Атомная бомба

а) проверить возможность сокращения проектируемых лимитов по строительству по Первому главному управлению и особенно по другим министерствам и ведомствам за счет исключения излишеств в строительстве и сокращения вложений по отдельным второстепенной важности объектам;

б) согласовать контрольные цифры намечаемого плана строительно-монтажных работ по МВД СССР…»

Денег на «Атомный проект» не жалели, однако учет их был очень строгий.

В МВД уже не хватало ни заключенных, ни строителей, а людей требовалось все больше и больше. И на этом же заседании Спецкомитета решено просить Совет Министров СССР (а точнее — Сталина) о том, чтобы МВД выделили солдат и сержантов «для пополнения существующих и сформирования новых военностроительных батальонов».

Специальные стройки на Урале — это прежде всего такие батальоны. Они выполняли наиболее квалифицированные работы, но рыли гигантские котлованы под атомные реакторы, конечно же, заключенные.

В Протоколе № 69 обсуждалась ситуация и с Советским акционерным обществом «Висмут». Речь шла и о расходах на лечебно-оздоровительные мероприятия, отпускной цене на руду, о поставке оборудования и о налогах. На заседании присутствовал начальник общества «Висмут» Мальцев. Его специально вызвали из Германии.

Дальше разговор зашел об урановых рудниках. Решено строить 3-ю очередь комбината № 6:

«…3. Поручить тт. Первухину (созыв), Завенягину и Борисову в двухнедельный срок рассмотреть вопрос об источниках обеспечения комбината № 6 в 1949–1951 гг. кальцинированной содой и, если возникнет необходимость, внести в Совет Министров СССР предложения о строительстве содового завода в районе деятельности комбината № 6».

Казалось бы, уже приняты принципиально важные решения. Для их выполнения потребуются усилия многих тысяч людей, многое придется начинать заново. Но заседание Спецкомитета продолжается… только познакомившись ближе с теми проблемами, что приходится решать, понимаешь, насколько масштабен и грандиозен «Атомный проект»:

«X. О строительстве промышленных предприятий в составе рудоуправления № 8»…

«XI. Об обеспечении заводов № 906, 814 и 544 Первого главного управления при Совете Министров СССР кадрами и создании материально-бытовых условий для них»…

«XII. О мероприятиях по подготовке к пуску и эксплуатации установки «М»…

«XIII. О системе оплаты труда работающих на строительствах, осуществляемых Главпромстроем МВД СССР»….

«XIV О заместителях начальника Лаборатории № 2 и научного руководителя комбината № 817»…

В данном случае речь шла об Игоре Васильевиче Курчатове. Вот текст этого решения:

«1. Считать необходимым иметь на комбинате № 817 двоих заместителей научного руководителя комбината акад. Курчатова.

2. Утвердить тт. Александрова А.П. и Мещерякова М.Г. заместителями т. Курчатова по научному руководству всеми работами Лаборатории № 2 и заместителями научного руководителя комбината № 817.

3. Поручить тт. Курчатову, Соболеву, Александрову и Мещерякову распределить работу т. Александрова по Институту физических проблем и Лаборатории № 2 и т. Мещерякова по Лаборатории № 2 и установке «М» с таким расчетом, чтобы на комбинате № 817 было обеспечено постоянное присутствие научного руководителя акад. Курчатова И.В. и одного из заместителей (тт. Александрова или Мещерякова).

4. Поручить т. Ванникову согласовать окончательный текст настоящего решения с т. Курчатовым».

Главные события теперь разворачивались на Южном Урале, где начинался заключительный этап пуска промышленного реактора и получения плутония для атомной бомбы. Естественно, что Игорь Васильевич Курчатов все это время находился на комбинате № 817. Именно здесь сейчас решалась судьба советского «Атомного проекта».

Кстати, именно поэтому на заседаниях Специального комитета, которые проводятся в Кремле, теперь чаще всего присутствует Анатолий Петрович Александров, а Курчатов приезжает в Москву редко и ненадолго — только по крайней необходимости.

Последний, 15-1 вопрос заседания Специального комитета 15 сентября 1948 года посвящен автомобильным авариям, которые случились по вине двух очень известных ученых. В Протоколе появилась такая запись:

«За последнее время в результате нарушения научными работниками Лаборатории № 2 АН СССР тт. Панасюком и Арцимовичем правил езды на автомашинах произошли две автомобильные аварии.

Научный сотрудник Лаборатории № 2 т. Панасюк взял у шофера служебной машины управление автомашиной, не имея на то права. В результате произошла авария, при которой сам т. Панасюк получил тяжелое ранение.

Зам. Директора Лаборатории № 2 т. Арцимович также взялся управлять автомашиной, что привело к аварии, в результате которой сам т. Арцимович не пострадал лишь случайно…»

И далее Спецкомитет для предотвращения подобных случаев приказал всем руководителям организаций, институтов и лабораторий «принять меры, исключающие возможность передачи шоферами управления автомашиной сотрудникам вне зависимости от их положения и наличия у них прав на вождение машин.» А следить за соблюдением этого решения должны были уполномоченные Совета Министров СССР.

Это распоряжение Спецкомитета действует в закрытых городах и на предприятиях атомной промышленности до сих пор…

Впрочем, ничего особенного в этом я не вижу, потому что все проблемы, которые обсуждались в Кремле 15 сентября 1948 года, были решены — ведь ставились точные сроки, назывались конкретные исполнители и жестко контролировался ход работ.

А разве иначе можно что-либо сделать?!

Кусок телогрейки для «Домика академиков»

Практически на каждом заседании Специального комитета при Совете министров СССР весной, летом, осенью и зимой 1946 года заходила речь о комбинате № 817, строительство которого разворачивалось на Южном Урале.

Это был плутониевый комбинат, где должен был появиться первый промышленный реактор. На нем предполагалось получать 100 граммов плутония в сутки. Для атомной бомбы, по расчетам, нужно было 10 килограммов.

Протоколы заседаний Специального комитета напоминают сводки боевых действий: