Аванпост

— Спасибо, — прошептала я, когда мои глаза наполнились слезами.

Бо подошел и прижал меня к себе. Свободной рукой он пожал руку Сайласа, затем прижал меня крепче, когда Сайлас вышел на улицу и уехал.

— Все будет хорошо. — Бо крепко обнял меня, когда я потеряла контроль над своими слезами. Мои плечи сильно дрожали, пока я пыталась подавить громкие рыдания. Я не могла долго плакать, потому что Бо нужно было домой, но, когда он будет в безопасности на дороге, я дам волю своим эмоциям. Я могла бы подождать еще немного.

— Я в порядке, — икнула я и отошла. — Давай я принесу твои бутерброды, чтобы ты мог уехать.

Он протянул руку и притянул меня обратно в свои объятия.

— Я остаюсь на ночь.

— Ты не обязан. — В моих словах не было никакой убежденности. Я хотела, чтобы он остался и обнимал меня всю ночь напролет.

— Я остаюсь, — повторил он.

Я приподняла подбородок, чтобы он мог наклониться и слегка коснуться своими губами моих. Он немного помедлил, но прервался, когда у меня снова заурчало в животе.

— Нам лучше поесть. — Я расправилась с арахисовым маслом и желе в рекордно короткие сроки, пока Бо доедал второй бутерброд.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Бо, пока я готовила ему еще один.

Я пожала плечами.

— Грустно. Я начинаю терять надежду, что когда-нибудь снова смогу вернуться домой.

— Неужели было бы так плохо?

Я отложила свой нож для масла.

— Что?

— Если бы ты не смогла вернуться, это действительно было бы так плохо?

Я отвернулась от прилавка, злясь на него за то, что он легкомысленно отнесся к ситуации. Стресс этого дня заставил меня сорваться.

— Как ты вообще можешь спрашивать об этом? Конечно, это было бы плохо. Я хочу вернуть свою жизнь. — Я бы внесла некоторые изменения в свой прежний образ жизни, но, по крайней мере, я все еще была бы сама собой.

— Ты хочешь вернуть свою жизнь в Сиэтле? — спросил он.

— Да. — Я была сбита с толку его вопросом. — Какая еще жизнь у меня есть?

Челюсти Бо крепко сжались, а вена на его лбу вздулась.

— Серьезно?

Гах! Почему, черт возьми, он так разозлился? Я была единственной, кто имел право расстраиваться. Здесь на кону была не его жизнь, не его личность. Его гнев полился без всякой причины, кроме того, что я хотела вернуться домой. Это было нелепо. Он вел себя нелепо.

— Да, серьезно. Я хочу вернуться домой. Я хочу жить своей жизнью. Я хочу быть свободной и делать свой собственный выбор. — Я не знала, что подразумевает программа защиты свидетелей, но моя свобода и независимость, скорее всего, были бы ограничены.

Бо покачал головой.

— Ты одержима желанием вернуться домой и продолжить с того места, на котором остановилась?

— Да! — Насколько это было шоком? Программа защиты свидетелей была бы последним средством любого здравомыслящего человека.

— Ты бы даже не подумала о том, чтобы жить где-нибудь в другом месте?

— Нет. — Мой рот открылся, когда я уставилась на него. Я даже не смогла бы выбрать новый дом. ФБР сделало бы это за меня. Конечно, я бы этого не хотела. Он что, сошел с ума?

— Ха, — усмехнулся он. — Думаю, мне не стоит удивляться. — Я молча уставилась на него, когда он подошел к холодильнику и достал воду, хлопнув дверцей с такой силой, что приправы на полках разлетелись.

Я скрестила руки на груди.

— Я не могу поверить, что ты злишься на меня.

— А я не могу поверить, что влюбляюсь в девушку, которая настолько упряма, что даже не задумывается о том, что жизнь, к которой она так сильно хочет вернуться — полное дерьмо. — Не оглядываясь, он схватил ключи со стойки и выбежал на улицу.

— По крайней мере, эту жизнь я создаю сама! — крикнула я ему в спину.

Бо ничего не ответил, кроме как захлопнул дверь своего грузовика и завел двигатель, когда тот с ревом ожил. Шины прокрутились, и полетела грязь, когда он умчался с бешеной скоростью.

— Не сходи с ума! Ты врежешься в дерево! — крикнула я, хотя он и не мог меня услышать.

Не успели его задние фонари исчезнуть, как я увидела, что они возвращаются на полной скорости задним ходом. Бо оставил двигатель включенным, а свою дверцу открытой и направился в мою сторону.

— Мне нужна моя сумка.

Я вошла внутрь первой, схватила с пола его рюкзак и швырнула в него. Он поймал его и перекинул через плечо, не тратя на меня ни секунды, прежде чем повернуться.

Возможно, он и покончил с нашей ссорой, но я — нет. Я даже не знала, почему мы поссорились, но поскольку я не могла позволить себе роскошь убежать, я продолжала кричать, прежде чем он успел снова исчезнуть:

— Если ты так сильно хотел, чтобы я попала в программу защиты свидетелей то, что это было сегодня с Генри? Почему ты просто не позволил ему забрать меня?

Его ноги замерли на деревянном полу.

— Что?

— Если ты считаешь, что моя нынешняя жизнь — «полное дерьмо», тогда почему ты просто не позволил мне уйти сегодня? Генри уничтожил бы ту жизнь, которую ты считаешь такой плохой, и у меня было бы совершенно новое существование.

Бо обернулся, суровое выражение на его лице сменилось замешательством.

— О чем ты говоришь? — спросил он.

Я вскинул руки в воздух.

— А ты о чем говоришь? Ты спросил меня, как я себя чувствую, и я сказал тебе, что мне грустно, что я не могу вернуться домой. Потом ты разозлился, потому что я не хочу бросать всю свою жизнь, свою семью и своих друзей только для того, чтобы начать все сначала, как плод воображения ФБР. Даже если моя жизнь — дерьмо, Бо, это лучше, чем программа защиты свидетелей. Но если ты думаешь иначе, почему ты не отправил меня с Генри?

Его сумка соскользнула с плеча, и он обеими руками потер лицо, вздыхая:

— Черт. Мне очень жаль.

Ладно, теперь я была в замешательстве.

— За что ты извиняешься?

— Я не знал, что ты говорила о программе защиты свидетелей.

— Не знал? — Я прокрутила в голове наш спор. Если он не думал, что я говорю о программе защиты свидетелей, тогда почему он так разозлился? — Тебе нужно продолжать объяснять.

Он вздохнул и помахал мне рукой.

— Тебе нужно подойти сюда.