Атомка

Профессор говорил медленно и по-прежнему спокойно. Люси это нравилось: Раванель был из той породы собеседников, с какими она чувствовала себя особенно легко.

— И как — удается?

— Пока не слишком, но обязательно удастся. В любом случае мы уже знаем, что эта способность обмануть смерть с помощью холода, эта гибкость обмена веществ заложена в глубинах клеток человеческого организма. В мае тысяча девятьсот девяносто девятого года в горах нашли норвежскую студентку-лыжницу, вся верхняя часть тела которой «вросла» в замерзший водопад. Девушку вытащили оттуда через семь часов после падения — с температурой тела тринадцать и девять десятых градуса, она не дышала, пульса не прощупывалось, но она была жива!.. Или другой случай: в октябре две тысячи шестого японец Мицуката Усикоти сорвался в горах же с крутого склона, поломал при падении кости таза и остался лежать без движения в безлюдной местности при температуре воздуха всего десять градусов. Нашли его спустя двадцать четыре дня после несчастного случая: пульса не обнаружили, измерили температуру тела — всего двадцать два градуса… Однако после двух месяцев лечения все функции восстановились — пациент выздоровел…

Раванель убрал пилочку для ногтей и поправил авторучку в кармане халата, вернув ее в строго вертикальное положение. Все его движения были точными, выверенными. Человек, привыкший говорить на публику, умеющий производить хорошее впечатление.

— Подобные случаи доказывают, что у нас сохранились некоторые эволюционировавшие вместе с организмом средства адаптации животных к водной среде. Если поместить человеческое тело в воду с температурой не выше семнадцати градусов по Цельсию, организм попытается приспособиться к новым условиям. В такой среде мгновенно замедляется сердечный ритм, иногда вплоть до полной остановки сердца, происходит перераспределение крови в организме — увеличивается ее поступление к главным внутренним органам, легочные альвеолы заполняются плазмой крови. Чаще всего эти изменения приводят к смерти, но бывают и исключения, которые обнадеживают исследователей.

Люси быстро записала то, что казалось ей самым важным, и вернулась к делу:

— Вы упомянули об остановке сердца с помощью раствора калия. Этот раствор хорошо известен полиции, поскольку мы не раз сталкивались с его использованием в качестве орудия преступления…

Хирург ответил гостье ослепительной улыбкой:

— Орудие преступления, которого почти и не распознаешь, потому что, как только прекращаются жизненные функции, тело естественным путем от калия освобождается. Ум и фантазия ваших преступников поистине безграничны.

— Ах, если бы вы знали… И я ведь могла бы показать материалы о том, что они делают!

— Спасибо, верю вам на слово!

Люси тоже улыбнулась:

— А может ли сероводород, наподобие калия, привести к остановке сердца? Имею в виду — к временной остановке сердца, не окончательной.

Хирург сдвинул густые брови, превратив их в одну темную линию:

— Откуда вы об этом знаете?

Люси сразу поняла, что ступила на верную тропу. Если бы она ляпнула глупость, собеседник отреагировал бы совсем по-другому. Теперь выбора уже не оставалось: разобраться во всем она сможет, лишь поделившись с профессором кое-какими сведениями.

— То, что я сейчас вам расскажу, должно остаться строго между нами.

— Можете на меня рассчитывать.

— Я приехала сюда потому, что подозреваю одного из сотрудников медицинского центра «Солнечные склоны» в том, что он в разное время убил двух женщин, а еще двух усыпил и во всех четырех случаях, после убийства или усыпления, бросил свою жертву в замерзающее озеро.

Гаспар Раванель долго и молча смотрел на Люси, потом проронил:

— Хотите сказать, что ваш подозреваемый — кто-то из моего отделения?

— А разве есть основания подозревать кого-то из ваших сотрудников?

— Ни малейших. Мои коллеги — люди абсолютно честные и порядочные. Все кандидатуры, от санитара до врача, тщательнейшим образом изучались, собеседования при приеме на работу проводились по всем правилам. И вообще наша больница считается во Франции образцовой.

Он явно приготовился к обороне, даже позу соответствующую принял. Люси пожала плечами:

— На самом деле это ничему не могло бы помешать… Но не думаю, что тот, кого я ищу, работает с вами. Скорее — в отделении неотложной помощи, куда поступали его будущие жертвы после переломов на лыжных трассах. Но вместе с тем ему должна быть хорошо известна специализация вашего отделения: операции с терапевтической гипотермией. Ваш способ остановки сердца, методы, с помощью которых вы вводите пациента в состояние, когда он на время вроде как и неживой… — все это должно было его буквально зачаровывать… Может быть, когда-то вы прогнали этого человека из бригады? Может быть, это медбрат, возомнивший себя Господом Богом? Или санитар, переходивший из отделения в отделение? Не помните чего-то в этом роде?

