Атомный век

– Вашу-у-у Машу-у-у!.. – плюнул Берзалов и пошёл, не таясь, презирая всех и город в том числе, назад прямиком через площадь к вокзалу.

– Ты чего?.. – нагнал его Русаков, лейтенант. – Погоди…

– Надоело… – ответил Берзалов, спрыгивая на рельсы. – Вашу-у-у Машу-у-у!.. обосрались в очередной раз!

– Да ладно тебе, – принялся успокаивать его капитан и снова завёл старую песню: – Парнишка-то странный.

– Чего?.. – с непонятной угрозой произнёс Берзалов. – Парень как парень.

– Да я не к тому… – поправился Русаков. – Понимаешь, наслышался я о мальчиках таких. Не наши они.

– А чьи? – с вызовом обернулся Берзалов.

– Не наши, и всё! – насупился Русаков. – Может, даже не с планеты Земля.

– Наш он, наш, – заверил его Берзалов. – Сам лично проверял. Ты не вздумай ляпнуть о своих подозрениях ещё кому-либо, – предупредил он. – Врагов наживёшь.

– Ладно… хорошо… – покорно согласился Русаков. – Ты командир, тебе решать. Но учти, я руки умываю.

– Ух-х-х… – не сдержался Берзалов и воскликнул в сердцах, – что ж вы все такие?..

– Какие?

– Нервные.

– Какие есть, – упёрто ответил капитан Русаков.

В капитана Русакове было что-то такое тёмное, похоже, он готов был пройти по лезвию ножа, и один раз уже это сделал.

– А собака тоже не наша? – ядовито спросил Берзалов, невольно делая приставной шаг в сторону капитана.

– Собака наша, – ответил Русаков, никак не реагируя на движения Берзалова.

Берзалов не понял: или Русаков наивный, или очень смелый, а может, ничего не сообразил. Ну да бог с ним, решил Берзалов и бить его не стал. Момент неподходящий. Да и за что бить человека, если у него иное мнение? Чёрт с ним! Удар, даже если он выверен, даже если он чудовищно хорош, не всегда является главным аргументом, потому что нужны обстоятельства, чтобы этот аргумент стал весомым.

– Ну и слава богу, – примирительно сказал он, разжимая кулаки. – Ты, капитан, главное, не ершись и помалкивай. Я сам, если что разберусь.

Русаков хмыкнул и ничего не ответил. Но было ясно, что Берзалов его не убедил.

Бур и Кец понуро плелись следом. Сэр, который ничего не понял, всё ещё азартно оглядывался на кусты, где сидела кошка. «Ну что же вы?! – говорил но всем своим видом. – Я нашёл, я загнал, а вы?.. Тоже мне разведчики, такой обед упустили!»

– Нехороший вокзал… – вдруг заметил Бур. – Тёмный ликом, как будто прячет что. Луна вон… солнце встаёт, а вокзал будто сажей утёрся. Чудеса… потому что… потому что…

– Что потому что?.. – встрепенулся Берзалов, всё ещё переваривая конфликт с Русаковым.

Не прав капитан, не прав, думал он. Кец свой, тяжёлое у него детство, не позавидуешь. Атомный век – чтоб он провалился! А Русаков беснуется, потому что думает о Зинаиде Ёрховой.

– Потому что «ты положил меня в ров преисподний, во мрак и бездну», – вдруг выдал Бур и сам испугался своих речей. – Исчадие ада это…

Потом уже, анализируя события, Берзалов понял, что Бур иногда способен высказывать нужную информацию, только он, как и Спас, не мог говорить чётко и понятно, то есть человеческим языком, а не сплошными иносказаниями и заимствованиями из библии.

Небо на востоке заметно посветлело, тени поблекли, а луна-череп, вопреки логике, принялась гореть ещё ярче. Ну да, естественно, она же отражает дневной свет, и Берзалов успокоился.

– Прямо второе солнце, – досадливо заметил Русаков, поморщившись.

Но после заявления насчёт Кеца Берзалов ему не очень-то верил. Ему тоже не нравилась луна. Казалось, что она имеет безусловное отношение к укрепрайону, но какое именно, трудно было понять. Если всё дело в страхе, который она внушала, то он уже не действует, потому что к нему все давным-давно привыкли, а если ещё по какой-либо причине, то посмотрим, храбрясь, думал он.

Вдруг капитан Русаков хищно изогнулся, передёрнул затвор и едва не полоснул по кустам, за которыми виднелись дома.

– Чок! – с опозданием подал команду Берзалов.

Все замерли, даже Сэр перестал тянуть, и вслушались в утреннюю тишину. Где-то что-то шелестело и пищало тихонько-тихонько, словно прищемленная дверью крыса.

– Показалось… – с облегчением сказал Русаков, держа, однако, пулемёт наперевес.

– А что показалось? – спросил Бур, взмокший, как курица.

– Тени показались.

– Это они! – уверенно заявил Бур и почему-то спрятался за Берзалова.

– Кто? – нервно спросил Берзалов, поглядев на него, как удав на кролика.

Он вообще боялся сглазить удачу и предпочитал не говорить о всяких страстях, хотя ему самому показалось, что он тоже видел человеческую тень, но промолчал, потому что до бронетранспортёра осталось всего ничего – полсотни метров.

– Теневые люди… – выдал Бур, и сразу словно изменил мир вокруг, как будто одно единственное слово послужило толчком к возникновению новой ситуации.

В воздухе явственно появилась тревога. Она пришла словно ниоткуда. Только что её не было – и вот, на тебе, висит, как незримый ультиматум. Перешагнёшь черту, и ты труп, подумал Берзалов, но ничего дельного предложить не мог, кроме как дотопать до брони, сесть на неё и укатить побыстрее из этого странного места. А ещё его поразило то, что Бур не мог слышать их разговор с генералом Грибакиным. Значит, Бур тоже «знает», ужаснулся он. Значит, теневые люди – это правда?!

– За мной! – крикнул Берзалов и прибавил шагу.

Сэр захрипел, налегая на ошейник. Они уже миновали площадь, на которой была стоянка общественного транспорта, и даже уже видели Архипова на броне.

– Рябцев, ты меня слышишь? – на всякий случай спросил Берзалов, убираясь подальше от опасных кустов.

– Так точно, слышу. Всё тихо, посторонних нет, – бодро ответил Колюшка Рябцев.

Вот это сообщение окончательно запутало Берзалова. На всякий случай он приказал:

– Приготовьтесь, мы запрыгиваем и сваливаем.

– Что-то случилось, командир? – встревоженно спросил Архипов.

Берзалов помедлил и ответил тем тоном, когда становился до ужаса вредным, но по-другому у него не получалось, только так он чувствовал тот нервный импульс, когда можно опередить противника.

– Не знаю…

– Товарищ старший лейтенант, а мы здесь не одни… – вдруг выдал Бур новую порцию информации и добавил уже церковным слогом: – Приключится нам зло и язва приблизится к вратам нашим.

– Кто приблизится? – нервно спросил Берзалов и выругался, как оказалось, зря: – Вашу-у-у Машу-у-у!.. – только напугал Бура, который ещё сильнее насупился.