Авантюрист поневоле

Гримзл, сидевший на грязном полу в углу камеры, с видом существа, которое привыкло наблюдать, как окружающие решают за него все проблемы, тихо радовался тому, что никто не обращает на него внимания.

— Вот так и живу, — пробормотал он себе под нос, опустив взгляд на свои пальцы, которыми бездумно ковырял в трещинах пола.

И тут, внезапно, дверь подземелья распахнулась с таким пронзительным скрежетом, что даже паутина, свисавшая с потолка, содрогнулась, словно живое существо, потревоженное в своём спокойствии. В темницу вошёл человек, чей внешний вид был воплощением стереотипичного клерка — тот тип, которого либо обожают за безупречную вежливость, либо отчаянно хотят ударить чем-нибудь тяжёлым, чтобы он наконец замолчал. На нём был идеально сидящий костюм, а в руках он держал что-то, напоминающее металлические браслеты.

— Прекрасный день, дамы и господа! — радостно провозгласил он, улыбнувшись так широко, что в ответ на его бодрость воздух в камере будто попытался сбежать через все доступные щели. — Надеюсь, вы устроились с комфортом?

— Ещё один идиот... — пробормотала Рейна, глядя на него так, как смотрят на отвратительного таракана. Её глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию.

незнакомец прошёл мимо решёток с грацией официанта, неся воображаемый поднос с самыми изысканными блюдами, каждое движение было точным и выверенным. Он остановился перед камерами, обдавая заключённых волной своего ненатурального дружелюбия.

— Меня зовут мистер Умс, — представился он, делая акцент на каждое слово. — Я помощник нашего досточтимого мэра. И у меня для вас великолепные новости! Но сперва! — его голос перешёл в сладковатый фальцет. — Прошу вас, дорогие заключённые, высунуть правые руки!

Его интонация была такой же приторной, как у уличного торговца, предлагающего случайным прохожим бесплатную дегустацию сыра.

— И зачем нам это? — холодно спросила Рейна, её взгляд был ледяным, как айсберг, неподвижный в ожидании, когда корабль сам на него налетит. Она даже не двинулась с места.

— Ах, мадам, это всего мера предосторожности! — улыбка мистера Умса расширилась ещё больше, казалось, если бы не уши, она продолжила бы тянуться дальше. — Безобидные устройства, которые помогут отслеживать ваши перемещения и предотвращать... ненужные побеги! — Последняя фраза была произнесена с таким энтузиазмом, что любой, услышавший её, мог бы подумать, что речь идёт о каком-то удивительном подарке.

— А от похмелья они помогут? — мрачно пробормотал Виктор.

— Боюсь, что нет! — с искренним сожалением ответил Умс, его вежливость была настолько чрезмерной, что становилась почти оскорбительной. — Ваши руки, пожалуйста!

Рейна тяжело вздохнула. Она посмотрела на Умса так, будто вот-вот начнёт допрашивать его с пристрастием. Медленно и со скрытым презрением, она протянула руку через решётку. Браслет защёлкнулся на её запястье с тихим, почти беззвучным щелчком, который всё равно заставил её губы сжаться ещё сильнее.

Виктор, всё ещё зевая и чувствуя себя отвратительно, неохотно протянул руку. Как только браслет сомкнулся на его запястье, он ощутил лёгкое покалывание — не больное, но всё же неприятное, как комариный укус, который никак не удаётся почесать.

Когда настала очередь Гримзла, гоблин бросил на Умса такой взгляд, будто тот протягивал ему контракт с множеством подвохов, написанных мелким шрифтом. Взгляд был недоверчивым и подозрительным, словно гоблин считал, что в этом браслете кроется какой-то хитрый подвох.

— Это совсем не больно! — мягко улыбнулся Умс.

— Я не боюсь! — резко вскрикнул Гримзл, его голос дрожал, что делало его слова менее убедительными. — Просто... обдумываю!

— Конечно, конечно, — бодро согласился Умс, его голос теперь был полон той же невыносимой любезности. — Правая рука, прошу!

Гримзл неохотно вытянул руку, словно каждый мускул в его теле сопротивлялся этому движению.

