должна была прибыть помощь союзников, в войске отличная артиллерия, а снарядов якобы «некуда класть». Атаман рассказал о своих последних решениях, некоторые из них выглядели курьёзно, но свидетельствовали о решимости Дутова. В частности, он приказал снять двери с Центральной гостиницы, чтобы за ними не происходило того, что не должно было происходить в условиях Гражданской войны (речь шла, по всей видимости, о распитии водки офицерами [1102] ). Кроме того, Дутов оштрафовал на 50.000 руб. фирму Аюпова за то, что её представитель немец Пфейфер нетактичным поведением в присутствии Дутова обнаружил, по мнению атамана, почти полное презрение ко всему русскому [1103] . Призывая население к спокойствию, Дутов сказал: «Я прошу вас о с т а в и т ь (разрядка документа. — А.Г.) всё мелочное и помнить, что разбойничий контрреволюционер атаман Дутов складывает и свою голову за спасение города и родины. Мне жизнь не дорога, и её не буду щадить, пока в России будут большевики. Прошу помнить, что ваш командующий всегда стоял за честь и достоинство родины!» [1104] .
1099
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 77. 09.10. С. 3.
1100
ГА РФ. Ф. Р-3403. Оп. 1. Д. 14. Л. 4, 14—14об.
1101
Народное дело. 1918. № 79. 17.10. С. 3.
1102
Рабочее утро. 1918. № 110. 13.10. С. 3.
1103
Оренбургский казачий вестник. 1918. № 83. 17.10. С. 3.
1104
Там же. С. 4.