Атавизм

Он сделал какой-то жест, и в его руке появилась тонкая трубочка с острым носиком. Он взял мою руку и нашел вену на запястье. Ловко передавив сосуд, он прикоснулся трубочкой к вздувшейся вене. Я ничего не почувствовала, но через несколько секунд мне страстно захотелось говорить. Я все видела и слышала, понимала, что со мной что-то не так, но не могла остановиться. Я рассказала им все, как было: начиная с «тарелки» над дачей и кончая данным моментом. При этом я четко помнила все, что сказал мне Танарет перед Советом, и легко обошла опасные места, нанизывая слова на тонкую ложь, как бусины на нитку. Когда я подошла к концу повествования, и говорить больше было не о чем, я замолчала и начала мучиться оттого, что слов больше нет, а болтать хочется. Этот зуд даже вытеснил мой страх, и я, попыталась отвлечься, читая мысли собравшихся. Лиззиль злилась на Истатука и на женщину рядом, за то, что она проболталась, Та, другая – злилась на Лиззиль, и выдумывала, как бы ей насолить. Рослый мужчина в сверкающей серебром одежде думал о тех трех красотках, что ждали его дома, и представлял довольно грязные картинки, еще один, задумчиво глядящий на Л-Даггу, размышлял, как бы вступить в сговор с Истатуком и Танаретом и порешить предводительницу, причем так, чтобы в случае провала оказаться белым и пушистым. Танарет внимательно слушал все, что говорилось, стараясь вычленить и обезопасить скользкие моменты, Истатук просто тихо ярился, и мечтал, чтобы скорее все закончилось. От мыслей еще одного белокурого и тонкого юноши я в ужасе отшатнулась: он представлял себе кровавые сцены и раздумывал, опасно ли мясо колдунов? Это был людоед. И только Л-Дагга чувствовала себя просто прекрасно: она упивалась своей властью. Она снова обратилась ко мне:

– Скажи нам, Мара: ты совершенно уверена, что Божество не собиралось приземляться на нашей планете? Можешь ли ты точно утверждать, что летающий аппарат был сбит?

– Да, – сказала я. – Это совершенно точно. Он ругал каких-то «исходников» и говорил, что в него попали.

– Итак, – сказала предводительница, – мы рады, что слухи о недостойном поведении наших братьев так и остались слухами. Спешу напомнить всем присутствующим, что собирание сплетен, не является занятием, приличествующим столь высокому положению, которое занимаем мы с вами! То же касается и дуэлей. Ребята, – сказала она проникновенно, – нас так мало, давайте же не ссориться по пустякам! Тем более, что на планете сложилась такая нестабильная обстановка! Эти исходники становятся просто несносными! Нам надо подумать, как обезопасить себя и всю планету от гнева Хозяев. Какие будут предложения?

Некоторое время все молчали. Потом, тот, что задумывал заговор, сказал:

– Как я понял, тот Снисходящий, что вез этого человека, был не из нашей группы Хозяев. К нашему пантеону он не относится, и вряд ли нам стоит опасаться гнева наших Богов.

– Да, но случай может повториться уже с нашими Хозяевами! – возразила ему Л-Дагга. Тогда планета может быть уничтожена!

– Вряд ли, – вступил в разговор людоед. – Сомневаюсь, что они уничтожат столько первоклассного материала ради горстки исходников. Это все равно, лечить лишай сожжением на костре!

– А вдруг исходники размножатся и попортят наш скот? – подала голос дама в черном, что всю дорогу страдала, что ее платье невыгодно смотрится при таком освещении.

– Дорогуша, – язвительно ответила Л-Дагга, тебе надо поменьше заниматься собой, и побольше вникать в дела семьи! Танарет еще в прошлый раз докладывал, что пока исходники носят Золотую Сеть, у них не бывает детей. А мы имеем дело с заключенными – они все связаны Сетью.

Дама пристыжено умолкла.

– Ну, раз они связаны, то нам нечего опасаться! Рано или поздно они вымрут сами по-себе! – Сказал мужчина, что стремился домой к скучающим девушкам. – Надо только подождать. Сколько они живут?

– Сеть продлевает жизнь лет на пятьсот-шестьсот, – вступил в разговор Танарет. – Если считать грубо, они здесь двести лет, так что еще лет триста-четыреста. Кроме того, мы не знаем, какая продолжительность жизни на их родине, и не увеличится ли она на такой благоприятной планете, как Дом.

– Конечно, для нас этот срок ничтожный, – согласилась Л-Дагга, – но Хозяева могут прибыть в ближайшие двести лет. Я не могу допустить, что они застанут тут такой беспорядок, это задевает мою профессиональную гордость. Поэтому, я предлагаю разрабатывать планы зачистки острова, называемого Верн. К следующему Совету каждый из вас должен внести свои предложения, а теперь: до встречи! – ответом Л-Дагге прослужил молчаливый всплеск недовольства и досады.

Одно за другим, парящие кресла исчезали в ярких вспышках света. Танарет улыбался, глядя на меня.

– Я в туалет хочу! – омрачила я его лучезарное настроение своими низменными интересами.

Он повел руками, открывая портал. Мы вышли непосредственно перед шикарным санузлом.

