Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Вскоре Бертран исчез из поля зрения Видока, однако эти сведения об олимпийцах он хорошо запомнил. Вскоре многие олимпийцы были арестованы, по-видимому, по доносу Бертрана.

Хотя Видок и отказался от предложения стать осведомителем, но эта мысль запала ему в голову, ведь он был изгнан из общества, хотя и готов был исправиться. Лучшим доказательством этого было то, что всякий раз после очередного бегства он отличался примерным поведением и редкой добросовестностью в выполнении своих обещаний. Не раз Видок проклинал свою судьбу, погубившую его молодость. Теперь он твердо решил исправиться, сделаться честным человеком, заработать право вернуться в мир добропорядочных людей и навсегда порвать с прошлым. Но как искупить вину? Как заставить поверить, что он готов исправиться?

Недолго думая, Видок написал письмо жандармскому полковнику о том, что ему известны имена тех людей, которые совершили одну кражу, которую в то время расследовала полиция. Он описал внешность участников этой кражи, и благодаря этому они были схвачены. Правда, письмо это Видок написал пока анонимно. О нравственной стороне своего поступка в то время он мало задумывался.

Вскоре после этого Видоку стало известно о плане ограбления и убийства, которое задумали его дружки. Ни минуты не раздумывая о грозившей ему опасности в случае разоблачения доноса, Видок отправился в парижскую полицейскую префектуру к шефу ее Первого отделения господину Анри, ведавшему борьбой с уголовными преступлениями. Господин Анри принял его благосклонно, но заявил, что не может предоставить ему никаких гарантий. Он сказал Видоку, что это не помешает ему сделать разоблачения, которые, после обсуждения, может быть, и заслужат внимания…

Видок попытался возразить господину Анри. Он заявил, что подвергает свою жизнь опасности и что тот, возможно, не представляет, на что способны преступники, которых он хочет выдать. Если же его вернут на галеры, то там его также будет ждать жестокая кара, если станут известны его контакты с полицией. Разговор этот так и закончился ничем. Сделка не состоялась. Видок покинул полицию, не назвав своего имени.

После этого Видок оставил на некоторое время мысль о сотрудничестве с полицией. Он, как и прежде, скрывался, жил под чужим именем. Он не сомневался в том, что над ним тяготеет проклятие и напрасно бежать от порока, который с удивительным постоянством настигал его.

Как он и предугадывал, какую бы маску он ни надевал на себя, правосудие в конце концов настигло его и на этот раз. Вскоре он вновь очутился в Бисетре. Здесь его встретили как признанного главаря уголовного мира. Его авторитет был непререкаемым. Преступники ему подчинялись, старались во всем угодить. Слава Видока росла, однако мало утешала его самого. Он вновь решил предложить свои услуги полиции, причем с условием освобождения от каторги и отбывания срока заключения в любой тюрьме. Вновь Видок написал господину Анри, сообщив важные сведения. При этом он уверял, что и впредь будет поставлять подобного рода информацию. Господин Анри доложил обо всем префекту полиции Паскье. Предложение Видока, наконец-то, было принято.

После этого Видока перевели в тюрьму Форс, в которой был более легкий режим. За двадцать один месяц, что он находился в этой тюрьме, благодаря его доносам полиции удалось разоблачить и арестовать много преступников. Уже тогда Видок принес большую пользу для безопасности всей Франции. Господин Анри доложил префекту полиции о многочисленных разоблачениях и арестах, сделанных благодаря помощи Видока. Вскоре он был освобожден. Для этого был разыгран спектакль побега для того, чтобы никто не мог заподозрить Видока.

Таким образом, произошло одно из самых неожиданных и поразительных превращений Видока. Из преследуемого и гонимого обществом преступника он становится его рьяным защитником. Своими спасителями и благодетелями он считал Анри и Паскье. «Они возвратили мне жизнь, если не более, — говорил он. — Для них я готов был подвергнуть себя тысяче опасностей, и мне поверят, если я скажу, что часто рисковал собой, чтобы добиться от них одного слова похвалы».

Господин Анри руководил первыми шагами Видока на поприще сыска. Это был хладнокровный человек с твердым характером, к тому же очень наблюдательный, прекрасный физиономист. В уголовной среде его называли «Сатаной» или «Злым гением». И он заслужил эти прозвища. Прирожденный полицейский, он обладал истинным талантом сыщика и как никто другой был предан своему делу. У Анри было два способных помощника — следователь Берто и начальник тюрем Паризо. И вот эти трое решили искоренить разбой в столице. Видоку в их планах отводилась едва ли да главная роль. Было решено поручить Видоку возглавить борьбу с преступностью. Так бывший каторжник оказался в роли охранителя закона.

Перед Видоком была поставлена задача непосредственного осуществления замысла по очищению Парижа от преступников. Задача эта была сложной хотя бы по той причине, что в подчинении у новоявленного шефа уголовной полиции было всего четыре помощника — таких же, как он бывших заключенных. Первый крупный успех Видока на новом поприще был связан с именем знаменитого фальшивомонетчика Ватрена, за поимку которого он получил денежное вознаграждение.

