Авиация и космонавтика 2015 06

«Придворным» во время войны можно было бы назвать 12-й гиап ПВО Москвы, в который направляли из других полков столичной противовоздушной обороны отличившихся летчиков. Например, из 34-го иап были переведены упоминавшийся Андрей Шокун, наиболее результативный летчик полка Сергей Байков и Тимофей Белоусов, успешно совершивший высотный таран, а из 27-го иап – другой летчик, прославившийся высотным тараном, Герой Советского Союза Алексей Катрич, который в 1943 г. стал штурманом полка (ему посвящен материал следующей статьи).

В сентябре 1943 г. в 12-м гиап начинали службу выпускники Вязниковской военной авиационной школы летчиков Алексей Микоян – третий сын-летчик заместителя председателя Совнаркома СССР А.И.Микояна, а также Александр Щербаков и Лев Булганин – сыновья, начальника Главного политуправления Красной Армии А.С. Щербакова и заместителя председателя Совнаркома СССР Н.А. Булганина.

Александр Щербаков продолжил войну в составе 176-го гиап, впоследствии был летчиком-испытателем ГК НИИ ВВС, затем ЛИИ, Заслуженный летчик-испытатель СССР и Герой Советского Союза. Алексей Микоян командовал авиацией Туркестанского военного округа, Заслуженный военный летчик СССР и генерал- лейтенант авиации. Лев Булганин продолжил службу в 28-м иап ПВО Москвы, а после войны – в штабе НИИ ВВС.

Возвращаясь к названиям полков «парадные», «придворные» или «отборные», надо сказать, что важны не те или иные названия этих полков, а то, что их летчики внесли значительный вклад в победу и развитие отечественной военной авиации, заслужили нашу благодарную память.

Авиация и люди Штрихи к портретам героев

Илья Качоровский

Генерал-полковник Алексей Николаевич Катрич

Если этот материал увидит свет, то современному читателю фамилии моих героев мало что будут говорить. Уж слишком много времени минуло с тех пор. Поэтому каждому фрагменту будет предшествовать небольшая биографическая справка.

А Н. Катрич родился 25 октября 1917 г. (ровесник революции) в с. Алексеевка Харьковской области. В 1938 г. окончил Чугуевское училище летчиков. Участвовал в войне в качестве летчика 27-го иап, защищавшего Москву. 11 августа и 1941 г. таранным ударом на высоте 9 км сбил бомбардировщик противника. Причем таран был уникальным: самыми кончиками воздушного винта были обрублены рули высоты бомбардировщика, что позволило летчику благополучно вернуться на базу на практически исправном самолете. За этот подвиг лейтенант Катрич 29 октября 1941 г. был удостоен звания Героя Советского Союза. Всего за годы войны Алексей сбил 14 фашистских самолетов.

После войны А.Н. Катрич освоил истребители МиГ-9, 15, 17, 19, 21, 23, Як-15, 25 и 28, истребитель-бомбардировщик Су-17, его общий налет составил 3200 ч. Это был талантливый летчик и командир. Одним из первых в стране он был удостоен почетного звания «Заслуженный военный летчик СССР».

Мое повествование начнется в то время, когда генерал-майор Катрич после окончания в 1959 г. Академии Генштаба был назначен на должность заместителя Главкома ВВС по боевой подготовке.

Я в то время был начальником отдела исследований вопросов боевого применения истребительно-бомбардировочной авиации в Центре боевого применения и переучивания летного состава ВВС. Этот род авиации появился в 1957 г. Отдел был создан в 1958 г., и сразу после этого я перешел из истребительного отдела во вновь созданный, так как почувствовал, что работа предстоит интересная: фактически на пустом месте нужно будет разработать весь комплект методических документов для нового рода фронтовой авиации. А в 1961 г. я возглавил этот отдел. Работы навалилось уйма: нужно было изучить все, что имелось, о роли этого рода авиации в бою, организовать работу личного состава, спланировать исследовательскую работу на год и при этом еще и летать не меньше летчиков эскадрильи. Со всеми этими задачами я успешно справлялся, но хронически не хватало времени. Но так как рабочий день заканчивался в 17.00, а ужин начинался в 20.00, то я и работал до 19.30.

Однажды в этот промежуток времени, когда в исследовательском корпусе, кроме меня, никого не было, открывается дверь моего кабинета и входит сравнительно молодой генерал-майор авиации. Я представился. Он тоже. Но я и так догадался, что это вновь назначенный Замглавкома ВВС по боевой подготовке, который приехал к нам знакомиться. Первый вопрос, который он мне задал, был: «Почему вы работаете в нерабочее время?». Я ему сказал то, что написано было выше. На это он возразил: «Вы же летаете, и вам нужен полноценный отдых». На что я ему без рисовки, а совершенно искренне ответил: «Я очень люблю свою работу, а когда делаешь интересное дело, то не устаешь». Катрич посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением, потом сказал: «Если это так, то вы, наверное, счастливый человек». Мне оставалось только подтвердить его догадку. Вот так состоялась первая встреча с генералом Катричем. Затем мы поговорили о деле. Он спрашивал о том, как у нас организована исследовательская работа, какие трудности и недостатки имеются. Я ответил на все его вопросы, а то, что говорил и спрашивал он, убедило меня, что с этим начальником будет легко и приятно работать. В основном это так и было до самого расставания с ним.