====== Часть 31 ======

Дождавшись меня у дверей, Танарет снова отворил портал, и мы оказались в меховой комнате: видимо жилище Истатука было так обширно, что мои мучители не пожелали бить ноги. Маги пребывали в приятном возбуждении. Истатук хлопнул в ладоши и сейчас же шкуры на полу зашевелись, и из-под них выбрался стол и два глубоких кресла. Шевеля суставчатыми ножками, мебель, как живая, пробежала по полу и замерла перед магами. Откуда-то из глубины зала, мурча, появились три красно-коричневых рса. Они шествовали на задних лапах, а передними поддерживали подносы, уставленные едой и напитками. Рса расставили приборы на столе и, поклонившись, пали на четыре лапы. Истатук кивнул им, и они коротко рыкнув, скачками унеслись прочь. Истатук улыбнулся и гостеприимным жестом пригласил Танарета к столу. Тот поклонился и, опустившись в кресло, взял графин. Он принялся разливать вино, приветливо поглядывая на хозяина. Истатук посмотрел на меня и склонился в шутливом поклоне, указывая на кресло подле стола. Кресел было только два, и я, пролепетав: «Спасибо, я не хочу», опасливо отошла на несколько шагов, замерев в нерешительности и не зная, что мне сделать. Истатук поморщился, и так же молча пошевелил пальцами, указывая на пушистую голубоватую шкуру у стены. Я повиновалась, и села прижавшись к стене и судорожно обнимая колени. Маги тут же перестали обращать на меня внимание. Я перешла в разряд их собственности, и теперь была чем-то наподобие экзотического домашнего животного, послушного и безответного, как те дрессированные рса.

– За наш успех! – поднял свой бокал Танарет.

Истатук улыбнулся почти приветливо, и тоже поднял бокал. Они молча выпили и смотрели друг на друга.

– Великолепно! – Танарет склонил голову, отдавая должное напитку.

Истатук отщипнул кусочек какого-то фрукта и меланхолично жевал, рассматривая своего визави.

– Удалось разработать противоядие? – он ткнул кусочком фрукта в направлении страшного лица Танарета.

– Как видишь, но глаз я потерял. Думаю вырастить новый в течение трех недель.

– Этот камень идет тебе. Ты стал похож на мужчину.

Танарет скривился, изображая улыбку.

– Не стоит иронизировать, Маг – Наместник! С некоторых пор ты тоже перестал быть непогрешимым образцом, – сказал Танарет, наливая вновь. – Ты понял, куда теперь подул ветер?

Истатук кивнул, пригубив свой бокал.

– Наконец-то поняли, что пора выжечь это змеиное гнездо.

– Теперь, Великий Истатук, неплохо бы подумать, какую из этого можно извлечь выгоду. Знаешь, я действительно сожалею, что поссорился с тобой! Если бы мы были вместе, то Верн раскололся бы как яичная скорлупка! Совет еще долго будет рядиться и вести бесконечные прения по каждому вопросу. До дела дойдет не раньше, чем лет через десять. За это время, от Верна с его исходниками, могло бы остаться только воспоминание! Если бы только мы по-прежнему были вместе!

Истатук сощурился:

– Куда ты клонишь, Танарет Гордец? Уж не хочешь ли ты попросить у меня прощения, за свое хамство? Если так, то я не приму его, такие вещи слишком дорого обходятся!

Танарет согласно кивнул.

– Ты хорошо знаешь меня, Истатук, естественно, при других обстоятельствах, я даже не стал бы вот так разговаривать с тобой. Но сейчас… только представь: Колесница, полная божественными штучками, исходники… Сколько хочешь, какие хочешь… и как хочешь! – он мечтательно завел глаза. – Можно наиграться вдосталь, а потом, когда они прискучат… Мы могли бы даже продавать исцеляющие зелья из их крови! Мои разработки все совершенствуются.

Истатук внимательно следил за Танаретом. Говоря, тот, оживленно жестикулировал бокалом, драгоценный камень сверкал в его глазнице.

– Перспектива, перспектива… – пробормотал, наконец, Истатук. – Не морочь мне голову, что ты хочешь сейчас? А впрочем, можешь ничего не говорить, я догадлив! – он посмотрел на меня. – Не выйдет, я не отдам ее!

Танарет поставил бокал и наклонился над столом, приблизившись к Истатуку.

– А я и не прошу отдать ее! – на лице хозяина отразилось удивление. Танарет широко улыбнулся. – Мы могли бы вместе…

Мое сердце гулко бухнуло, ладони стали ледяными. Танарет откинулся, с удовольствием глядя на изумленного Истатука.

– Бьюсь об заклад, все те тысячелетия, что ты прожил, ты вел образцовую жизнь, Истатук Благочестивый! Наверное: «одна женщина – одна любовь», ведь так?

Истатук промолчал, глядя на него исподлобья. – Ты совсем не отдыхаешь, друг мой! – Танарет протянул руку и дружески похлопал хозяина по стиснутому кулаку. – Надо расслабляться, наша жизнь слишком длинна для такой праведности! Хотя, я даже в чем-то тебе завидую: ты остался невинным, как юноша, у тебя впереди столько интересного! Посмотри на нее, друг Истатук! Она так же неопытна, как и ты!