Атомка
Шрифт:
И тут в голове Люси что-то щелкнуло.
Она бросилась на другой конец автостоянки — к столбику со стрелками, указывающими, как пройти к какому отделению. Эта стрелка? Эта? Энебель быстро открыла блокнот, перечитала описание кошмара Лиз Ламбер.
Через минуту она уже звонила Шарко:
— Сейчас же приходи сюда, на стоянку, очень надо!
— Давай не сейчас же, а? Я тут бьюсь за то, чтобы получить список персонала, и…
— Не нужен никому твой список. Я догадалась.
19
Сев за руль своего «пежо»,
— Мне это пришло в голову, когда увидела машину «скорой помощи» сзади. Лиз Ламбер мерещилось в кошмарах мерцание, исходившее из двух гигантских прямоугольных глаз, которые, по ее словам, то и дело били ей светом прямо в лицо… И я подумала: вдруг «мерцающий свет» — это свет придорожных фонарей, а «глаза» — это…
— Задние стекла фургончика или микроавтобуса, увиденные изнутри?
— Именно. Нам известно, что Лиз похитили и, возможно, отвезли на озеро в автомобиле. Еще она говорила о десятках, сотнях белых простынь вокруг. Понимаешь, куда я клоню?
Они молча переглянулись, но слов им и не требовалось: глазами было сказано все. Теперь полицейские очутились на задах медицинского центра, машина въехала на площадку, окруженную деревьями и валунами. По-видимому, длинные аккуратные здания хозяйственных служб отгородили таким образом справа и слева от всех остальных корпусов «Солнечных склонов». На указателях, расположенных один под другим, они прочитали: «Техническое обслуживание», «Кухня», «Перевозка лекарств»… и — наконец!
— «Прачечная», — произнес вслух Шарко. — Ну ты и молодчина!
— Завязывай с комплиментами и не пытайся гладить меня по шерстке, ясно?
Но от заговорщической улыбки Люси все-таки не удержалась.
«Пежо-206» медленно приблизился к пяти белым фургонам, задние окна у которых были прямоугольными. Дальше, под навесом, набегали одна на другую волны простынь, пододеяльников и наволочек. Двое мужчин и одна женщина, казалось, плыли по этому невероятному морю. А само здание прачечной было хоть и невысоким, но внушительным и почти без окон — только в торце.
— Что будем делать? — спросила Люси.
Шарко вынул из кобуры, упрятанной под мышку, оружие и сунул в наружный карман куртки.
— А ты как думаешь?
Оставив машину перед домом, они тихонько прошли через застекленную дверь в маленькую приемную. За ней виднелось помещение, судя по всему, куда большей площади, и оттуда доносился равномерный гул. Люси украдкой заглянула в зал — да, там, в глубине, выстроились по стенке исполинские стиральные машины с огромными «иллюминаторами», за которыми крутились и перемешивались горы белья.
Секретарша, сидевшая в приемной, позвонила по просьбе полицейских своему директору, тот согласился принять посетителей, и они прошли в кабинет.
Директор прачечной оказался низеньким лысым человечком с пунцовой физиономией и короткими толстыми пальцами. Вокруг шеи у него был намотан длинный теплый шарф розово-лилового цвета. Когда дверь за парижанами закрылась, Шарко, решив
сам управлять разговором и глядя на коротышку в упор, проинформировал его, что они ищут подозреваемого по уголовному делу и этот человек, скорее всего, работает здесь. Возможно, он водит фургончик — типа стоящих у входа.Александр Оке нахмурил брови:
— То есть вы полагаете, что один из моих служащих — преступник?
— Именно это и полагаю, — ответил Шарко и приступил к допросу.
Они с Люси сидели на неудобных стульях — вроде тех, какие ставят в классах начальной школы.
— Сколько времени вы здесь работаете, месье Оке?
— Два года. До меня директором был Ги Валетт, теперь он на пенсии. — Человечек закашлялся. Кашлял он долго, натужно, и Люси показалось, что горло у директора прачечной сейчас разорвется. — Простите… Никак не избавлюсь от простуды, уже который день…
— Надеюсь, в конце концов избавитесь. Сколько человек у вас в подчинении, месье Оке?
— Сейчас шестьдесят, из них пятьдесят три работают пять дней в неделю.
— Вы хорошо знаете их всех?
— Более или менее. Теперь мы все чаще берем людей на временную работу, эти, понятно, то и дело сменяются, но основной костяк — человек двадцать — постоянные наши служащие с большим стажем.
— Мужчин среди них много?
— Да, немало. Примерно половина.
— Сколько у вас фургонов?
— Восемь.
— Они часто выезжают за пределы территории медицинского центра?
Человечек кивнул, вид у него при этом был озабоченный, и он не переставая потирал голову, отчего на лбу собирались некрасивые складки. Глаза директора прачечной блестели.
— Да-да, постоянно выезжают. Мы обслуживаем все отделения нашего центра, но не только: кроме них, еще и многие медицинские учреждения округи. В частности, пансионаты для престарелых и бальнеологические лечебницы курортов Шамбери и Шаль-лез-О.
— Может ли случиться, что водитель, выехав за пределы центра по работе, оставит себе потом машину на ночь?
— Господи, вы же знаете, как это бывает: одному надо перевезти мебель, у другого легковушка в ремонте… Мой предшественник был чересчур снисходительным, позволял служащим делать все, что только им угодно, и они этим частенько злоупотребляли. Я пресек все злоупотребления, чему, кстати, немало поспособствовал экономический кризис, и можно сказать, что если раньше такое случалось нередко, то сейчас почти не случается.
Шарко минутку подумал. Было несколько возможностей выйти на преступника: изучить списки служащих, отыскать бывшего директора и поговорить с ним, равно как и со старыми сотрудниками, проанализировать все кандидатуры и понять, кто больше всего соответствует профилю убийцы. Но комиссар нашел, как ему показалось, наиболее эффективное решение:
— Наверное, вы строго контролируете использование своего автомобильного хозяйства? Можно ли узнать, кто, когда и куда уезжает на какой машине?
— Разумеется. У нас есть для этого специальный пакет компьютерных программ. Первый нам купили еще в двухтысячном году, нынче работаем с седьмой версией. Иными словами, вот уже больше десяти лет каждая поездка регистрируется.