— Ну вот, и всё! — воскликнул Умс с таким воодушевлением, словно только что получил награду за лучшего работника месяца. Его руки нервно потирали друг друга, как у человека, готовящегося озвучить важное объявление, а грудь, вздымаясь в преувеличенно глубоких вдохах, напоминала актёра перед выходом на сцену.

— Ну что ж, господа и... эээ, дама, — начал он с преувеличенной учтивостью, будто когда-то прочитал учебник по этикету, но так и не понял, как его применять. — Думаю, вы уже догадались, что с сегодняшнего дня ваша жизнь утратит... как бы это сказать... определённую свободу. — Он замолчал, улыбаясь так, будто хотел придать своим словам что-то обнадёживающее, но добился лишь раздражения. — Инцидент в "Золотой Совке" — если это можно так назвать, — сломанную мебель, выбитые окна, сломанные носы и, конечно, моральный ущерб — требуют компенсации.

Рейна сузила глаза, её взгляд был таким острым и опасным, что казалось, она мысленно прикидывала, как можно выбить ему два зуба, не вставая с места. Её руки сжались в кулаки, хотя она всё ещё сохраняла ледяное спокойствие. Гримзл поджал уши и съёжился, стараясь выглядеть как можно меньше. Виктор, словно не замечая происходящего, продолжал задумчиво смотреть в пол, погружённый в свои мрачные, похмельные мысли о бренности жизни.

— Компенсации? — хрипло спросила Рейна.

— Именно! — Умс оживился, его глаза заблестели, как у человека, который всю жизнь ждал этого вопроса. — Вам нужно будет просто отработать нанесённый ущерб... на общественных работах!

— Общественных работах? — переспросил гоблин, его голос сорвался в высокий тон. — Метлой махать?

— Вполне возможно! — усмехнулся Умс, его зубы сверкнули в тусклом свете камеры, как коварные жемчужины. — Вы отправитесь к одному очень уважаемому фермеру. Будете помогать ему с хозяйством — ухаживать за животными, следить за урожаем... В общем, скучать точно не придётся!

— И сколько времени это займёт? — спросила Рейна, размышляя о чем-то своем то и дело поглядывая на Тюрина.

— О-о, столько, сколько потребуется, чтобы покрыть ущерб, — беззаботно ответил помощник мэра, его улыбка не сходила с лица.

Рейна молча кивнула. Виктор тихо вздохнул, мечтая лишь о тишине и таблетке от головной боли. А Гримзл, поникший духом, простонал, как будто его заставляли учить старые, нескончаемые песни гномов со всего Многомирья.

— Ну что ж! — весело щёлкнул пальцами Умс, как будто только что объявил о десерте. — После завтрака отправляемся на ферму! — Он развернулся на каблуках и, бодро зашагал, исчез за дверью, оставив за собой неприятный привкус приторной вежливости.

Гримзл проводил его долгим, тоскливым взглядом, полный безнадёжности.

— Вот засада, — пробормотал он, уставившись в пол.

***

Борт сидел на крыльце своего скрипучего, деревянного дома и задумчиво чистил яблоко, как будто именно от процесса удаления кожуры зависела судьба всей его фермы. Старый, потемневший от времени нож, который видел больше, чем Борт за всю свою жизнь, легко срезал тонкие спирали кожуры. Они, лениво извиваясь, падали на потрескавшуюся землю у его ног, где их уже поджидали муравьи, занятые своими неотложными делами.

Ферма его раскинулась на живописных холмах, покрытых мягкими зелёными волнами травы, что плавно стекали вниз к долине. Внизу, словно серебряная лента, вплетённая в этот пасторальный пейзаж, извивалась река, блестя в лучах утреннего солнца. На горизонте виднелись вековые деревья, чьи длинные, задумчивые тени напоминали о том, что когда-то здесь не было ни ферм, ни городов, и что когда-то всё вокруг принадлежало безмолвным океанам лесов, которые властно господствовали над землёй. Но несмотря на всю эту картину мира и покоя, в Борте не было ничего идиллического.