Атомное комбо

То есть, побывали на нашем месте, так?

– Одень её, - приказала мама, подтолкнув меня к Ранди. Сама же достала из трюмо расчёску и начала приводить в порядок свои роскошные волосы.

Это противоречие оглушило меня совершенно, и я невольно потянулась к своей голове. Мои волосы она уничтожила, а свои разглаживала, зачесывала, закалывала на затылке. Потом она достала косметику и накрасила губы алым. Она брызнула на свою шею духами и оправила платье.

Я наблюдала за её неуместным преображением, не чувствуя, не замечая, как Ранди снял с меня курточку, расстегнул платье, надел через голову свитер... Каким-то образом через минуту я оказалась одета во что-то бесформенное, не по размеру широкое и длинное. Мама нахлобучила мне на голову шапку, натянув её низко-низко на лоб, пряча белёсые брови.

Контраст - именно то, чего она добивалась? Я уже позабыла, какой красивой она может быть. И никогда бы не подумала, что такой уродливой могу быть я. Но всё же недостаточно...

– Недостаточно, - заключила мама, присев передо мной.
– Это прекрасное лицо - наш товарный знак, милая. Ни с чем не спутаешь. Этот носик, губки, щечки, глазки...

Она медленно выпрямилась, подозвав Ранди жестом . Она что-то шепнула ему, прощаясь. И хотя он не понял ни одного её слова, он знал, что от него требовалось.

– Повтори, это очень важно, - обратилась ко мне мама, занося руку.- Что они заслуживают?

Какой удивительный, незнакомый жест, подумала я, глядя на её взметнувшуюся ладонь. Она словно приветствовала кого-то или что-то провозглашала. Прямо как на патриотических плакатах.

И то, что случилось следом.... Я почувствовала - не боль, а скорее... удивление. Меня никогда раньше не били. Ни один взрослый не смел поднять на меня руку. Я была неприкосновенна. Но, как я и сказала, весь мой мир перевернулся. Поэтому мама теперь держала меня за ворот куртки и била по лицу узким, жестким кулаком.

– За то, что они сделали с нами, с нашим домом. Со мной. Каждого из них. Всех, кто помогал им и встал на их сторону...

Ранди не двигался, покорно смотря на эти рукоприкладства, потому что лучше меня понимал их цель. Его взгляд обещал и каялся.

– Как вы поступите с ними?

Что это? Проницательность? Откуда она могла знать?.. Что мы выживем? Что только мы сможем отомстить за неё? Что у нас хватит на это сил, терпения и злости.

Внизу, в фойе зазвучали щелкающие шаги, грубые окрики.

– Что они заслужили?

Смерть.

– А перед смертью они будут...

Ползать на коленях, умоляя не трогать их жён и детей. Но едва ли мы станем их слушать.

Благословив нас на убийство, мама сдавленно добавила:

– Берегите друг друга. Любите так неистово и крепко, чтобы даже упавший с головы волос, был невосполнимой потерей для вас. Мстите за каждую слезу. За каждое резкое слово в вашу сторону. За каждый взгляд.

Её потерявшие любовь руки отпустили меня, я упала на пол и сжалась в клубок. Всё моё лицо опухло и пульсировало. Израненный зубами язык едва помещался во рту. Нос был переполнен кровью, и я, пытаясь удержать её внутри, закрывала его ладонями.

Я чувствовала, как Ранди пытается поднять меня. Но куда явственнее его рук я чувствовала их шаги. Казалось, меня может раздавить один лишь этот звук.

Они уже поднялись по лестнице и зашли в комнату, как мама и предсказывала. И хотя я пообещала ей быть храброй и помнить о великой силе любви, я не могла думать ни о чём кроме солдат, что вломились в наш дом, и тошноты. Мы было слишком больно и страшно.

– Проклятое ворьё!
– Это мама про нас.
– Растащили последнее, а мне ведь ещё гостей встречать.
– А это она про них.
– Хотя...мы ведь сможем что-нибудь придумать, так?

Непревзойдённая актриса Гвен Дуайт использовала весь свой талант и опыт в эту роковую мерзейшую минуту.

– Спрячьте оружие, мальчики. Зачем так торопиться? Вы, я смотрю, неплохо потрудились. Не пора ли передохнуть? Только вынесите прежде мусор.

А это снова про нас.

Я открыла глаза - только на это меня и хватило. Ранди поддерживал мою голову, не давая захлебнуться кровью и помогая рассмотреть "гостей". Их было четверо. Я вглядывалась в их лица, смотрела на грязную форму через щелки век.

Карательный отряд сформировали из неприкасаемых, бежавших в Ирд-Ам. Теперь же они вернулись, чтобы поквитаться. Всё самое жестокое, что было в этой войне, совершалось именно их руками.

– Вы только поглядите на это!

– Пойду проверю дом, а вы пока разогрейте как следует эту птичку.

– Ха-ха, ну если ты та-а-ак просишь...

– Только после меня, ублюдок!

Ранди с рычанием бросился на того, кто шагнул к маме, прямо в полете сцепляя пальцы на его горле. Они рухнули на пол, Ранди оказался сверху, наваливаясь всем весом на его шею. Он хотел убить и бросить к ногам и это чудовище. Как в тот раз, с ящерицей...

Но, конечно, ничего не вышло. Враг был больше, сильнее и брал числом. Ранди скинули с солдата, отшвырнули к дверям, но он вскочил и кинулся на мужчин снова - безрассудно и отчаянно. Он был похож на взбесившегося пса из той редкой породы, которая ни за что не ослабит челюсти-тиски на глотке жертвы.

Его сбили с ног, ударив прикладом автомата под дых.

– Неблагодарный щенок. И это ради таких, как ты, мы сюда притащились? Скажи спасибо, выродок! Говори, мать твою, спасибо! Спасибо!

Ранди сильно досталось. Ему пришлось хуже, чем мне ещё и потому, что я своё бессилие оправдать могла, а он - даже не пытался. Всю жизнь в случившемся он будет винить себя, потому что беречь нас - единственное, что от него требовалось. Мол, от него никогда не было толку, даже больше - он марал репутацию нашей семьи, а когда настал час себя проявить, он оказался слишком слаб.

Его повалили на пол, и он уже не смог подняться. Его нечувствительное к боли тело сдалось прежде него самого. Просто в какой-то момент Ранди перестал сопротивляться, и каждый нанесённый удар стал звучал не глухо, а...влажно, чавкающе.

Я не закрыла глаза, запоминая всё до мелочей.

– Ну вот, вы всё-таки намусорили...

– Заткнись, сука, ты здесь больше не командуешь!

Я посмотрела на погоны самого опасного среди них человека. Сержант. Он тёр пострадавшее горло. На пальцах его правой руки чернели татуировки-символы.

– Ох, правда? Так может, ты уже займёшь чем-нибудь мой болтливый рот?

– Парни, уберите это дерьмо отсюда.

Ранди схватили за руки, меня - за шкирку, и поволокли из нашего дома, вниз по лестнице, давая сосчитать ступени. Нас стащили с крыльца, провезли по промёрзшему мрамору и оставили за воротами. Нашей с Ранди кровью они выстелили себе парадную дорожку, по которой вернутся в дом.