Авадон

– Вот именно про Петерсена я бы и хотел поговорить...

– Вот еще!
– фыркнула Гельрод.
– С какой стати мне с вами обсуждать наших меценатов?

– А Петерсен входил в число меценатов?
– уточнил Лимек, мысленно почесывая в затылке: плачевное состояние финансов инженера не давало повода заподозрить его в филантропической деятельности.

– До свидания, господин Лимек, - поджала губы Петерсен.
– Покиньте, пожалуйста, мой кабинет, или я вызову охрану.

Ах ты, стерва, подумал Лимек. Нажать на нее? Хотя... Не стоит. Вряд ли старая вредная сука испугается публикации в "Авадонском вестнике" того факта, что бывшая растлительница малолетних работает в детском приюте - слишком уж она уверенно держится, так ведут себя те, кто во всем полагается на могущественных покровителей. На этом и сыграем.

– Видите ли, госпожа Гельрод. Вы меня не совсем верно поняли. Я работаю на Ламара Ксавье, если это имя вам о чем-то говорит...

С этими словами Лимек достал из бумажника визитку фабриканта.

– Это он рекомендовал мне обратиться к вам по поводу инженера Петерсена.

При виде визитки на лице Сивиллы Гельрод нарисовалась услужливо-заискивающая мина, а голос откровенно залебезил:

– Что же вы сразу не сказали, господин Лимек! Прошу простить меня за грубость, вы же понимаете, ведь сегодня такой день... Эти вороны! Это ужасно! Я вся на нервах... Так что бы вы хотели знать?

– Как давно вы знали инженера?

– Шесть лет, - с готовностью ответила Гельрод.
– С самого первого рабочего дня. Если бы не господин Ксавье... Передайте ему от меня самые теплые пожелания!

– Обязательно, - пообещал Лимек.
– А что Петерсен делал в приюте? Помимо пожертвований?

– Ну, - почти натурально смутилась Гельрод.
– Вы понимаете... Я могу быть с вами откровенной? Ну да, конечно же, могу... В нашем приюте так редки случаи усыновления сироток...

– И?

– И поэтому... Мы установили... э... политику открытых дверей для наших меценатов, - выкрутилась Гельрод.

– Что это значит?
– продолжал давить Лимек.

– Ну... Сиротам так не хватает родительского тепла... А наши меценаты слишком заняты, чтобы взвалить на себя ношу полной ответственности за ребенка! И мы нашли компромисс...

– Вы сдавали детей в аренду?
– спросил Лимек напрямую.

– В основном девочек, - сказала Гельрод.
– Но вот Персиваль как раз предпочитал мальчиков. Точнее, одного конкретного мальчика...

К горлу подкатила тошнота. Сколько лет он занимался этой работой, а привыкнуть так и не смог. Решил для себя раз и навсегда, что нет предела гнусности человеческого естества, и что никого и никогда нельзя понять до конца, хоть проживи с ним целую жизнь.

– Я могу увидеть этого мальчика?
– спросил сыщик.

– Увы, это невозможно! Сорванец сбежал три дня тому назад! Ночью!

– В ночь со среды на четверг?

– Совершенно верно.

Уж не поэтому ли инженер-содомит наложил на себя руки? Если бы все было так просто, вздохнул Лимек. Он достал из бумажника сотенную купюру, послюнил химический карандаш и написал на ней свой рабочий номер телефона и домашний код пневмопочты.

– Если мальчик объявится, дайте мне знать.

– Всенепременно, - закивала смотрительница, улыбаясь на прощание.
– Не забудьте про мои наилучшие пожелания господину Ламару! Он ведь наш постоянный клиент!

