Авантюристы
Шрифт:
Экипаж пресёк площадь Святой Клары, и гости достигли цели: перед ними открылись кованые ворота дома. Мария окинула взглядом dobra nadane[22], она была выше всяких похвал: внутренний двор просторен и вымощен отшлифованным булыжником, везде клумбы с цветами, несмотря на приближение осени, по периметру кованые скамейки, увитые диким виноградом.
Дом же смотрелся солидно, сразу же выдавая состоятельность хозяина и его амбициозность, ведь его фасад в изобилии украшали пухленькие амурчики, Дианы-охотницы, имитации виноградных лоз и греческих амфор, представляя собой полное смешение стилей.
Гости разместились в специально приготовленных комнатах. Апартаменты Марии располагались на втором этаже, и окнами выходили в парк, постриженный на английский
Тотчас появилась горничная, воскликнув:
– Пани! – бросилась госпоже на помощь, избавив её от дорожной обуви.
Мария с удовольствием опустила ноги в домашние бархатные туфли. Проворная горничная ловко распаковывала багаж, аккуратно развешивая вещи в шкафу и раскладывая обувь и шляпные коробки в отведённых для них полочках.
Через час Мария приняла ванную и, переодевшись к ужину, спустилась в просторную гостиную, освещённую огромной люстрой венецианского стекла. Её с нетерпением уже ожидали виконт и пан Кравчик. Огромный стол был сервирован на троих, из чего наблюдательная гостья сделала вывод: хозяин живёт один в столь огромном богатом доме.
Блюда были отменными и Мария, изрядно проголодавшись, уделяла им должное внимание: и утке жареной с вишнями, и ветчине с хреном, и корейке запеченной с картофелем. Виконт и пан Кравчик болтали без умолка, предаваясь воспоминаниям былых лет. Женщина поняла, что хозяин овдовел совсем недавно, дочь его очень выгодно вышла замуж и живёт с мужем в Варшаве. «Да, здесь есть чем поразмыслить… Вдовец, да ещё и богат. Правда, стар немного… пожалуй, мне в отцы годится», – подумала она, ловко управляясь в десертом: сырниками, запечёнными с тыквой и яблоками.
После ужина Мария уединилась в своих покоях, а мужчины переместились в кабинет Кравчика, где тот любил посидеть после сытной трапезы и выкурить дорогую английскую сигару, и собирались обсудить своё будущее времяпрепровождение. Виконт не стал посвящать пана Кравчика во все подробности задуманного предприятия. Да вряд ли бы тот согласился принять в нём участие – состояние поляка было приличным, он не нуждался ни в деньгах, ни в острых ощущениях авантюры, а попросту решил сыграть роль гостеприимного хозяина, в доме которого поселилась весьма известная особа из России, пожелавшая оставаться инкогнито. Но об этом инкогнито должен узнать весь город, причём из достоверного источника, в роли которого согласился выступить пан Кравчик, не из корысти, а лишь потому, что виконт пообещал хозяину превратить его дом в самый известный салон в Лодзи, да что там: во всей Польше! А пан Кравчик так любил повеселиться, выпить в хорошей компании, обсудить с коллегами по гильдии цены на нынешний лес – ведь мебель пока ещё изготавливается из древесины – да и потом, ему минул всего-то пятьдесят первый год, и ничто человеческое ему не было чуждо. И что греха таить, мысли о второй жене всё чаще посещали поляка: жизнь коротка, надо торопиться прожить её с удовольствием! Да и потом, это dobar imie[23]!
Глава 2
Через несколько дней по городу поползли упорные слухи: якобы в доме небезызвестного пана Кравчика гостит некая молодая kobieta[24], весьма красивая, благородная и благовоспитанная. Она в спешке покинула Москву, мол, генерал-губернатору не нравилось её излишняя популярность в светских кругах, затмевающая его молодую красавицу-супругу. Да и вообще, негоже державе-победительнице в войне с Францией, привечать всяких там незаконнорожденных отпрысков Наполеона, хоть и обаятельных.
