Авиатор: назад в СССР 10

Пока шли разговоры о нашем маневрировании, применении ракет, я вспомнил, кто уже применял подобный сценарий боя.

В 1970 году израильские ВВС провернули нечто подобное, только в больших масштабах по отношению к советским истребителям во время боевых действий в Египте.

Вряд ли кто-то в этом времени знает все подробности того воздушного боя. В будущем он обрастёт легендами и небылицами. Одно неизменно — для наших лётчиков результат был неутешительный.

Сегодня элементы из того тактического плана не сработали. Неужели, мы с Марком оказались более подготовленными, чем советские авиаторы 1970 года?

— Значит, слушаем все сюда. В «Центр» я сегодня доложу об этом столкновении. Посмотрим, что они скажут. Пока что никаких полётов в сторону южной границы. Продолжаем обучение, — сказал Тимур Борисович и вышел из кабинета.

Следующие пару дней я с Мариком и Костяном пытались отыскать Фронте. Но разгильдяйство в армии таково, что легко можно потерять человека. Даже если он серьёзно ранен и у всех на виду был спасён.

Искать нам пришлось в военном госпитале.

Лечили в нём не только военнослужащих, но и простое население. Кто-то даже приехал из ближайших деревень.

Одну из таких сцен приезда деревенского жителя мы и наблюдали на входе в приёмное отделение.

— Я не понимаю. Что вы говорите? — размахивал руками кубинец, который работал здесь.

Анголец тряс какими-то бусами перед ним, но кричал совершенно не на португальском, и уж точно не на испанском.

— Что-нибудь понимаешь? — спросил я у Марика.

— Ничего, — ответил он, наблюдая, как анголец тычет себе в паховую зону.

— Может, он в туалет хочет? — спросил Бардин.

— Ехать с деревни, чтобы воспользоваться туалетом в военном госпитале — очень сложный путь, чтобы облегчиться, — предположил я.

К деревенскому жителю прибежал один из медицинских работников и заговорил с ним на понятном ему языке. Они ещё и обнялись при этом.

— Наверняка, родственники, — заметил Марик.

Мы подошли к кубинцу, который заканчивал разговор с ангольцем-медиком. Когда мы попросили нам объяснить, в чём была проблема, то удивлению не было предела.

— Он не может быть со своей женой. Супружеский долг исполнять не получается, — ответил нам на ломанном русском кубинец.

— Настолько критично? — спросил Бардин.

— Позор на всё племя, а он… короче, вождь там какой-то, — отмахнулся кубинец. — По-португальски не говорит, а знает только язык своего племени. Хорошо, что у нас тут есть те, кто его понимает. Вы на какие-то процедуры?

Я посмотрел по сторонам. Описывать разруху госпиталя нет смысла. Много раненых, которые сидят здесь и ждут, когда их отправят в отделение. Качество уборки оставляет желать лучшего. Со всех сторон крики, возмущения и просьбы о воде и лекарствах.

— А какие у вас есть? — спросил Марик. — Я бы себе родинку удалил на спине, — сказал он и начал расстёгивать форму.

— Уймись! Нашёл, где косметологические процедуры делать, — остановил я его.

— Тут не самая лучшая обстановка для такого обслуживания, — пожал плечами кубинец.

— Сюда лётчика привезли ангольского. Фронте зовут, — сказал Костя, и кубинец полез в записи.

— Есть такой. Третий этаж, хирургия.

— Можно у вас халаты позаимствовать? — спросил я, вспоминая, что в госпиталях в верхней одежде ходить нельзя.

— Вы так идите. Здесь на халаты не смотрят, — улыбнулся кубинец.

Поднявшись на третий этаж, мы подошли к постовой медсестре. Она сказала, что Фронте в палате с номером 3.

Зайдя в палату, мы никого там не обнаружили. Все койки заправлены, а на одной и вовсе нет ничего. Влажную уборку проводила темнокожая женщина преклонных лет. Увидев, кто вошёл, она посмотрела на нас вопросительным взглядом.

— Советикус мы, — представляется Марк, но женщина не реагирует.

— Мы к пациенту! — по слогам произносит Бардин, но от женщины ноль реакции.

— Вы нас понимаете? — произношу я одну из немногочисленных фраз, которую выучил на португальском.

Женщина глубоко вздыхает, ставит швабру к стене и выходит куда-то в коридор. Вернулась она через минуту с доктором, который тоже оказался кубинцем.

— Камарадес, чем обязан? — спросил он уставшим голосом.

— Мы ищем лётчика по имени Фронте, — сказал я и поставил на стул авоську с фруктами.

— А… этот. Он уже отошёл, — сказал доктор, и у нас возникло непонимание сказанного.

— Как отошёл? А когда придёт? — уточнил Бардин.

— Всё. Не будет его больше, — ответил врач.

Как-то тоскливо и уныло стало на душе. Не уберегли парня, который полетел на подмогу. В итоге сам погиб.

— Раны оказались серьёзные? — спросил я.

— Не совсем. Он сам попросился уйти. Это было его желание, — сказал кубинец.

— Как это его желание?! — воскликнул Марик. — Вы сами дали ему уйти?

— А что здесь такого? Зачем человека задерживать?

— Вы — скотина! — крикнул Бардин и ломанулся на врача.

Я в последний момент успел остановить его и попытался объяснить.

В эту самую минуту на пороге появился и мой подопечный. Одна нога в гипсе, голова перемотана, и он уже одет в свою одежду.

— Мештре Родио! — улыбнулся он и подошёл ко мне. — Вы меня спасли и пришли проведать?

Кажется, нам всем стоит поработать над знанием португальского и испанского.

Проведав Фронте, мы вернулись на аэродром. Здесь продолжали работать техники, отмывая самолёты и устраняя неисправности. А нас в очередной раз ожидали в классе предполётных указаний.

— Разрешите войти? — спросил я, но внутри уже сидело много наших соотечественников.

На первой парте сидел Совенко, который разочарованно покачал головой. Похоже, что кто-то более высокого чина и звания приехал.

— Проходите, товарищи лётчики. Есть большой разговор, — произнёс спокойным голосом высокий гость.

Мы быстро вошли в кабинет и сели на свои места.

— Итак, обстановка сейчас в Анголе требует от вас и от меня, как от представителя военного и политического руководства страны, серьёзных решений. Думаю, вы понимаете, о чём я, — сказал гость и стал показывать на карте основные направления движения ангольских войск.