15

На выходе из приюта за Лимеком увязались (или ему показалось, что увязались) два подозрительных субъекта. По всем правилам наружного наблюдения первый филер, невыразительный тип в сером плаще, топтался позади Лимека, отставая на десять шагов, а второй - смешной коротышка в темном полупальто и дурацкой шляпе-котелке, двигался параллельно по другой стороне улицы. От коротышки Лимек избавился очень просто, нырнув в ближайший подъезд и выскочив через черный ход, но там его уже поджидал топтун номер один. Потеряв напарника, топтун растерянно, но с упорством плелся за Лимеком, пока тот не поднялся на платформу надземки и, дождавшись поезда, не проделал старый как мир трюк с выпрыгиванием из вагона в последнюю секунду. Помахав серому типу ручкой, Лимек поехал в центр.

Напряжение, охватившее горожан этим утром, нарастало. Мотоциклетные патрули трискелей усилили броневиками с солдатами, тут и там расставляли металлические заграждения (не от демонов, конечно, а от мародеров), пожарники проверяли, есть ли вода в гидрантах, а на площадях дежурили кареты скорой помощи. Подготовка к грядущему Шторму шла полным ходом, хотя по радио по-прежнему передавали веселые мелодии, пропустив даже утренний прогноз башни Сарториуса. В воздухе висело ожидание большой беды.

Лимек собрался позавтракать, но фабричные столовые, множество которых располагалось в Люциуме, все до единой закрылись на санитарный день. Чем ближе сыщик подходил к Бельфегору, тем выше становились и без того кусачие цены в ресторанах. А после вчерашнего загула от пятисот талеров задатка, полученных у Ксавье, в кармане Лимека остались жалких полторы сотни - цена хорошего обеда в ресторане "Маджестик", что на Терапевтическом бульваре.

Пора пополнить кассу, подумал Лимек, изучив содержание бумажника. Обращаться к Ленцу, как советовал фабрикант, нет ни малейшего желания. Да и поговорить с самим директором не мешало бы... На визитке Ксавье был указан адрес: отель "Гедония", королевские апартаменты (пентхаус).

Швейцар, весь в золотом галуне, покосился на испачканную и мятую одежду Лимека, но пропустил внутрь беспрекословно. В такое утро трудно было удивить кого-то небритой физиономией или затрапезным видом... Даже в "Гедонии", среди светильников в стиле ампир, толстых багровых ковров и пышной лепнины на потолке, хватало людей небритых, неумытых и пребывающих на грани нервного срыва. Вышколенная прислуга, и та дергалась, не зная, как себя вести с уважаемыми гостями, если те вдруг начнут биться в истерике и требовать гарантий безопасности на все время Шторма. У расположенной под лестницей двери в убежище уже выстроилась длинная очередь.

А над лестницей висел гигантский портрет канцлера Куртца. Грузная туша облачена в парадный китель с орденскими планками, двойной подбородок лежит на воротнике-стойке, лысый череп поблескивает, тонкие губы кривятся в надменно-брезгливой усмешке - бессменный владыка Авадона на протяжении вот уже тридцати с лишним лет взирал на разворачивающуюся перед ним суету с невозмутимым презрением небожителя.

Среди рядовых авадонцев ходили легенды о специальном бункере на глубине трехсот метров, со свинцовыми стенами, экранирующими эманации, с бассейном и спальней, где канцлер и его присные предавались разврату во время Штормов, пока все население города корчилось от ужаса, рыдало, погибало в давке в убежищах и выбрасывалось из окон собственных квартир.

Но Лимек в эти легенды не верил. Ничто - ни свинец, ни золото, ни другой материал не препятствовали эманациям Бездны, или демонам, как их называли в старину. Не было такого убежища, такого подземного бункера, такого схрона, где можно было бы пересидеть Шторм в безопасности. Не было такого эликсира, который можно было бы выпить, и не было сыворотки, чтобы ввести в кровь и приобрести психологический иммунитет - чтобы там не обещали разработать в Алхимической лаборатории. И защитные шлемы ученые мужи из Политехникума тоже пока лишь обещали... И никакое чудо-оружие пока не вышло из-за стен Фабрики, чтобы одним махом покончить с извечным проклятием Авадона.