Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод)
Шрифт:
Все обернулись на громкий звук распахнувшейся двери. На пороге стояла Дагни. Платье помято, волосы спутались от долгих часов, проведенных за рулем. Она обвела комнату глазами, будто припоминая, где находится, но, казалось, без особого успеха. Взгляд ее будто просто быстро пересчитал находящиеся вокруг предметы. Лицо Дагни изменилось, словно состарилось, но не с появлением морщинок, а из-за застывшего, обнаженного взора, исполненного одной лишь безжалостности.
Первой реакцией, опередившей удивление, был пронесшийся по всей комнате вздох облегчения. Оно отразилось на лицах всех, кроме Эдди: только что такой спокойный, он молча уронил голову на стол; его плечи сотрясались от беззвучных рыданий.
Как бы не узнавая окружающих,
— Попросите Эдди зайти.
Джеймс Таггерт опомнился первым, словно испугался, что потеряет ее из виду. Семеня следом, он возопил:
— Я не мог этому помешать! — тут жизнь вернулась к нему, его обычная, нормальная жизнь, и он крикнул: — Это твоя авария! Ты это сделала! Ты во всем виновата! Потому что ты сбежала!
Джим подумал, уж не показалось ли ему, что он действительно это сказал? Лицо Дагни не изменилось, она просто повернулась к нему. Казалось, она слышит звуки, не различая слов и не понимая их значения. На мгновение он остро почувствовал, что очутился на самом краю небытия.
По губам Дагни скользнула легкая гримаска: она заметила присутствие какого-то человека, но смотрела мимо него. Обернувшись, Джим увидел, что в кабинет вошел Эдди Уиллерс. Тот не пытался скрыть следы слез, как будто ни слезы, ни извинения за них не имели значения ни для него, ни для Дагни. Она приказала:
— Позвоните Райану, скажите, что я здесь, потом соедините меня с ним. — Райан исполнял обязанности генерального менеджера Центрального отделения железной дороги.
Эдди ответил не сразу, потом ровным голосом произнес:
— Райан больше не работает, Дагни. Он ушел на прошлой неделе.
Они не замечали Таггерта, как будто он был мебелью. Она не снизошла ни до узнавания, ни до приказа покинуть ее кабинет. Как паралитик, не уверенный в том, что мышцы ему послушны, он собрался с силами и выбрался за дверь. Джим точно знал, что должен сделать в первую очередь: он поспешил в свой кабинет, чтобы уничтожить прошение об отставке.
Дагни не заметила его ухода, она смотрела на Эдди.
— Ноланд здесь? — спросила она.
— Нет. Ушел.
— Эндрюс?
— Ушел.
— Макгир?
— Ушел.
Эдди продолжал спокойно перечислять всех, о ком она могла спросить, самых необходимых на этот час людей, ушедших и исчезнувших за последний месяц. Она внимала без удивления, без эмоций, как иной слушает список выбывших из строя в битве, где погибли все, и не важно, чье имя выпало первым.
Когда Эдди закончил, она только спросила:
— Что уже сделано сегодня с утра?
— Ничего.
— Ничего?
— Дагни, сегодня любой посыльный мог бы отдавать приказы, и все подчинились бы ему, но даже посыльный понимает, что на того, кто совершит первое движение, повесят всех собак за прошедшее, настоящее и будущее, когда начнется перекладывание ответственности. Он не сохранит сеть, а работу потеряет, как только спасет свой участок. Ничего не сделано. Все стоит на месте. Если что-то делается, то вслепую, а на линии не знают, двигаться им или остановиться.
Некоторые поезда задержаны на станциях, другие еще идут, но будут остановлены, как только достигнут Колорадо. Все происходит по решению местных диспетчеров. Менеджер Терминала, что на первом этаже, отменил все трансконтинентальное движение на сегодня, в том числе и вечернюю «Комету». Я не знаю, что делает менеджер в Сан-Франциско. Работают только бригады спасателей. В туннеле. Но до сих пор еще не добрались до места аварии. Думаю, что и не доберутся.