Лейтенант А. Катрич (в центре) после воздушного тарана 11 августа 1941 г. с летчиками своего звена. На переднем плане – поврежденный винт его самолета

Все предшественники Катрича начинали свою работу на новом месте с требования к нам писать новый Курс боевой подготовки. При этом не говорилось, почему старый плох и каким должен быть, чтобы начальник посчитал его хорошим. Катрич начал с того же, но сделал это совсем по-другому. Он пригласил к себе в Москву начальников летных отделов Центра и предложил подумать над тем, какими должны быть методические документы, разрабатываемые нами для частей фронтовой авиации. Дал месяц на размышления, после чего созвал снова, выслушав каждого.

Я перед собой подобный вопрос поставил сразу, как только стал начальником отдела ИБА. Так что мне оставалось только свой проект довести до кондиции и представить на совещании. Мой проект состоял в том, что в Курсе боевой подготовки не нужно писать методики выполнения упражнений, а только задание на полет. Методику же выполнения упражнения в подробностях излагать в методическом пособии, согласовав его структуру с содержанием Курса. После обсуждения всех вариантов остановились на моем, который Катрич и утвердил.

Дальше началась работа по написанию этих документов. Так как за основу приняли мой проект, наш отдел написал Методическое пособие раньше всех. Я отправил его в управление боевой подготовки и уехал в отпуск. Возвратившись, я сразу позвонил в отдел и спросил, чем занимаетесь. Мне ответили: переделываем Пособие. Я, хотя и был еще в отпуске, немедленно прибыл в отдел, где мне объяснили ситуацию. В нашем отделе боевой подготовки ИБА был очень хороший редактор Евгений Алексеевич Лаврентьев, который редактировал хорошо, но долго. А истребители, которые прислали рукопись позже нас, быстренько ее отредактировали и первыми представили Катричу. При этом они, проявив самодеятельность, внесли в проект какой-то свой раздельчик. Катрич утвердил их материал, а начальник отдела боевой подготовки истребителей сказал, что Катрич якобы распорядился, чтобы все этот придуманный ими раздел внесли в свои пособия. Я позвонил в Москву и.о. начальника боевой подготовки ИБА полковнику Д.И. Смирнову и сказал, что ничего исправлять не буду, так как все у нас сделано по утвержденному проекту, и дать команду что-то вносить новое может только сам Катрич, а он такой команды не давал. Смирнов сказал, что неправленый материал Катричу не понесет. «Тогда я его понесу сам», – ответил я и на другой день приехал в Москву. Немного подумав, Дмитрий Иванович сказал, что пойдет вместе со мной. Взяли мы неправленый проект и пошли к Катричу. Тот был явно не в духе. Начал листать документы и в одном месте вдруг нахмурился и резко сказал: «А это что за самодеятельность?». А это был так называемый вывод из сложного положения. Я его написал по-новому, применительно к тому, что на самолетах появился пилотажный авиагоризонт. Раньше это делали с помощью прибора ЭУП, к которому Катрич привык. Я пояснил, что это писал я и это естественно: если стоит авиагоризонт, пользоваться примитивным ЭУП смешно. Поняв свою ошибку, Катрич разозлился и начал изрекать какие-то нелепые обвинения в адрес нас, исследователей. Я с удивлением, но спокойно выслушал его, а потом сказал: «Этот раздел написал я, и его правильность буду отстаивать. А вот если откажусь от него по малодушию, тогда мне грош цена как исследователю». Катрич начал бросать какие-то угрозы, но вдруг, будто спохватившись, что говорит что-то не то, замолчал, опустил голову, и было видно, что он делает над собой усилие. Затем поднял голову, посмотрел на меня и уже спокойно сказал: «Я погорячился. Где я должен расписаться?». Я показал где, и он, не смотря больше текст, утвердил Пособие. Не знаю, чем была вызвана эта вспышка гнева. В дальнейшем при наших контактах он вел себя самым интеллигентным образом.

Буквально недели через две произошло очень важное для меня событие. Заместитель начальника Центра по НИР генерал Тузов, будучи списанным с летной работы, получил новое назначение. Он вызвал меня и сообщил, что предлагает назначить на свое место меня. Я поблагодарил его за доверие, но сказал, что Катрич вряд ли утвердит меня на эту должность. «Почему?» – удивился Николай Яковлевич. Я рассказал ему про недавний разговор с Катричем. Тузов очень удивился и сказал, что хорошо знает Катрича как интеллигентного и выдержанного человека. «Наверное, чем-то был очень расстроен», – сказал Тузов и подтвердил, что представление все равно будет направлено в штаб ВВС.