Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики
Шрифт:
Благодаря изобретательности Пинетти иллюзорное искусство обогатилось мнемотехникой — «угадыванием мыслей на расстоянии». Именно он впервые разработал условный код, с помощью которого артист может передавать ассистенту все необходимые сведения. Афиша 1784 года извещала: «Кавалер Пинетти покажет различные эксперименты с новыми открытиями, в частности, то, как госпожа Пинетти, сидя на одном из последних мест с платком на глазах, отгадает все, что будет предложено ей любым из собравшихся».
Пинетти очень ревниво относился к своим профессиональным секретам. Тем не менее в том самом году, когда афиша обещала публике «совершенно неподражаемые механические, физические и философские представления» в исполнении кавалера Пинетти, в том самом 1784 году во Франции вышла книга
Пинетти ничего не оставалось, как выпустить собственную книгу с «разоблачениями» своих фокусов. Но она уже не имела такого эффекта, как книга Декрана, который продолжал наблюдать за Пинетти и выпустил еще четыре книги с описанием его трюков.
Пинетти бежал из Франции в Берлин. Но здесь его опытами заинтересовался профессор Косман, который вскоре выпустил в свет двухтомник «Кавалер Пинетти де Мерси, физические увеселения» с подробным разбором его номеров. Разъяренный Пинетти пригрозил Косману кинжалом. Тот пожаловался королю. Иллюзионисту пришлось бежать и из Германии.
Конец карьеры Пинетти был поистине трагичен. У него появился конкурент — молодой французский аристократ де Гризи (1768–1830), выступавший под псевдонимом Торрини. Он освоил наиболее сенсационные фокусы Пинетти и начал выступать с ними именно в тех городах, где ожидался приезд кавалера. После серии провалов Пинетти решил отправиться в Россию и обосноваться при царском дворе. В пути он и умер.
Между тем Торрини был в зените славы. Он даже выступал в Ватикане перед самим папой Пием VII. Однако вскоре несчастный случай прервал его блистательную артистическую карьеру. Во время исполнения иллюзионного трюка «Сын Вильгельма Телля» Торрини нечаянно убил своего партнера — родного сына (по ошибке пистолет оказался заряженным не холостым, а боевым патроном). Жена иллюзиониста не пережила катастрофы, а сам он, порвав со своим прошлым, с тех пор разъезжал по дорогам Франции, зарабатывая на хлеб выступлениями на базарах.
ГЛАВА 8.
НА ТЕАТРАЛЬНОЙ СЦЕНЕ
1. ГАСПАР РОБЕРТСОН
«Граждане, я не из тех шарлатанов, которые, подобно Калиостро, претендуют на управление сверхъестественными силами, а опыты мои имеют исключительно научный характер», — так обращался, по свидетельству очевидца, к публике революционного Парижа высокий худой человек с пышной шевелюрой. Его звали Этьен Гаспар Робертсон (1763–1837). Бельгиец, специалист по оптике и воздухоплаванию, он приехал во Францию вскоре после взятия Бастилии и предложил свои услуги в качестве военного изобретателя Комитету общественного спасения. Но его военные идеи не нашли применения. Тогда Робертсон со всей страстью выдумщика предался фокусам. С помощью усовершенствованного волшебного фонаря — фантоскопа, как он назвал его, Робертсон демонстрировал тени великих людей. Его представления пользовались огромным успехом у парижан. Газеты описывали мистерии Робертсона, в которых по очереди появлялись тени Вольтера, Руссо, Марата, Робеспьера.
«Робертсон выливает на горящую жаровню два стакана крови, бутылку серной кислоты, двенадцать капель азотной кислоты и туда же швыряет два экземпляра «Газеты свободных людей». Тут же мало-помалу начинает вырисовываться маленький мертвенно бледный призрак в красном колпаке, вооруженный кинжалом. Это призрак Марата. Он ужасающе гримасничает и исчезает…
Швейцарец просит показать ему тень Вильгельма Телля. Робертсон кладет на горящие угли две старинные стрелы, и тут же тень борца за свободу Швейцарии показывается во всей своей республиканской гордости…» (Цит. по книге: Садуль Ж. Всеобщая история кино, т. 1. — М., «Искусство», 1958, с. 138).