— Позвони вниз, менеджеру Терминала, скажи, чтобы пускал все трансконтинентальные поезда по расписанию, в том числе и вечернюю «Комету».
Потом возвращайся.Вернувшись, Эдди увидел, что Дагни склонилась над расстеленной на столе картой. Она сразу же начала диктовать ему распоряжения.
— Пустить все поезда западного направления на юг из Кирби, штат Небраска, по ответвлению до Гастингса, далее — по дороге «Канзас-Вестерн» до Лоурела, штат Канзас, потом по линии «Атлантик Саусерн» на Джаспер, штат Оклахома. Западные — по «Атлантик Саусерн» до Флэгстаффа, штат Аризона, северные — по участку Флэгстафф-Хоумдэйл до Эльгина, штат Юта, далее — на Мидлэнд. Северо-западные — по линии «Уэсэтч Рейлвей» до Солт-Лейк-Сити. «Уэсэтч Рейлвей» — заброшенная узкоколейка. Купите ее. Расширьте до стандартной. Если владельцы побоятся незаконности сделки, заплатите им вдвое больше стоимости и приступайте к работе. Между Лоурелом, штат Канзас, и Джаспером в Оклахоме нет рельсов на протяжении трех миль, нет их и между Эльгином и Мидлэндом в Юте, там без рельсов пять с половиной миль. Проложите рельсы… Наберите строительные бригады, пусть приступают к работе немедленно, нанимайте любых доступных на местах людей, платите вдвое больше официальной зарплаты или втрое — столько, сколько запросят, — организуйте работу в три смены, чтобы за ночь закончить прокладку путей. Рельсы возьмите, разобрав запасные пути в Уинстоне и Сильвер-Спрингс в Колорадо, в Лидсе, штат Юта, в Бенсоне, штат Невада. Если местные подпевалы Объединенного совета попытаются приостановить работы, найдите нашего человека, которому вы доверяете, пусть подкупит их. Не сообщайте ничего Департаменту бухгалтерий — скажите мне, я оплачу. Если в каком-либо месте это не сработает, пусть подпевалам скажут, что Директива 10-289 запрещает вмешательство местных властей, что нашей штаб-квартирой получены все необходимые санкции, и если они станут мешать нам, им придется иметь дело со мной.
— Это правда?
— А ты как думаешь? Откуда людям знать? Но, пока они разберутся и решат, что делать, наша дорога уже будет построена.
— Понял.
— Я просмотрю списки и сообщу тебе имена людей на местах, которых необходимо нанять, если они еще там. К тому времени, когда «Комета» достигнет Кирби, штат Небраска, дорога будет готова. Продолжительность трансконтинентального движения увеличится на тридцать шесть часов, но зато оно останется трансконтинентальным. Потом пусть мне принесут старые карты из архива нашей дороге, посмотрим, как все было до того, как Нэт Таггерт проложил туннель.
— Что? — у Эдди от изумления перехватило дыхание, чего он постарался не показать.
Лицо Дагни осталось прежним, но виноватая нотка в ее голосе звучала благодарностью, нежностью, без малейшего следа упрека:
— Старые карты времен непостроенного туннеля. Сейчас нам его не восстановить. Мы возвращаемся вспять, Эдди. Будем надеяться, что у нас получится. Нет, мы не станем восстанавливать туннель. Сейчас это невозможно. Но старый путь через Скалистые горы остался. Его можно перестроить. Правда, достать рельсы будет трудновато, да и людей найти тоже непросто. Особенно трудно с людьми.
Он знал, с самого начала знал, что она заметила его слезы и не останется к ним равнодушной, хоть ее четкий голос и застывшее лицо не выдавали никаких чувств. Но что-то невыразимое в ее манерах говорило ему — она с ним. Если бы он смог выразить то, что чувствовал сердцем, то услышал бы: «Я знаю, я понимаю, я чувствовала бы сострадание и благодарность, если бы мы были живы, но мы не живем, правда, Эдди? Мы на мертвой планете, вроде Луны. Мы должны двигаться, не смеем остановиться, чтобы перевести дух, собраться с чувствами, иначе мы вдруг поймем, что воздуха для дыхания нет».