Атомный век

Берзалов прикусил язык и дал слово больше Бура не ругать, хотя он ему надоел хуже редьки со своими, как казалось, откровениями: то Комолодун, то лоферы, то квантор. Хотя, положим, не он его открыл. Теперь – теневые люди. Была в этом какая-то закономерность, которую Берзалов ухватить не мог. Ему элементарно не хватало информации.

– Эти самые… – забитый Бур краснел и бледнел.

Берзалов уже и забыл, для чего он взял его с собой. Нет здесь Гаврилова. Бур в этом деле не помощник. Нет, и баста, и никогда не было. Может, он другой дорогой ехал? Кто его знает?

В этот момент Кец вместе с Сэром, вместо того чтобы рулить к бронетранспортёру и преспокойно занять свои места, с криком: «Кошка!», нырнули в чёрную пасть вокзала.

– Куда?! – крикнул Берзалов вмиг осипшим голосом. – Куда-а-а!..

И всё завертелось помимо его воли. Он бросился следом, Бур за ним, за Буром – капитан. И тут только до Берзалова дошло, почему вокзал вызывал у него страшную антипатию: он был забит мертвецами под завязку: и на вазонах, и на клумбах, и на скамейках, и просто на полу белели кости, в воздухе стоял слабый запах тлена, а утренний ветерок шевелил обрывки одежды и вещей. А ещё там копошилось что-то, похожее на крыс.

И хотя Берзалов нагляделся за время войны, казалось, сверх меры на всякий страсти-мордасти и должен был быть привычным к ним, он оплошал на одну единственную минуту, пока его желудок освобождался от ужина под одним из вазонов. А когда должно было наступить облегчение, капитан Русаков тихо, но явственно ойкнул. Берзалов одновременно сделал два дела: оглянулся и схватился за автомат. Руки сами передернули затвор и сняли предохранитель. Однако ни Бура, ни капитана Русакова рядом уже не было. Они как будто испарились, а вместо них в ушах всё ещё таял их отчаянный крик и ещё что-то, что Берзалов слышал не далее, чем два дня назад – в школе. Тогда там же, как и здесь, звук этот донёсся, словно издалека и одновременно был совсем рядом, словно ударили одной барабанной палочкой по другой и эхо разнесло по закоулкам. Но тогда, в школе, Берзалов не обратил на этот звук никакого внимания. А сейчас он был полон зловещего смысла, и не потому что Берзалов испугался, а потому что понял, что произошло что-то, что ни при каких обстоятельствах не должно было произойти. Скрипей! – сообразил он и бросился под колонны, не обращая внимания на прах всех тех, кого смерть застала на вокзале. На помощь уже бежали, казалось, всем экипажем.

– Назад! – крикнул Берзалов, ныряя вглубь портала. – Архипов со мной, остальные в машину! Прожекторы сюда! Прожекторы!

Пока Филатов объезжал вокзал, чтобы зайти не со стороны перрона, где было слишком узко для бронетранспортёра, пока Сундуков и Гуча возились с зачехленным оборудованием, они с Архиповым проскочили внутренний дворик, зал ожидания, полный истлевших людей, и вбежали в ресторан. Им всё время казалось, что они слышат впереди и сзади, и по бокам торопливые шаги и неясные шорохи, но каждый раз это оказывались жирные, наглые крысы, копошащиеся в мертвецах. Потом свет от прожекторов, бьющих в окна вокзала, пропал, и в следующем помещении раздались ужасные крики и заработал пулемёт Русакова. Архипов за спиной тоже выстрелил. Тогда-то Берзалов различил то, что ему вначале только чудилось: изо всех самых тёмных и мрачных углов, из-под кресел с мертвецами, из-за столов, прямо из трупов вдруг стали появляться люди в чёрном. И хотя у него абсолютно не было времени разбираться в деталях, он успел заметить, что в отличие от Скрипея, ни глаз, ни лица у этих людей нет, вернее, они есть, но словно погруженные на дно самой глубокой лужи, так что черт разглядеть не было никакой возможно. Он тоже принялся лихорадочно стрелять в тех, кто оказался ближе и протягивал к нему руки с огромными, кривыми когтями. Но самое ужасное заключалось в том, что пули этих людей не убивали, вовсе не оказывали никакого воздействия, и только вспышки пламени на кончике ствола пугали их и не давали подойти вплотную. Вспышек они боялись, вспышки как будто отбрасывали их назад, а у тех, кто оказывался ближе всех, плоть осыпались, как сажа из печной трубы. Но вместо них появлялись новые и точно так же выставляли перед собой руки с кривыми когтями. Они наступали толпой и справа, и слева, и сзади, и Берзалов с ужасом ждал, когда боёк ударит вхолостую. Спасение, как всегда пришло неожиданно: по окнам, обращенным на площадь, полоснули прожекторы, люди в чёрном бросились в рассыпную, а те, которые были застигнуты светом, рассыпались, как головешки, оставив после себя кучки пепла. Но вместо погибших появлялись новые люди в чёрном. И когда казалось, что Берзалов с Архиповым не выдержат напора, что их сомнут и растерзают, Берзалов догадался крикнул:

– Включи фонарь!