Раванель покачал головой:

— Нет. Но ведь состав персонала часто обновляется, а сам я часто отсутствую. Сколько тут, в этих стенах, перебывало народу, в том числе и студентов-медиков, просто не счесть…

Люси полезла в папку, порылась в ней и достала два листка бумаги:

— Так я и думала. Вот посмотрите, — она протянула распечатки доктору, — это выдержки из протоколов аутопсии двух жертв и выводы токсикологов. Всякий раз речь идет о наличии в организме сернистого водорода. Убийца применил один и тот же метод по меньшей мере четыре раза. Две женщины погибли, а что касается еще двух, то, вероятнее всего, он «оглушал» их сероводородом перед тем, как бросить в ледяную воду, а бросив, сразу же звонил в скорую помощь, и потому этих женщин удалось спасти.

В первый раз за все время их разговора профессор, казалось, растерялся:

— Можно подумать, вы говорите сейчас об искусственно вызванном анабиозе…

— Искусственно вызванном анабиозе? А как его вызывают?

Хирург откинулся на спинку кресла, теперь он выглядел озабоченным.

— Исследования в данной области на сегодняшний день практически засекречены. Ученым в свое время стало известно, что многие органические ткани производят сернистый водород самым естественным способом, и больше всего сероводорода содержит мозг: втрое больше, чем любой другой орган. Представляете? Во время Второй мировой войны H2S использовали как химическое оружие, и вы, конечно, понимаете, что открытия, о которых я только что сказал, были востребованы. Стали пристально, весьма пристально изучать этот газ, вырабатываемый нашим организмом, правда в малых, совсем малых концентрациях. Был проведен ряд очень серьезных экспериментов на мышах — главным образом в Центре онкологических исследований имени Фреда Хатчинсона, он находится в американском городе Сиэтл…

Люси торопливо записывала: «Мозг вырабатывает сероводород», «раковый центр в Сиэтле», «эксперименты на мышах»…

— После множества неудач исследователи в конце концов открыли, что стоит добавить в воздух камеры, куда помещены мыши, очень точно отмеренную дозу сероводорода — и животные впадают в анабиоз, при котором частота дыхания снижается со ста до десяти циклов в минуту и сердце значительно замедляет ход. После этого достаточно было охладить воздух в камере, чтобы соответственно понизилась температура тела подопытных животных, чтобы они впали в спячку — примерно так, как иные из них впадают зимой, — и пребывали некоторое время в таком состоянии. А несколько часов спустя камеру заполняли чистым воздухом, повышали температуру до первоначальной — и мыши оживали. Более того — не наблюдалось ни малейших последствий таких опытов.

Профессор схватил со стола лист бумаги и что-то быстро на нем нарисовал:

— Знаете игру в «музыкальные стулья»? Игроки бегают вокруг круга стульев, где стульев на один меньше, чем игроков, потом по сигналу садятся на эти стулья. Кто не успел — выбывает… Так вот, представьте себе органическую клетку, напоминающую круглый стол, вокруг которого — стулья, занятые обычно атомами кислорода, элемента, помогающего клеткам дышать. Представили?

— Угу.

— Обнаружилось, что сернистый водород обладает способностью «красть» стулья у кислорода. Ученые, словно бы вспомнив игру, решили посмотреть, что будет, когда в организме мыши, получившей маленькую дозу сероводорода, этот газ примется занимать «стулья», предназначенные для О₂. Так вот, было занято восемь «стульев» из десяти, после чего животные стали экономить, растягивать «на подольше» имеющиеся в их распоряжении два атома кислорода с двух оставшихся «стульев». Вам понятно?

— Да, все понятно.

— По-видимому, то же самое произошло с норвежской лыжницей и с японцем, причем произошло совершенно естественным образом. Исследователи полагают, что оба раза организм начал замещать кислород сероводородом, сокращая тем самым потребность в кислороде, хотя и не подвергая себя опасности отравления.

Люси попыталась собрать пазл, сопоставить информацию:

— Вы говорили только об экспериментах с мышами, значит на людях пока таких опытов не ставили?

— Разумеется, нет! Вы же понимаете: нужны долгие годы экспериментов, тестов, нужно заполнить тысячи страниц протоколов испытаний, прежде чем речь зайдет об опытах на людях. Да еще и с таким опасным веществом. Думаю, эту тему включат в повестку дня лет через пять, а то и через десять. Но возможности открываются громадные. Внедрив ингаляцию микродоз сероводорода, мы сможем, например, сократить количество осложнений, неизбежных при транспортировке пациента с сердечным приступом в больницу, а это важно, потому что повреждения тканей при таких обстоятельствах порой бывают необратимыми…