Атлантида. Часть 2: Радуга

Я понимал, что мог бы решить дело благороднее, но знал, что даже если бы время вернулось вспять, я поступил бы точно так же.

– Если бы все в мире было бы справедливым, мы с тобой не сидели бы тут, - вдруг сказала Яшма.
– Но мир несправедлив, поэтому мы живы, а те, кто нам мешал, мертвы, и нам ничего за это не будет, потому что такова жизнь.

– Я не мучаюсь совестью, - ответил я, удивившись ее словам.
– Я утопил бы их всех, чтобы вернуть тебя на остров.

Отблески и тени костра мешались с ровными полосами на коже Яшмы, волосы закрывали часть лица, однако я ясно видел, чем отдались мои слова в ее глазах.

Больше я не сомневался. Теперь, когда увидел этот блеск, я больше не мог сомневаться.

Она моя, потому что я готов положить к ее ногам весь мир, готов убить за нее. Потому что все, что я делал, было ради нее. И она знала это, ведь с самого начала ее тоже потянуло ко мне.

– Пошли в гроты, там теплее, - сказал я, поднимаясь.

Она потушила костер и пошла за мной, робко, будто опасалась чего-то.

Я ничего не говорил: слова были не нужны. Я хотел ее сильнее, чем любую другую женщину, и знал, что она позволит мне получить то, чего я хочу.

Утром Яшма проснулась первой. Она плескалась в воде, ныряя на глубину и выныривая, словно полосатая рыбка. Я наблюдал за ней, пока она не видела, и думал о том, что делать дальше.

Теперь мы были вместе, но Солнце не оставит своих попыток избавиться от нее и от меня заодно, если я и дальше позволю ему творить, что вздумается. Я должен буду разобраться с ним как можно скорее, если не хочу однажды найти Яшму или своих детей мертвыми.

Мы позавтракали и отправились к стаям, держась за руки.

Стоило нам встретить первых островитян, как нас обступила ошеломленная толпа: среди них я узнал лица, смотревшие, как уводят Яшму.

Мы прошли мимо них, не ответив ни на один вопрос.

На территории зеленых Карпуша вышел нам навстречу еще до того, как мы успели взять грабли.

– Что с черными?
– спросил он, когда мы остановились перед ним.
– Как вы выжили? Отвечайте, воды вас забери!

– Они должны быть живы. Почти все, - ответила Яшма.

– Я потопил девять лодок, одна осталась на плаву. Если они успели добраться до Остова до заката, то выжили, - разъяснил я.

Карпуша тяжело вздохнул, склонив голову на грудь.

– Молитесь всем богам, чтобы эта выходка не обострила ситуацию! Солнце никогда не простит вам, если сделка сорвется!

– А не его ли люди сказали Горе про Яшму?
– спросил я, внимательно смотря на Карпушу. По его замершему взгляду все стало ясно.

Больше подрывнику сказать было нечего. Мы приступили к работе.

День тянулся в напряжении, даже болтливые голубые, проходя мимо зеленых, замолкали. Сами зеленые избегали даже встречаться с нами взглядами. То ли это чувство вины их мучило, то ли они боялись вместе с нами попасть в немилость к предводителям.

Время перевалило за полдень, люди с нетерпением поглядывали на море, ища черные лодки, плывущие со стороны Остова. Но никого не было.

Во время обеда меня вызвали в шатер совета.

Велев Яшме отправляться в мой дом и ждать, я пошел к предводителям.

Сесть мне не предложили.

– Расскажи, что вчера произошло, - велел мне Солнце, сжимая свои черные руки в кулаки. Его круглые ноздри раздувались при каждом вдохе и едва ли не выпускали дым при выдохе.

Если бы он мог испепелять взглядом, я моментально превратился бы в уголь.

Если бы я мог убивать силой мысли, он бы задохнулся во сне еще вчера ночью.

Я пересказал совету все, начиная с того, как ко мне прибежал запыхавшийся вор.

– Где находились бойцы?
– спросил я, закончив свой рассказ.
– Почему их не было на территории голубых, когда Гора решил нарушить договоренность?

– Никто из них не хотел защищать убийцу! Когда солнце коснулось горизонта, она ушли, позволив Горе и его людям самостоятельно покинуть остров.

– Ушли без чьего-либо разрешения!?
– воскликнул я, чувствуя, что готов наброситься на него.
– Или ты сам их отозвал, подсказав Горе пройти через землю зеленых!?

– Да, они ушли с моего разрешения!
– ответил Солнце.
– И Яшму Гора нашел не случайно. Ее присутствие среди нас оскорбляет память погибших: с этим могут быть не согласны некоторые предводители, но мнение людей едино! Убийцам и предателям среди нас не место!

– Мы уже обсуждали ее место среди нас! Ты решил, что можешь идти против слова совета!? Что можешь подкупить стражников одним из нас, и тебе это сойдет с рук!? Пользуясь своей властью, ты отдал черным жителя Огузка из одной только личной неприязни! Это не поступок предводителя, заботящегося о своих людях, это поступок предателя!

– Ты забываешься!
– рявкнул Солнце.

Его грудь тяжело поднималась, глаза с налившимися красными белками выпучились от гнева.

В шатре стало тихо.

Мы с Солнцем стояли друг напротив друга, и только стол разделял нас. Остальные предводители старались слиться со стенами, не желая встревать в нашу ссору. Все понимали, что на этот раз наши противоречия зашли слишком далеко, и принимать чью-либо сторону опасно.

Кровь пульсировала в ушах, чаще и чаще, пока ее шум не заглушил страх. Тугая судорога сковывала мне челюсть, но все же я выдавил:

– Ты должен оставить свое место!

Ни единый мускул на лице Солнца не дрогнул: он весь остался, как был.

Прошло какое-то время, прежде чем жрец понял, что я сказал.

За эти секунды Василий закашлялся, Карпуша закрыл лицо руками, Луна прикрыл ладонью рот, кусая губу. Погодник закрыл все три глаза, и только Буревестник остался неподвижным.

Тут глаза Солнце затлели от пробудившейся ярости, напряглись мышцы на его груди, широкие ноздри раздулись при выдохе, словно у разъяренного моржа...

– Ты, белокожий выродок!
– произнес он, удерживаясь на грани шепота и рева.
– Покровитель убийц! Убийца! Ты смеешь говорить мне о моем месте!?

– Я, действующий судья, независимый от стай, признаю твои поступки не достойными предводителя!
– выпалил я. Замогильный холод уже пробирался мне под кожу, я едва ли чувствовал свои ноги на земле, однако продолжал говорить, словно движимый каким-то распаленным духом.
– Твои решения губят людей, твое упрямство мешает нашему развитию и выживанию! Я созываю народный суд для решения этого вопроса!