Разоблачениям Видока способствовал не только его талант сыщика и знание преступного мира, но и искусство трансформации. Так, во время охоты на преступников он появлялся на парижских улицах, в притонах и трущобах под видом слуги и ремесленника, угольщика и водовоза. Причем он мог одинаково ловко носить костюм бродяги и аристократа. В борьбе с уголовниками он избрал способ личного наблюдения. Посещая под чужим именем злачные места, Видок притворялся, что его преследует полиция и тем самым входил в доверие. Воры, бандиты и мошенники были убеждены, что он такой же, как и они, ведь он свободно изъяснялся с ними на воровском жаргоне арго, знал законы уголовного мира и такое рассказывал о своих похождениях, что самых закоренелых преступников брала оторопь. Ежедневно Видоку удавалось кого-нибудь изловить, но никто из арестованных даже не мог и помыслить, что угодил за решетку по его милости.

Контора Видока располагалась на улочке Святой Анны, неподалеку от префектуры полиции. Своих помощников он набирал из бывших уголовников, прошедших тюрьмы и каторги. Он руководствовался принципом, согласно которому «побороть преступление сможет только преступник». Вначале, как мы уже говорили, бригада Видока, которую в шутку стали называть «бандой», состояла из четырех человек. Потом их стало двенадцать. С такой горсткой людей Видок умудрялся арестовывать по несколько сотен убийц, воров и мошенников в год. Ему удавалось обезвреживать целые шайки бандитов, насчитывавшие до двадцати человек. Уголовники стали его люто ненавидеть. Они грозили Видоку расправой и не раз покушались на его жизнь. Невзлюбили Видока и полицейские. Они завидовали его ловкости и удачливости, не раз пытались оклеветать, распускали слух, будто он действует заодно с ворами и получает от них свою долю. В то же время сами вступали в сговор с преступниками, выдавая им планы Видока.

Между тем его авторитет у начальства продолжал расти. Видоку поручали самые сложные и опасные дела, с которыми он всегда успешно справлялся. Однако, несмотря на все успехи, он продолжал числиться тайным агентом. Ему все еще не было даровано помилование, хотя его должность вроде бы и гарантировала свободу. Однако такая свобода была относительна, т. к. в любое время его могли этой свободы лишить. Не забывал он и о том, какое презрение питали к занимаемой им должности. Однако, по зрелому размышлению, он решил, что тяготившие его мысли — не более как предрассудок, т. к. совесть его была чиста и вину свою он искупил. Сознание этого помогло Видоку переносить несправедливость и неблагодарность. И все-таки, только тогда, когда его назначили руководителем всего сыска, т. е. когда он стал начальником Сюртэ — криминальной полиции, — он мог считать, что, наконец-то, добился признания и благодарности.

Вообще говоря, Видок был полон благих намерений и всерьез думал не только очистить город от уголовников, но и перестроить всю систему карательных мер и наказаний, до этого (по его мнению) нелепую и малоэффективную. Так, он хотел улучшить режим в тюрьмах и на галерах, т. к. по себе знал, как тюрьма уродует и озлобляет людей, особенно тех, кто оказался там впервые, причем часто за ничтожную провинность.

Некоторые завистники говорили, правда, о том, стоит ли доверять «банде Видока», т. к. она состоит из бывших карманников и уголовников. Тогда Видок, решивший положить конец этим подозрениям, приказал своим сотрудникам постоянно носить замшевые перчатки, и что первого из них, кого увидит без перчаток, немедленно уволит (было хорошо известно, что «работать» в перчатках никакой карманник не сможет).

Между тем слава Видока росла. На его счету было уже более семнадцати тысяч задержанных преступников. Среди них не только безвестные воры и мошенники, но и уголовники, чьи имена наводили ужас на весь город. Ему удалось раскрыть несколько краж, совершенных в апартаментах принца Конде, у маршала Буппо, в музее Лувра, где был задержан граф де Руссийон, карманы которого оказались набиты драгоценностями, и в других домах аристократов и банкиров.

В 1827 году префектом полиции был назначен Делаво. У Видока с ним сразу не сложились отношения. Шеф стал придираться, упрекать Видока в том, что его сотрудники вне службы ведут себя неподобающим образом (например, отказываются посещать церковь). Все это говорилось таким тоном, что Видок, в конце концов, не выдержал и заявил, что подает в отставку. В своем заявлении он писал: «Восемнадцать лет я служу в полиции и никогда не получал в свой адрес упреков со стороны Ваших предшественников. После Вашего назначения мне уже второй раз приходится выслушивать от Вас нарекания по поводу поведения моих агентов. Могу ли я отвечать за их поведение вне службы? Конечно, нет. Чтобы лишить Вас возможности, месье, и в будущем обращаться ко мне с подобными претензиями, которые мне неприятно слышать, имею честь просить Вас принять мое прошение об отставке».