Лодзь бурлил, новость передавалась из уст в уста, обрастая всё новыми интимными подробностями. Договорились до того, что сия особа состоит в любовной связи с самим паном Кравчиком: иначе как бы она оказалась в его доме? Перезрелые девы и вдовы в срочном порядке сметали в галантерейных лавках модные кружева и тесьму, в суконных лавках – шёлковый муар,
не говоря уже об обуви. Обувщики ликовали: никогда за последние пятьдесят лет, если только вспомнить нашествие Наполеона, туфли на венском каблуке не раскупались в таком количестве! Но зачем?! На этот вопрос никто не мог ответить… Возможно, понравиться пану Кравчику, ставшему в городе столь популярным, что даже юные девушки находили его не лишённым привлекательности и хороших манер, не говоря уже, об их почтенных матушках.И в этот самый момент, когда любопытство горожан достигло своего апогея, таинственная piekna kobieta[25] пригласила всю знать города на костюмированный бал в доме господина Кравчика, причём в приглашении было указано: вход только в маскарадных костюмах.
Приглашённые лодзяне пришли в неописуемый восторг, почувствовав себя тем самым весьма значимыми и уважаемыми особами, если сама внучка Бонапарта прислала им приглашение на бал, да ещё и подписанное собственной рукой.
Мужчины, томимые ожиданием увидеть прелестную особу, доселе пребывающую в доме Кравчика, дошли до того, что споры и ссоры по поводу дамы-инкогнито чуть было не закончились плачевно: за городом состоялись три дуэли подряд! Но, слава Богу, сии мероприятия закончились мирным путём: дуэлянты удовлетворились взаимными извинениями, пожали друг другу руки, договорившись встретиться на балу, обещая состязаться лишь на благотворительных торгах в пользу детского приюта в Смоленске, откуда и была родом дама-инкогнито.
Итак, дамы и их кавалеры, облачённые в изысканные карнавальные костюмы, увешанные всевозможными драгоценностями, под сенью масок, в назначенный час переступили порог вожделенного дома, предъявив приглашение лакеям, весьма плотного телосложения, похожим скорее на отставных военных или бывших полицейских.
Гости вошли в залу, освещённую тысячью свечей, закреплённых в люстрах из венецианского стекла, в центре которой стоял мужчина в костюме восточного шейха и маске, усыпанной жемчугом, и лишь по роскошным усам, вошедшие признали в нём хозяина дома.
– Господа! Я рад видеть вас на маскараде! Надеюсь, вы весело и беззаботно проведёте сегодняшний вечер, – произнёс он короткое приветствие, и тут же заиграла мазурка.
Мужчины, не растерявшись, подхватили своих дам, и закружились в вихре танца. На балконе второго этажа появилась женщина в наряде королевы. Её голову украшала диадема ослепительной красоты, волосы были убраны на затылке в пучок, собранный в золотую сетку, усыпанную драгоценными камнями; платье же свободно ниспадало с плеч, и переливалось при каждом шаге оттенками сине-голубых цветов, лицо же скрывала маска в виде бабочки.
Зал замер: неужели это она – таинственная внучка Бонапарта? Пробежал лёгкий шёпот, приглушаемый шелестом дамских вееров. Мужчина небольшого роста, облачённый в бархатный костюм пажа, гордо нёс шлейф за королевой. Она же грациозно спустилась с бельэтажа под восторженные возгласы гостей, перекинула шлейф через левую руку, вышла в сопровождении пажа на середину зала – вновь грянула музыка – и они, подавая пример гостям, начали танцевать.
Мужчины, увлекая своих партнёрш, всё ближе и ближе к королеве бала, пытались разглядеть её лицо, но тщетно: маска и серебристая вуаль, ниспадающая с нижних крыльев бабочки, лишали их такой возможности.
После третьего танца, польки, в зале появились лакеи, облачённые в нежно-лиловые ливреи, с серебряными подносами в руках, уставленными различными прохладительными напитками, винами и мороженным.
Разгорячённые танцем и полученным впечатлением дамы с удовольствием принялись за мороженное, их кавалеры – за вина. Вскоре, ещё более разгорячённые – польская аристократическая кровь бурлила через край – мужчины стали приглашать на танец королеву бала. Та же не отказывала, а напротив, извлекла из складок просторного наряда крохотную записную книжечку и карандаш, записала всех претендентов по названию их костюмов: предположим, пират, или эльф, маг-чародей, лев и тому подобное.