Вызывание «призраков» сопровождалось шумовыми эффектами: громом, похоронным звоном, шумом дождя. В заключение Робертсон показывал «судьбу, которая ждет всех нас», — скелет с косой.
А вот описание
одной из пьес, поставленных Робертсоном, в газете того времени «Курье де спектакль»: «Робеспьер встает из могилы, хочет подняться. Его испепеляет молния. Тени дорогих усопших смягчают картину. По очереди появляются Вольтер, Лавуазье, Жан-Жак Руссо, Диоген, который с фонарем в руке ищет человека и как бы ходит по рядам зрителей. Среди хаоса появляется сверкающая звезда, в центре которой написано «18 брюмера». Вскоре облака рассеиваются, и мы видим умиротворителя. Он предлагает Миневре оливковую ветвь. Она ее берет, делает из нее венок и возлагает на чело юного французского героя. Нечего и говорить, что эта ловкая аллегория всегда вызывает восторги» (Там же).После падения наполеоновской империи Робертсон уехал за границу, где стал выступать с акустическими фокусами, самый знаменитый из которых назывался «Невидимая девушка».
К потолку зала на цепях был подвешен продолговатый стеклянный ящик такого размера, что в нем мог поместиться человек. Глядя через прозрачные стенки ящика, зрители убеждались в том, что он пуст. Над ним висела горящая лампа, к которой была прикреплена труба с рупором, обращенным вниз. Посетитель, говоря в трубу, задавал «невидимой девушке» вопросы и тотчас получал от нее правильные ответы. На самом деле «невидимая девушка» сидела не в ящике, а в комнате, расположенной этажом выше, и видела, и слышала все через отверстие в потолке, замаскированное цепями, поддерживающими ящик и лампу. Голос девушки проходил через свободное пространство между ящиком и потолком, и казалось, что он раздается из ящика — такова была акустическая иллюзия. Этот иллюзион заставлял многих людей ломать себе головы над разрешением его загадки.
2. ЛЮДВИГ ЛЕОПОЛЬД ДЕБЛЕР
XIX век выдвинул целую плеяду незаурядных иллюзионистов. «Фокусник, который заслуживает названия художника!» — так писала пресса об австрийце Людвиге Леопольде Деблере (1801–1864), обладавшем незаурядным талантом и артистическим обаянием. Венский фокусник демонстрировал свое искусство перед монархами всей Европы, а прусский король Фридрих Вильгельм IV пожаловал ему звание придворного артиста.
Сценический образ Деблера — светский господин, которому все удается. Свои номера он показывал в очень быстром темпе, не давая зрителям опомниться, ошеломляя их каскадом трюков.
Занавес поднимался, и иллюзионист выходил на слабо освещенную сцену. Его встречали бурей аплодисментов. Он благодарил зрителей низким церемонным поклоном и оглядывал сцену, уставленную множеством незажженных свечей. Стрелял из пистолета — и все свечи разом вспыхивали.
Выступая в Берлине перед королем Фридрихом Вильгельмом IV, Деблер предложил добыть из воздуха все, что будет угодно.
— То, что мне нужно, вы не добудете, — сказал король.
— Можете добыть мне армию?
— Увидим, — ответил Деблер, подавая королю корзину с куриными яйцами и предлагая выбрать любое.
Выбранное яйцо он положил на стол под стеклянный колпак, который через минуту снял. Затем разбил яйцо, лежавшее на столе, и оттуда полетели вверх гирлянды цветов, среди которых показался помощник, одетый генералом.
— Неужели у вас в каждом яйце по генералу? — спросил король.
— Посмотрим, — ответил Деблер и повторил ту же процедуру с другим яйцом.
На этот раз из яйца вылупился полицейский. Деблер разыграл смущение.
— Простите, ваше величество, — сказал он. — Это яйцо тухлое…
Программа неизменно заканчивалась «дарами Флоры»: иллюзионист показывал пустой цилиндр, а затем вынимал из него бесчисленные букетики фиалок и с изящными комплиментами преподносил дамам-зрительницам. В каждый букетик были вложены стихи.
Восхищенный Гете, которому исполнилось 80 лет, написал в альбом Деблера четверостишие; начинающееся словами: «Ты показал нам невозможное…»
3. БАРТОЛОМЕО БОСКО
Пожалуй, наиболее яркий след оставил у современников итальянец Бартоломео Боско (1793–1863), прозванный «Паганини фокусников».