Атаманыч

— Я его останавливал, товарищ сержант. Говорил, давай немного отдохнем… А он не послушался… Но он не успел далеко уйти… Я ему говорю…

— В какую сторону он пошел? — сурово сдвинув брови, перебил его Кандалин.

— Вот сюда. Я сам собрался его догонять, смотрю — лыжню занесло…

Разведчики спустились с сопки. Внизу явственно обозначилась лыжня. А тут еще ветер начал ослабевать, метель утихла, и теперь редкие легкие снежинки медленно кружились в воздухе, плавно опускаясь на землю. Разведчики ходко шли по следу.

* * *

А Миша, пройдя километра три, совсем выбился из сил.

«Надо немного отдохнуть и нанести маршрут на топкарту, — подумал он. — Кулагин небось вернулся. Но я должен выполнить приказ командира, дойти до Камышового хребта».

Он увидел высокую елку с низко опущенными ветками, которые образовали что-то вроде шалаша, и, сняв лыжи, залез в этот шалаш. Внутри было очень тихо. Внизу — ковер из сухой желтой хвои, по бокам — ветки елки, все в ледяных сосульках. Сюда не проникал ни ветер, ни снег.

Атаманыч немного отдохнул, потом достал из противогазной сумки бумагу и карандаш.

— Та-ак… Значит, вот тут — сопка, где остался Кулагин. Потом — спуск. Потом — лощина. Вот тут — кусты. Та-ак… Теперь — овраг, подъем. Тут — ровное место. И, наконец, вот эта елка-шалаш. Вот и готово!

Миша высунул голову из шалаша. Метель утихла. Это хорошо. Пожалуй, пора двигаться в путь, дальше, к Камышовому хребту… Он вылез наружу и только наклонился к лыжам, как до него донесся знакомый голос Кандалина:

— Миша-а! Атаманы-ыч! Ау-у!

— Ау! — закричал Миша. — Я здесь! Ау-у!

И вдруг он услышал позади себя рычание.

Миша вздрогнул, мурашки побежали у него по спине.

«Японец!» — было его первой мыслью.

— Ни с места! Пристрелю! — крикнул он, вскидывая автомат.

Но из-под ели вылез большой лохматый медведь. Но прежде, чем мальчик понял, что это медведь, огромный зверь, поднявшись на задние лапы, двинулся на него.

< image l:href="#" />

От неожиданности Миша растерялся. Лишь когда медвежья зубастая пасть оказалась совсем рядом, он вскинул автомат и, не целясь, дал короткую очередь по зверю и побежал, увязая по колено в снегу.

Сделав несколько шагов, он остановился и оглянулся. Раненый зверь с яростным рычанием бросился за ним.

Атаманыч снова поднял автомат, но от волнения вместо спускового крючка он дергал предохранительную скобу. Автомат молчал.

А медведь уже рядом. Бежать бесполезно: все равно догонит.

Атаманыч когда-то слыхал, что медведи не трогают мертвых. Он упал в снег, сжался в комок и затаил дыхание.

Медведь подошел, понюхал его. Мальчик не шелохнулся. Тогда медведь поддел его мордой и бросил на пенек. Ногу пронзила острая боль. Миша сжал зубы. И тут он услышал выстрел. Медведь упал рядом, едва не придавив его.

Атаманыч открыл глаза и увидел склонившегося над ним сержанта Кандалина.

Глава пятнадцатая. В госпитале

Два санитара вынесли Мишу на носилках из санчасти и осторожно положили в сани. Сержант Кандалин, который должен был везти его в Онор, в госпиталь, покрыл мальчика огромным тулупом, подоткнул полы, чтобы не дуло, заботливо поправил сено, и, сев рядом, взял в руки вожжи.

Сани легко тронулись с места.

Природа, казалось, отдыхала после сегодняшней непогоды. На чистом холодном небе, переливаясь, сияли яркие зимние звезды. Вдоль дороги, не шелохнувшись, стояли запушенные снегом деревья. Кругом тихо-тихо. Только слышно, как скрипят полозья.

Под их успокаивающий скрип Миша скоро задремал. Кандалин сидел задумавшись. Он думал о том, что ему уже скоро сорок лет, а жизнь сложилась так, что не обзавелся он своей семьей. Сержант уж и не надеялся, что будет у него когда-нибудь родная душа. Но вот судьба свела его с этим парнишкой, сыном погибшего фронтовика, и стал ему, сержанту Кандалину, этот парнишка то ли сыном, то ли братом. Нет у него на свете человека ближе и дороже, чем Миша — Атаманыч…

Лошадь поднялась на пригорок, впереди показались огоньки.

— Миша, — тихонько позвал Кандалин, — гляди-ка, Онор!

Мальчик открыл глаза и приподнялся на локте.

— Онор! — повторил он.

Некоторое время проехали молча, потом Атаманыч задумчиво проговорил:

— Знаете, Владимир Григорьевич, люблю я наше село. Говорят, что раньше в Оноре стояло всего семь избушек. В них ссыльные жили. А теперь Онор на весь Сахалин известен. У нас там теперь в каждом доме электричество, радио. А какая школа у нас хорошая! Клуб есть, почта, госпиталь…

Кандалин крякнул:

— Да, госпиталь… Его-то нам с тобой и надо…

В госпитале Мишу сразу же пронесли в хирургическое отделение.

Кандалин, сидя на лавочке в коридоре, не сводил глаз с белой высокой двери. Наконец она открылась, и пожилой врач вышел в коридор.

Кандалин вскочил.

— Вы сопровождали мальчика?

— Так точно.

— У него сломана нога. Мы наложили гипс, теперь ему нужен покой. Он останется у нас, а вы, сержант, можете возвращаться в полк. Передайте командиру, что мальчик скоро поправится.

На другое утро в палату, где лежал Миша, вошла молоденькая медсестра.

— Как ты себя чувствуешь, Атаманыч? — спросила она.

Миша удивленно поднял брови.

— Откуда вы знаете, что меня так зовут?

— От твоих друзей. Пока ты спал, сюда приходил сержант Кандалин и потом какая-то девочка. Такая голубоглазая, с косами.

«Нина!» — сразу понял Миша, и сердце его тревожно забилось.

— Где она?.. То есть я хотел спросить: где они?

— Ушли. Девочка, наверное, на уроки побежала, а сержант тебе записочку оставил.