Пока Архипов рубился лучом фонаря, как мечом, сверху вниз, снизу вверх, справа налево, слева направо, вдоль и поперёк, Берзалов выхватил из разгрузки сигнальный фальшфейер, ломая ногти, сорвал колпачок и дёрнул за шнур. Темноту бывшего ресторана разорвала яркая вспышка, красное пламя с шипением ударило вверх, и по толпе людей в чёрном пронёсся крысиный писк ужаса. Они шарахнулись, закрываясь руками, но было поздно: те, кто находился ближе всего, сразу же прекратились в пепел, а те, кто попытались бежать, падали и умирали на мгновение позже. Спастись удалось лишь тем, кто только ещё вылезал из мрака.

– А-а-а! А-а-а! – орал Берзалов, тыча во все стороны фальшфейером и выкашивая ряды противника, словно косой.

В окна снова полоснул свет от прожекторов, и они с Архиповым окончательно разогнали нападавших по углам. Можно было всех элементарно добить, но пулемёт Русакова и автомат Бура уже начали захлебываться. И тогда Берзалов и Архипов бросились в следующее помещение, которое оказалось кухней без окон. Призраки таились по углам и, казалось, только и ждали, когда у Русакова и Бура кончатся патроны.

– Свои! – крикнул Берзалов, швыряя в толпу призраков фальшфейер и зажигая новый.

– Я же говорил! – кричал Бур, воинственно отстреливаясь из автомата. – Говорил!!!

– Говорил… – согласился Берзалов, – а надо было кричать! Счастье наше, что мы попали сюда на рассвете. – А где Кец?!

– Кец! – всполошились все. – Кец! Кец!!!

И праведный гнев охватил их, и каждый из них готов был идти дальше и драться c людьми в чёрном до победного конца. Бур даже предложил прогуляться по подсобкам, откуда тоже слышался крысиный писк.

– Да здесь он, здесь, – в наушниках раздался спокойный голос Сундуков. – Давно уже на броне.

– Чего же ты молчал?! Вашу-у-у Машу-у-у!.. – выругался Берзалов. – А Сэр?..

– И Сэр здесь, – сказал Сундуков.

У Берзалова отлегло с души.

– Там… – вдруг сообщил Бур, указывая на подсобные помещения и порываясь бежать и кромсать, тем более, что он тоже зажег фальшфейер, – там их столько!

– Всё! – сообразил Берзалов. – Хватит! Хватит! – и принялся оттягивать в сторону Архипова и Русакова, которые носились по углам и закоулкам и совали везде, в том числе и в вентиляцию свои фальшфейеры. – Уходим! Уходим!

Его трясло, как в лихорадке. Никогда он не был так близок к смерти, как сейчас.

– Уходим!

И только оказавшись в бронетранспортёре и, испытав облегчение, они начали смеяться, показывая на друг друга пальцем:

– Негр, негр, негр!

Филатов завёл и ввёл бронетранспортёр на широкую улицу. Наконец взошло солнце, и город казался вымершим.

– А ведь мы словно сажей перемазаны! – заметил Архипов, поглядев на себя в зеркало.

И действительно, вся одежда, лица и руки стали чёрными. А потом наступила реакция.

– А ему как влепил! – кричал Бур.

– А я ему прямо в роже, в рожу! – вторил ему капитан Русаков. – Но если бы не вы, братцы, – обнял он Архипова, – мы бы с Буром и пяти секунд не продержались.

– А кто это были вообще? – спросил Сундуков и выпучил свои и без того изумлённые жизнью глаза.

– А чёрт их знает, может, эти самые инвазивные захватчики, – предположил Архипов. – Я, честно говоря, уже с жизнью прощался, да Филатов и Сундуков выручили. Как дали прожекторами – всех в труху.

– Нет, это не захватчики, – уверенно заявил Берзалов, будто знал истину. – Потому что реальной силы за ними нет.

– А кто тогда?! – спросили хором у него и уставились требовательно, словно от слов Берзалова зависело их существование.

– Я думаю, – сказал Берзалов, – просто какие-нибудь паразиты, пришедшие следом за инвазивными захватчиками.

– Какие ещё паразиты?! – страшно удивились все.

– Могут быть у них паразиты? – спросил Берзалов.

– Могут! – согласились все.